Единственное, что приходило в голову Саймону, – Джеффри умирает. Он не стал слушать предупреждений Ричарда, что это может оказаться просто ловушкой, и нетерпеливо отмахнулся от его усилий выяснить, кто был этот гонец, чтобы быть более уверенным в безопасности Саймона. Саймон едва дождался, пока оседлали его жеребца, взлетел в седло и проскакал через подъемный мост, прежде чем его успели до конца опустить, так что Имлладду пришлось в конце перепрыгивать через широкую щель. Убежденный, что Тостиг приехал подтвердить самые худшие его опасения, Саймон даже не обратил внимания на выражение его лица.

– Где он? – крикнул только Саймон.

– В своей палатке, милорд.

– Тогда быстрее, быстрее.

Тостиг хорошо знал Саймона и привык к его порывам. Он постоянно благодарил Бога, что ему довелось служить такому человеку, как лорд Джеффри, не подверженному внезапным приступам безумия. Однако если сэр Саймон сказал «быстрее», не дело Тостига обсуждать это. Да если бы он и попытался спорить, то скорее всего лежал бы уже с проломленным черепом. Поэтому он подчинился приказу Саймона, развернул лошадь и ударил ее пятками по ребрам с такой силой, что та с места взяла карьер. В свою очередь, это лишь еще больше усилило страх Саймона, что Джеффри уже на последнем издыхании.

Саймона чуть было не хватил удар, когда, домчавшись до места и с ослепшими от слез глазами ворвавшись в палатку, он нашел Джеффри спокойно сидевшим, задрав ноги, на койке и попивавшим вино из кубка. Он испустил такой рев одновременно радости и ярости, что Джеффри испуганно выронил кубок и вскочил на ноги, хватаясь за меч.

– Я убью его, – орал Саймон, оборачиваясь через плечо.

– Кого? Кого? – воскликнул Джеффри, вытаскивая меч и ковыляя вперед, опасаясь, что речь шла о каком-то оскорблении, нанесенном Саймону, или предательстве.

Не будь он так ошарашен криком Саймона, Джеффри понял бы, что в голосе шурина было больше смеха, чем гнева, но это стало ясно ему лишь мгновение спустя, когда Саймон, отведя в сторону свой обнаженный меч, вдруг крепко обнял и расцеловал его.

– Да этого твоего Тостига, – усмехнулся Саймон, отвечая наконец на вопрос Джеффри после того, как выпустил его из своих объятий и спрятал меч в ножны.

– А что Тостиг натворил, что так рассердило тебя? – спросил Джеффри, искренне недоумевая. Тостига можно было упрекнуть разве только в том, что он как старый слуга порой любил давать советы, даже когда его не просили об этом.

– Ничего! – ответил Саймон, еще до конца не успокоившись. – Этот идиот не сказал ни слова, кроме того, что ты в своей палатке, и заставил меня думать, что ты при смерти.

– При смерти? – отозвался Джеффри. – Но почему тебе сразу же пришло в голову, что я могу быть при смерти? Что тебе сказал Тостиг? Я приказал ему только позвать тебя и обеспечить безопасный проезд.

– В общем-то он так и сделал, – пробормотал Саймон, наблюдая, как Джеффри поднял свой кубок, поставил на стол еще один и налил в оба вино. – Но что, по-твоему, я должен был подумать после жестокой битвы, нанесшей такой урон вашей армии?

Белесые брови Джеффри приподнялись, а рот искривился.

– Я достаточно опытен, чтобы позаботиться о себе.

– Да, конечно, – согласился Саймон, но без особой убежденности, так что Джеффри расхохотался. Саймон пожал плечами. – В бою ты становишься сумасшедшим.

– Чья бы корова… – начал было Джеффри, но тут же снова рассмеялся. – Ладно, садись. Я хотел бы кое-что предложить тебе и услышать, что ты об этом думаешь, но сначала – один вопрос. Во время нашего последнего разговора ты сказал мне, что Ричард согласится на перемирие, если его предложат. Остается ли это в силе или последняя атака заставила его переменить свое мнение?

– Я уверен, что все остается по-прежнему, но ты должен иметь в виду, что среди тех, кто дает ему советы, я далеко не первый. И все-таки я убежден, что он не хотел бы нарушить клятву верности.

