Вот и сейчас Дара меряла шагами пятачок перед воротами и хлопала себя по юбке платья деревяшкой, которая у наших предков называлась «пранкой» — ею били бельё, чтобы постирать или опрать, как они говорили. Деревяшку вырезал Бер из соснового полена. Была она тяжёлой, увесистой, и я даже испугалась за Чернаву. В том, что Дара ждала тут именно дочь, сомнений быть не могло.
— Что случилось, Дара?
— Та-а! — бросила женщина в сердцах. — Свистуха эта шляется где-то! А ведь Велесова ночь, нешто Чернава не ведает?!
— Велесова ночь? — удивилась я. — Что за она?
— Так нечистья ночь! Всякая чучма вылазит на землюшку! Вупыри бродят, русалки песни поют… Ай!
Она отмахнулась. На лице её была написана тревога за дочь. Я покачала головой:
— Да не бойся ты, никто Чернаву не украдёт и не убьёт!
— Да как же! Разве ж можно гулять в одиночку Велесовой ночью?! Костры жечь надо, нечисть отгонять да Ярилу-солнышку молиться!
— Ну в чём проблема? Запалите костёр и молитесь, — фыркнула я. — Придёт Чернава. Наверное, с мальчиком познакомилась, вот и гуляет допоздна. Дело-то молодое!
— Я ей погуляю! — кровожадно пообещала Дара, похлопывая пранкой по ладони. — Я ей так погуляю, что месяц сидеть не сможет!
— Спокойно, Дара! — строго велела я женщине. — Отстань от девчонки.
— Замуж ей пора! Ежели б ты помогла, была бы она княгиней сейчас!
— Мёртвой княгиней, — напомнила я. — Златоград же затопило!
Дара заткнулась на миг, а потом вскинулась:
— О, глянь, она ль?
Я прищурилась на две фигуры, которые в обнимку шагали к дому, и вдруг рассмеялась:
— А не она! Это ж…
— Голуба! — воскликнула Дара. — Цвель старая! Глянь, милуется!
— Голуба, — прыснула и я. — А кто это с ней?
— Пень этот с палкой, которая, говорят, гремит страшно!
Пень с палкой? Божечки-кошечки! Петрович?
Парочка подошла ближе, и Голуба, увидев нас, смущённо ахнула:
— А что ж вы тута? Ждёте кого?
— Тебя, Голубушка, — ядовито ответила Дара. — Вот, спросить хотела, не видала ль мою Чернаву!
— Видала, — так же ядовито ответила Голуба, бросая кокетливые взгляды на Петровича, который крутил ус пальцем с видом героя-любовника. — Чернава твоя женишка нашла и с ним прогуливается по главной улице!
— Убью заразу! — воскликнула Дара и бросилась вместе с пранкой к почте.
Я вздохнула и сказала:
— Кажется, сегодня и правда нечисть высосет чью-то кровь.
Но за Дарой я не пошла. Пусть сама разбирается с дочкой. А я голодная.
Как раз у дома меня встретила Забава с годным предложением:
— Княгинюшка, как ты припозднилась, иди уж отужинай!
— С удовольствием, — ответила я и поднялась по ступенькам крыльца. В избе пахло пирогами. Бусел уже переложил печь, и Голуба с Забавой соревновались каждый день — кто лучше пирог испечёт. Сегодня явно в начинке рыба. А значит, пирог Голубин. Она мастерица по части рыбы…
Я уселась за стол, наблюдая, как маленький Волех пытается безуспешно встать на ножки с помощью старого дивана. Отрадушка гулила на расстеленном покрывале, мусоля во рту резную деревяшку от Бера. Мыська наблюдала за детьми вполглаза, штопая какую-то одёжку. Мужчины отсыпались вповалку за цветастой занавесью, все вместе, не глядя на семейность и иерархию. Князь не князь и десятник уж не важный человек… С утра им на работу, даром что Велесова ночь.
Забава поставила передо мной плошку похлёбки, какую варили ещё в Златограде: овощи, коренья, рыбьи хребты. Признаться, сейчас я бы слопала даже эти самые хребты без хлеба, так была голодна! Следом на столе появился пирог под холщовой тканью. На ткани уже была намечена вышивка, да, видно, не успели закончить, как холщина понадобилась. Но бабы закончат, они упёртые. Везде должны быть обережные мотивы! Даже на рушнике!
Особенно на рушнике!
