Никола

Проработав в ресторане год, я чётко уяснила одно правило: никогда не проливать напитки на клиентов. Особенно, если они богаты и безумно красивы. Но сейчас, я была близка к тому, чтобы нарушить его. Но две порции эспрессо не расплескались, и никто не пострадал.

У самого окна сидели двое мужчин. Они выделялись из всех присутствующих в баре. Взгляд так и тянулся к незнакомцам. Но если блондин выглядел дорого и богато, то брюнет был великолепен. Чувствовалась в нём некая опасность. Что–то тёмное и соблазнительное, притягивающее взгляд будто магнитом. Слишком хорош, чтобы существовать на самом деле. Впрочем, если честно, мне не с чем было сравнивать.

– Знаешь, кто эти двое? – шепчет мне на ухо вторая официантка.

Я, как всегда, морщусь. Снежана не упустит возможности познакомиться с заезжими из Москвы. Ради этой цели она устроилась работать в бар. Каждое её действие было направлено на достижение цели. Она не была охотницей, но шанс, если выпадет –не упустит.

– Говорят, это будущие владельцы металлургического завода, – шёпотом произнесла она, – приехали на сделку.

– Крупная рыба плывёт прямо в сеть, – усмехнулась я.

– А то. Надеюсь, задержаться на пару дней.

Сначала я обратила внимание на чёрные волосы, вьющиеся беспорядочной копной. На нём дорогой костюм, подчёркивающий хорошо развитую мускулатуру. Мужчина не походил на разодетого сноба. Он не пытался произвести впечатление. Просто ел, изредка разговаривая со своим другом. Именно эта простота меня привлекла.

Я то и дело поглядывала на него и пыталась угадать возраст незнакомца, и, хотя он выглядел довольно серьёзно, ему было не больше тридцати. Он оглядывает толпу, в глазах та же резкость, что и в выражении его лица. За этой резкостью прячется решимость – решимость, которую я не видела раньше, – та самая, с которой позволит завоевать мир и с которой не боятся требовать своего, и достигать своих целей. Он выглядит как человек, который верен своим принципам, и никакие силы не заставят его отступить от них. Незнакомец останавливает на мне свой взгляд. Его зрачки расширяются, будто мои мысли прозвучали вслух или слышит моё дыхание сквозь мелодию Ланы Дель Рей. Он не отворачивается, не делает вид, будто смотрел на что–то другое и случайно взглянул на меня, напротив, он продолжает рассматривать меня, и медленно, очень медленно по его лицу расплывается улыбка. И его лицо становится выразительным и притягательным.

От таких как он, нужно держаться в стороне и старательно избегать.

Я разрываю наш зрительный контакт и отношу заказ на соседний столик. Кто–то проносится мимо и толкает меня локтем. Сейчас я всё-таки нарушила золоте правило все официантов.

Подаюсь вперёд, поднос с напитками выпадает из моих рук и едва не попадает на незнакомца. Он протягивает руку, чтобы удержать меня от падения, ладонью прикасаясь к моей руке. Я моргаю, пытаясь прийти в себя, едва не потеряв опору. – Вы в порядке? – Да, спасибо. Если бы не вы, то оказалась на полу рядом с осколками. – Не за что, – сухо отвечает он, а у меня перехватывает дыхание. Я быстро отвернулась и вышла в коридор за совком, чтобы очистить пол от пролитого кофе, но дрожь, вызванная его взглядом, еще долго меня не покидала.

– Счет принесите, – отдаёт он распоряжение, нетерпеливо постукивая пальцами по краю стола. И на меня он больше не смотрит, сосредоточившись на своём собеседнике.

– Одну минуту, – я киваю, спеша выполнить просьбу.

Расплатившись по счету, они покидает наш бар. Смотрю им вслед и мне жаль, что он уходит. И возможно, мы никогда не увидимся. Никогда не всматриваюсь в лица клиентов, не пытаюсь запомнить, просто выполняю заказы, чтобы ни к чему нельзя придраться. Но этот впился в мое сознание словно острый шип от цветка.

Мельком взглянув в окно, увидела, что надвигается снежный шторм, солнце закрыли тучи, и было темно, хотя вечер ещё не наступил. Добираться до дома далеко.

