Наша ночь самое лучшие и одновременно самое худшие, что могло произойти с нами, потому что я переспал с кучей девушек и напрочь забывал их имена, но о Николе никогда не смогу забыть. Я привел её в отель не потому, что не мог совладать с собой. Можно было найти другую девушку, но в ней было нечто старомодное: плавные движения, мягкая улыбка, скромный взгляд. Весь вечер делал вид будто она пустышка, и Никола не противилась. Никакого флирта, она не пыталась соблазнять. Меня тянуло к ней, к простой и заурядной официантке. Но это желание сшибло меня с ног и расплющило словно я оказался под снежной лавиной. После всё стало другим. Я узнал вкус её губ и помнил запах. Лучше бы не вспоминал никогда. Боюсь, мне теперь никогда его не забыть.

Я почти допил бутылку. Нужно выспаться, завтра утром поеду в больницу, хочу рассказать Серафиму кто я. Не хочу больше тратить время зря. Попробую начать всё сначала.

Никола

В дни, полные ожидания, мне по–прежнему было страшно, и колесо чудовищных мыслей накатывало с новой силой, как только ночь опускалась над городом. Это было самое напряженное время в моей жизни. В присутствии Серафима мне удавалось держаться стойко, но порой трудно было себя сдерживать: меня выворачивало от отчаяния. Казалось, позади дни безудержного страха, бессонных ночей и море пролитых слёз, но даже во сне я проваливалась во тьму, из которой нет выхода. Все следующие дни я старалась вытеснить страх. Несмотря на то, что операция прошла успешно, костный мозг стал приживаться и не было признаков отторжения. Говорить о полном исцелении – слишком рано. Раз за разом я повторяла: не думай, всё будет в порядке. Только провалившись в столь желанный сон, мне становилось легче. Поспать несколько часов, не просыпаясь – непозволительная роскошь.

Мне казалось, болезнь идёт за нами по пятам. Сейчас она спряталась, притаилась и ждёт подходящего момента, чтобы вернуться. Но Серафим с каждым днём набирал всё больше сил. Один раз в день выходили на прогулки. Наконец–то отрастают реснички и на голове появился пушок из волос. Анализы стали лучше. Впервые за неделю он поел нормальную еду, а не только яблочное пюре, и довольно долго спал не просыпаясь.

Условия в больнице идеальны. Даже не представляю сколько денег Даниил заплатил за лечение. Медсёстры и врачи очень внимательно относились к любой моей просьбе. Наша палата походила не на лазарет, на игровую комнату, заваленную подарками и игрушками. Каждый день мы открывали новую коробку с игрушками. Серафим с интересом наблюдал за Даниилом. Я просто сказала, что он мой хороший друг. Нам хотелось после операции рассказать, кто такой Даниил.

– У меня для тебя сегодня прекрасная новость, – Снежана зашла в палату. В руках она держала пакет с продуктами. Она постоянно чем–то его баловала и сегодня на ней была надета его любимая футболка с суперменом. Стоит ли говорить, что Серафим радовался, когда она приходила и его настроение поднималось.

– Сейчас у нас по плану вкусняшка. Я принесла тебе ореховую пасту. Ты пробовал, когда–нибудь ореховую пасту?

От удивления и восторга Серафим оживился.

– Нет, но я очень хочу её попробовать.

– Вот и отлично, – она достала баночку с пастой и завёрнутые в пергамент тосты. Запах свежего хлеба наполнил больничную палату. – Тогда смотри, всё очень просто: нужно намазать пасту на тост, и бутерброд супермена готов. Можешь попробовать сам.

Он взял ложку и небрежно, но уверенной рукой намазывал пасту на тост.

– Она совсем не сладкая, солёная, – Серафим откусывал и медленно прожёвывал бутерброд.

– Тебе нравится? – спросила Снежа.

– Да, – проговорил малыш, запихивая в рот целую ложку пасты.

– А маму угостишь?

– Мама, держи, – сын передал мне второй несъеденный бутерброд.

– А ещё, сегодня мы не будем грустить.

– Это как? – переспросил Серафим, запивая еду сладким морсом.

– Только улыбаемся. И тебя Никола, это тоже касается, – подруга посмотрела в мою сторону.

В кабинет вошла медсестра. Предстояли очередные процедуры. Еду пришлось на время отложить. Мы со Снежаной вышли в холл.