Хлеб из печи всегда пах дымом, румяностью и какой-то особенной гарью. Он был таким вкусным, что на магазинный я бы сейчас даже и не взглянула бы. Умяла два кусочка под похлёбку, а потом Мыська вспомнила:
— Ой, мы же слышали голос твоей матушки в приблуде, которую она дала!
Мама звонила? В прошлый раз она купила мне простой кнопочный телефон с сим-картой, чтобы быть на связи, и вот теперь позвонила.
— Что моя матушка сказала?
— Щас, погодь, — нахмурилась Мыська. — Мы нажали, как ты говорила, пальцем на зелёный рогалик, и она сказала… Дохтура, что ли… Лекаря во! Тебе лекаря приготовили в пятый день.
— В пятницу талончик к врачу? — перевела я. — Дай приблуду. То есть, тьфу, телефон!
Получив кнопочную Соньку, я набрала маму. Она откликнулась немедленно, после одного гудка, как будто ждала моего звонка. Закричала:
— Дианочка, я взяла тебе назначение к гинекологу, и на узи тоже! Всё в платной клинике, чтобы не ждать! Надо же знать, а вдруг там патология какая-нибудь!
— Мам, нет никакой патологии, я смотрела!
Сказала это, а сама задумалась. Может ли мой волшебный рентген выявить, например, даунизм? Или какое-нибудь заболевание, не связанное с выживаемостью? Хэзэ. Значит, надо съездить к гинекологу и на узи. Ребёнок дороже всего. Да и первая жизнь так сказала: он главное!
— Ладно, мам, а когда?
— В следующий четверг, в тринадцать тридцать! Папа заедет за тобой и отвезёт.
— Спасибо, мамуль, ты мне позвони заранее, чтобы я не забыла.
Распрощавшись с мамой, я вздохнула и отломила себе кусок пирога с рыбой. Забава присела напротив меня и спросила пытливо:
— А какой такой лекарь для трудных баб? Неужто повитуха?
— Нет, Забавушка, — я даже рассмеялась. — Доктор по женской части смотрит, как оно там всё, и чтобы ребёночек не родился раньше срока, и чтоб был как надо!
— А бывает как не надо?
Вот тут я задумалась. Хороший вопрос. У нас-то бывает, и даже чаще, чем хотелось бы. А бывало ли такое у древних славян? Помнится, я смотрела сериал «Викинги», и там родился мальчик с больными ногами. Но вылечить его смог только пришлый шаман. А у нас тут наверное даже и не нашли бы внутриутробно такую болезнь…
— Бывает, — ответила я Забаве медленно. — Много что бывает. Но даже врач не может всё предусмотреть.
— Но он видит всё? И даже больше, чем ты?
Я опять задумалась. Дауна мой волшебный рентген не покажет, это ясно. Ведь у дауна нет противопоказаний для жизни. А вот порок сердца я могу выявить на ранней стадии. И какие-нибудь наследственные болезни тоже…
— Не знаю, Забава. Честно тебе говорю: не знаю. Я несовершенна, как травница. Я могла бы спасти жену Ратмира, если бы знала о её болезни раньше. Я смогла оживить Отраду. Я смогла вылечить Ратмира от инфекции. Я смогла сбить давление…
Замолчала. Есть много болезней, которые я не могу лечить. Например, СПИД или рак. Но Забаве о них знать не надо. Многие знания — многие печали.
— А меня может эта лекарка посмотреть?
Она спросила, я кивнула, а потом глянула на Забаву удивлённо:
— А ты что, беременна? В смысле, трудна?
Ключница смущённо потупилась, махнула рукой:
— Ай, не хотела говорить…
— Забава! Как я за тебя рада!
Вскочила, несмотря на животик, обняла сидящую золовку. Я и правда была рада за неё! Сказала с чувством:
— Забавушка, это же просто чудесно!
Она подняла на меня глаза, в которых блестели слёзы, ответила:
— Твоими молитвами, травница! Ты меня вылечила.
— Я только поправила немного… Да ну! Ты скоро станешь мамой!
— Как и ты…
Нашего полку прибудет! Мой малыш, ребёнок Забавы… Скоро Волех начнёт топотать ножками по деревянным полам, а Отрада поползёт. А ведь им по десять тысяч лет!
С этой мыслью я доела кусок пирога и поплелась спать. Улеглась под бок Ратмира, улыбнулась, когда он во сне обнял и приголубил ладонью животик, закрыла глаза. Надо зарабатывать на нормальные кровати вместо топчанов и лежанок… Вот вылечу Олю и попрошу Лагутина купить несколько кроватей.
А Велесова ночь только начиналась…
