Земля задрожала, уходя из-под ног, и мы провалились куда-то, как я в дыру к змеям.

И стало тихо. Так тихо, что вокруг зазвенело.

И нас не стало.

Я очнулась от того, что было неудобно лежать. В бок упиралось что-то твёрдое, и я со стоном передвинулась. Твёрдое брыкнулось. Я открыла глаза и увидела, что лежу на ногах Ратмира, а его сапог и есть то самое твёрдое. Подняв голову, огляделась.

Над вересковой марью, сладкой и густой, парило. Утреннее солнце, только что поднявшееся из-за горизонта, украшенного кружевной вязью синих верхушек соснового бора. Голубое небо, сереющее к зениту, было чистым — ни облачка, ни дракона… Я приподнялась на локтях. Вся моя дружная компания лежала вокруг вповалку. Я даже пересчитала их — все были на месте. Отрадушка возилась под локтем Мыськи, кряхтя и лопоча что-то на своём детском языке, и я поднялась, подхватила её на руки.

Где же мы?

Огляделась, всматриваясь в пейзаж. Лес, луг, речка. Осокой заросший берег. Осоки раньше не было. А на лугу раньше не было вереска, а теперь он появился. И камни перенесло вместе с нами — и лабиринт, и менгиры. Будто островок порядка возник посреди дикой местности. Кусты какие-то… На бузину похоже! Боже мой, неужели нас всё-таки занесло туда, куда надо?!

Стон заставил меня обернуться. Ратмир, потирая затылок, поднимался с земли, и я бросилась к нему:

— Мой князь, любый мой, как ты?

— Стукнулся, — пробормотал он, протянул ладонь к моему лицу: — Ты, Руда, целая? Девочка… как?

Я улыбнулась, приластившись к его руке, сунула Отраду:

— Держи, смотри, и она хорошо себя чувствует. Пойду остальных разбужу.

Через несколько минут моя команда — всё, что осталось от златоградова народа — со стонами и с кряхтеньем очнулась полностью. Мыська сразу же схватилась за сына, которого держал Бер, потом обернулась, воскликнула с ужасом:

— А где княжна? Матушка-Мокошь, неужто я её потеряла?!

— Солнышко, успокойся, с отцом она, — я обняла девушку, успокаивая, погладила по спине, ощущая, как она дрожит. Но Мыська не успокоилась, пока не увидела собственными глазами, что с Отрадой всё в порядке. Передав сына Беру, схватила малышку, закачала, вытирая слёзы краем платочка.

— Ну всё, всё, — сказала я громко. Для всех. Все посмотрели на меня. Я выдохнула. Всё будет хорошо. Драконов нет — это уже профит.

— Чё делать-то теперь, княгиня? — спросила Забава, отряхивая платье.

— Сперва подобьём бабки, — сказала я, вспомнив неизвестно откуда древнюю фразочку. Потом поправилась: — Сперва посчитаемся. Где лошади?

Мечко кивнул на луг за кусты:

— А вона, пасутся. И животина заморская там.

— Козы? Вранка, поди поищи, может статься, что их с нами закинуло сюда.

Девчонка зыркнула, но послушно потащилась на луг, приговаривая:

— Кась-кась-кась! Где вы, козочки? Кась-кась!

— Так, где Буран? Буран! — позвала я.

— Тут я, — пробурчал пёс, вылезая из кустов и отряхиваясь. — Щенок застрял, помоги.

Я метнулась к кусту. Братишка Лютика запутался в оплетавшей куст лозе какого-то вьюнка, и мне пришлось оборвать гибкие ветки, чтобы освободить щенка. Тот пронзительно залаял и поскакал по берегу, яростно обкусывая зубками остатки лозы на ляжках. Лютик же налетел на меня и принялся ласкаться, что было больше похоже на бешеную атаку дикого зверя:

— Хозяйка, хозяйка! Я так испугался, что вас всех потеряю!

— Лютик мой славный! — я потрепала щенка по загривку и велела: — Иди помоги собрать коз. А ты, Буран, за мной! Надо проверить место — где мы, что тут есть.

— Тут есть, — сообщила собака, оглянувшись. — За кустами изба.

— Отлично, пойдём посмотрим.

Я оглянулась на своих соратников и подняла руку. Ратмир нахмурился:

— Руда, где мы?

— Если я не ошиблась, то это моё настоящее, а ваше далёкое будущее.