Джеффри облегченно вздохнул:

– Хорошо… Надеюсь, что сейчас Генрих готов прислушаться к голосу разума, и Винчестер вряд ли воспротивится перемирию. Он сам в достаточной степени солдат, чтобы не понимать, что наша ситуация с каждым днем становится не лучше, а хуже. Если основание перемирия все-таки удастся придумать, согласится ли Ричард принять наших послов? Боюсь, что в их составе обязательно будет Винчестер, но там будут также епископы Сент-Дэвида и Лондона, и я тоже. Однако, пытаясь поправить дела, я хотел бы не испортить их окончательно. Если бы Генрих и Ричард могли прийти к согласию до того, как случилось непоправимое, это было бы гораздо лучше для всех. Обиду, конечно, можно и забыть, но лучше, когда забывать нечего.

Саймон нахмурился:

– Да, но, боюсь, дело уже зашло так далеко… Ты действительно думаешь, что король и особенно Винчестер будут вести себя честно? Но ты, наверное, все же прав: нужно попробовать. Так чего ты ждешь от меня?

– Только того, чтобы ты пересказал Ричарду нашу беседу и, конечно, если он переменил свое мнение, дал мне знать как можно скорее. Если нам все-таки удастся уговорить Генриха, а Ричард нас не примет, тогда уж хуже не придумаешь.

– Не думаю, что это случится, – уверил его Саймон, – но если кто-нибудь другой будет столь же горячо противиться этому, и Ричард поддастся, я сам приеду к тебе или отправлю Сьорла. Он достаточно хорошо говорит по-французски, чтобы его понимали. Прежде чем я уйду, расскажи, как дела дома.

– Если судить по известиям оттуда, все хорошо. Иэн все еще на севере, едва удерживает своих людей, рвущихся атаковать нас с тыла. Джоанна в Хемеле. Твоя мать отправилась в свои южные поместья наводить там порядок и… да, у меня для тебя есть забавная история. Ты же знаешь, что старый сэр Генри слишком одряхлел, чтобы исполнять обязанности кастеляна.[7] Конечно, твоя мать не выбросит его на улицу, но нового назначать все-таки нужно. Леди Элинор остановила свой выбор на сэре Гарольде, младшем сыне сэра Джайлса из Айфорда. Он хорошо знает сэра Генри и не станет обижать старика. К сожалению, сэр Гарольд сейчас находится здесь, со мной, а назначение временного кастеляна очень расстроило бы бедного сэра Генри. Так в Кингсклере оказалась Сибелль. Она действует чрезвычайно ловко, создавая у старика впечатление, что полностью повинуется его советам.

Саймон усмехнулся, и Джеффри рассмеялся тоже. Сэр Генри – непробиваемый тупица. В свое время он был крепким воином, всегда преданным и честным, но его советы скорее могли вызвать катастрофу, чем принесли бы какую-нибудь пользу. Однако он знал, как оборонять земли своей госпожи, препятствовать незаконным вторжениям и разбираться с простейшими судебными делами. Теперь он уже был слишком стар и немощен, чтобы выезжать верхом, но хозяйка не забывала его доброй службы и была готова сделать для него все, что угодно, даже терпя неудобства.

– Ты ведь помнишь, – продолжал Джеффри, – что король лишил всех прав и собственности Гилберта Бассетта из Апэйвона?..

– Джеффри, – запротестовал Саймон, – ты считаешь меня настолько безмозглым, что я способен забыть, почему сейчас, чтобы приехать поговорить с тобой, я должен был получить гарантии безопасного передвижения?

Наступило короткое молчание. Губы Джеффри тронула едва заметная улыбка, но он сумел сохранить серьезность и в тон Саймону ответил:

– Нет, конечно, не считаю.

На самом деле Джеффри считал Саймона человеком, далеким от политики. Саймон любил Ричарда Маршала и не любил короля – вот и вся его политика.

– Как бы то ни было, – продолжал Джеффри, – Апэйвон расположен не более чем в двадцати милях от Кингсклера, и Уолтер де Клер здорово постарался, чтобы оставить королю поменьше прибыли. Кое-кто из людей Уолтера забрел немного в сторону и вторгся на одну из ферм Кингсклера. Нет нужды говорить, что их вышвырнули оттуда основательно помятыми. Они бросились наутек в свой лагерь…

– Неужели Сибелль?! Нет, это уже слишком! Я должен серьезно поговорить с этой девчонкой. Она никогда не найдет себе мужа, если будет так вести себя…