– Как ты? – Снежа, в качестве ободрения и поддержки, приобняла меня.

– Держусь.

– Знаю, ты стараешься, даже не представляю, как ты справляешься.

– Иногда силы заканчиваются.

– Спасибо тебе. Не знаю, чтобы без тебя делала.

– Вы мне не чужие, а родные. Кстати, Даниил рад сыну.

– Да, я удивлена. Но не знаю, что будет дальше и как с ним выстраивать отношения.

– Тебе он тоже рад. Я вижу, как он смотрит на тебя.

– Что? Ты ошибаешься, наши отношения даже с натяжкой можно назвать сугубо деловыми.

– Просто ты не видишь того, что вижу я.

– У него своя жизнь, если Серафиму нашлось место, то я точно оказываюсь за бортом.

– Не делай выводы слишком быстро.

– Если он здесь, мы не разговариваем. Всё наше общение сводится к «привет и пока». Каждый раз, когда он навещал Серафима, я держалась подальше от него и почти всегда находила предлог улизнуть из палаты и оставить их наедине.

– Тебе грустно? Или у тебя остались к нему чувства?

– Нет, просто тяжело.

– Ты выглядишь очень хрупкой, но внутри есть стержень, который не надломится ни при каких условиях. Возможно, впереди вас ждут более серьезные испытания, как показывает жизнь, чёрное сменяется на белое, а потом снова приходит чёрное. Поэтому борись за свое счастье, не сдавайся как бы сложно не было. – Вдохновляющие слова, но мой источник силы на исходе. Больше всего мне хотелось выбраться из больницы и отвезти в парк или в зоопарк, куда–нибудь подальше от капельниц, уколов и запаха медицинских лекарств. Погода располагала к прогулкам: безоблачные дни и палящие солнце.

– А вот и он.

Я обернулась, Даниил уверенной походкой шагал по больничному коридору.

Сегодня он выглядел просто потрясающе, впрочем, как и всегда. А мне хватало сил только принять душ, почистить зубы, вместо вороньего гнезда на голове, собрать волосы в хвост. Ни о каком марафете и речи не шло.

– Привет, – коротко поздоровался он. В руках он держал здоровенный пакет. Наверно, там мягкая игрушка.

– Привет и пока, я поеду. Оставлю вас наедине, – Снежана обняла меня на прощание и торопливо поспешила на улицу.

– Где Серафим?

– Он в палате, медсестра делает капельницу, – стою перед ним как недотёпа. И почему, когда он появляется рядом, чувствую себя первоклашкой на линейке первого сентября?

– Выглядишь уставшей. Ты отдыхаешь? – заботливо поинтересовался он.

– Ну, стараюсь. Хотела спуститься в столовую и кофе попить.

– Я подумал и решил…

Но, что там он решил я не успела услышать, потому что двери лифта распахнулись и из него вышла девушка. Мне показалось, что она ошиблась помещением. Её внешность никак не вписывалась в окружающую обстановку. Ей по подиуму шагать, а не по больничным коридорам. Девушка подошла к Даниилу, и тут я поняла кто она. Девушка, которая сказала «да».

Ох, вживую, она выглядела ещё красивее. Я не шла ни в какое сравнение с ней. Таким как она достаётся всё самое лучшее. Например, Даниил.

Я правда не отдыхала и забила на свою внешность. Худая, под футболкой скрывались рёбра, джинсы висели как мешок, бледная кожа и тёмные круги под глазами делали меня похожей на труп. Но, если бы её сын болел, она по-прежнему выглядела как с обложки?

– Даниил, наконец-то я тебя нашла, – показательная приторность резанула слух.

– Вероника, что ты тут делаешь? – Кажется он был удивлён и не ожидал встретить свою возлюбленную.

Я вопросительно посмотрела на Даниила. Неловкий момент. Надо срочно уходить.

– Мы можем поговорить, – обратилась она явно не ко мне и недовольно покосилась в мою сторону. На меня ноль внимания, отношение как к части больничного интерьера.

– Давай не здесь, – ответил Даниил.

– А где? Дома тебя не застать, в офисе редко появляешься. Всё время проводишь в больнице. Я специально прилетела из Сочи, чтобы увидеть тебя, – высказала претензию девушка. Похоже, в их отношениях не всё так гладко.