Они смотрели на меня непонимающе. Я как раз их понимала. Я понимала их ещё и потому, что сама была на их месте почти год назад. Так же озиралась, так же боялась всего и не знала ничего. Но я освоилась, освоятся и они. Тем более, что я попала в древность, а они — в прогрессивное время!

— Поэтому вам сейчас надо сидеть тише воды ниже травы. Я разведаю и вернусь за вами, будем думать, что и как делать.

— Как же мы теперь, — вдруг взгрустнула Голуба, тяжко вздохнула, положив ладонь на сердце. — Ни скарба, ни тарелочек… Ни единого рушничка не осталося…

— Голубушка, да мы всё заново наткём и нашьём, — обняла её Забава. — Нам бы утвердиться на месте… Вот в городе каменном уж начали, да прахом всё пошло. Да ну ладно, ещё начнём!

— Вот. Слушайте Забаву, она говорит всё верно, — неловко сказала я. — Пошли, Буран.

— Я с тобой, — тут же отозвался Ратмир и даже двинулся вперёд, но я остановила его ладонью в грудь, сказала тихо:

— Ты князь, ты должен остаться со своими людьми. А со мной ничего не случится, обещаю!

— Да уж да, — фыркнул он. — Тишило! Пойдёшь с княгиней!

Даже не оборачиваясь, я почувствовала, как десятник опечалился. Но возражать не осмелился, просто прошагал мимо и буркнул:

— Пошли, что ли, светлая княгиня.

Я скорчила ему в спину рожицу и потрепала Бурана по загривку, приглашая за собой. Лютик не смог удержаться и весело поскакал за нами, а потом перед нами:

— Ура! Ура! Пошли искать врагов!

— Никаких врагов, — предупредила я. Тишило обернулся:

— Что?

— Ничего, я со щенком разговариваю, — вежливо ответила я ему.

Слово «ведьма» почти сорвалось с его губ, но десятник удержался. Головой покачал, а потом остановил меня рукой:

— Стой. Погляжу сам спервоначала.

Я подхватила Лютика, а Буран двинулся за десятником, лёг у кустов. Тишило осторожно выглянул, потом вышел на свободное пространство, осмотрелся. Вернулся, сказал:

— Изба там стоит. ЧуднАя. Никого не видать.

— Буранушка, понюхай, есть там люди? — спросила я собаку. Пёс вытянул нос за кусты и бесстрастно сообщил:

— Пусто, никого.

Я выдохнула и вышла из-за кустов.

У реки качалась привязанная к причалу лодка. Ива ласкала пушистыми ветвями воду. Берёзы шелестели листьями, будто дети ладошками на ветру махали. А за берёзами на полянке стоял добротный одноэтажный дом из белого кирпича под красной крышей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Мокошь, милая, — растроганно сказала я в воздух. — Спасибо тебе, дорогая богиня, за то, что исполнила моё желание!

Тишило нетерпеливо постучал носком сапога по траве и спросил:

— Что, княгиня, забираем себе избу?

— Нельзя, она чья-то, — рассеянно ответила я, оглядывая постройки: гараж и сарай. Тот, кто тут живёт, явно человек не бедный. Не просто деревенский. Может, какой-нибудь фермер? Или даже чиновник. — Пошли посмотрим, раз никого нет.

Десятник вытащил меч из-за пояса, поднял его наизготовку и двинулся к дому. Я догнала его со смехом:

— Буран сказал, что там никого, с кем драться собрался?

— Я на случай, ежели кто… — кровожадно заявил Тишило. Лютик у меня на руках залился своим любимым тявканьем:

— Враги, враги! Кусать, кусать!

— Буран, — строго сказала я псу. — Держи своего ребёнка в узде. Хоть зубами, хоть лапами. А мы посмотрим в доме.

Собака аккуратно взяла щенка за шкирку и прижала к земле. Лютик нейтрализован, теперь можно идти в дом.

Я даже вздохнула свободно, когда пересекла лужайку и встала ногой на ступеньку. Ошкуренное дерево, лак, восхитительное чувство современности! Боже, какое счастье! Эмалированное ведро, резиновые сапоги! Метла из синтетических волокон, а не из берёзовых веток! Мамочки, никогда не думала, что простая метла может меня так восхитить и умилить!

Тишило дёрнул за ручку двери, ещё раз. Обернулся:

— Чёйта? Заперто?

— Подожди секунду, — весело сказала я. — В деревнях дома не запирают, но если и запирают, то ключик оставляют…