Зима на Урале долгая и затяжная. Темнеет в четыре часа дня. Солнце может не выглядывать по несколько дней. Уходишь на работу ещё темно, приходишь с работы уже темно. Темнота становится твоим спутником, без неё никуда. Вот и сейчас в баре, где я работаю, тусклый свет вперемежку с сигаретным дымом, скрывает посетителей.

– Манхеттен, Б–52 или просто бутылку дорого виски, – самые частые слова, произносимые мужчинами в мой адрес.

Наш бар находится на первом этаже самой дорогой гостинице в городе. Местные жители редко заходят, так как в маленьком городке окруженного заводами, мало кто может позволить провести пару часов в баре и остаться с пустым карманом. Поэтому кассу пополняют приезжие богачи. Единственный вариант «отлично» провести свой досуг — это спуститься на первый этаж и уткнуться носом в окно с видом на местный ДК, ещё построенный в лучшие времена.

Ноги совсем онемели, я проклинала туфли на высоченных каблуках. Мне приходилось надевать их каждый раз на смену, потому что была маленького роста. Сегодня, субботним вечером бар переполнен. Об отдыхе не могло быть и речи. Присесть хотя бы на пару минут – непозволительная роскошь.

Я опустила поднос с пустыми тарелками и передала в бар очередной заказ:

– Ром с колой и два виски.

Мне казалось, что голова вот–вот расколется, а несчастный позвоночник онемел от усталости.

Чему я безусловно научилась, работая официанткой – это лавировать между столиками с полным подносом. Единственное, что подбадривало – это конец смены.

Работа несложная, каждый раз одно и то же, за год можно привыкнуть. Вечерние смены спасали и помогали заработать на жизнь.

В тот вечер, когда повстречала таинственного незнакомца, я ничего не хотела менять. Всё устраивало: серый город, квартира с советским ремонтом, дядя алкаш и отсутствие теплой погоды почти весь год.

Я проживала обычную жизнь. Не было новых желаний, даже не мечтала ни о чём. Всё чего хотелось закончить смену, прийти домой посмотреть сериал или почитать новую книгу. А утром уезжала на учёбу.

Училась в медицинском колледже. Планировала сменить работу официантки – на медсестру.

Жизнь походила на лабиринт, спираль всё закручивалась и закручивалась. Это мой способ выжить в этом мире, жить без цели, без будущего, просто существовать.

Сколько себя помню, всегда была предоставлена сама себе. Только в детстве дядя пытался заботиться и оставался большую часть дня трезвым, но чем больше мне прибавлялось лет, он забывал о племяннице и уходи в алкогольную нирвану. Помню, как–то попросила у него новую обувь.

– Дядя Саша, я больше не могу носить эти ботинки. Они все в дырах и промокают.

– Если будешь относиться к жизни, как я, быстро привыкнешь – таков был ответ. Этих нескольких слов — оказалось достаточно, чтобы понять за всё отвечаю я сама.

Хочешь кушать иди приготовь. Нужна одежда, иди работай к соседке Ольге, продавай фрукты и овощи в ларьке. А если хочешь выжить и не замёрзнуть в квартире без отопления, иди в гости к Татьяне Викторовне. Она постелет чистое постельное бельё, укроет одеялом, не забудет накормить и обязательно скажет, что всё будет хорошо.

Я решила, что не хочу привыкать. Стала подрабатывать везде, где только возможно. Соседки сверху выдала тонну плакатов местной партии, которые нужно было расклеить по подъездам. Затем она дала задание по нескольку часов в день приставать к людям с расспросами довольны, ли они работой мэра. Через пару месяцев я смогла скопить на новую одежду.

Наш город раскинулся на берегу реки, но главной достопримечательностью стал завод, кормящий добрую часть населения. Половина зданий в центре была отстроена ещё немецкими пленными, летом их постоянно красили самой дешёвой краской, которая отваливалась к началу следующего сезона. Но даже яркие дома не могли скрасить будни, поэтому со стороны все выглядело заброшенным и никому не нужным.

Однако наведённый лоск был только внешним, как и у других городов, имелись свои заброшенные районы. Эта часть города, та, где люди жили в общежитиях, в основном алкоголики. Там я и жила. Внешняя штукатурка дома облупилась. Улица не освещалась вовсе. В некоторых окнах горел свет, и только по этому признаку можно было понять, что дом обитаем.