Она ходила взад и вперед в сильном возбуждении, и мысли ее путались от гнева. Опять все сначала! Те же подлые слухи, которые много лет назад изгнали его из Англии, закопошились снова. Кто же это, кто?

– Ах вот вы где, Лайза! – Это был Джайлз, смеющийся и запыхавшийся. Он слегка обнял ее за плечи. – А я вас повсюду искал. Зачем это вы… О Боже, что это с вами, дорогая? – спросил он с явной тревогой, когда заметил ее бледность и слезы, блестевшие у нее на глазах.

– Это… нет, ничего. Джайлз, вы слышали что-нибудь… какие-либо разговоры о Чаде – с тех пор как он вернулся?

Джайлз выглядел ошеломленным.

– Нет, конечно нет. В сущности, всегда что-то болтают, но кому до этого дело? Никто не станет воспринимать сплетни всерьез. Так что же произошло, дорогая?

Считанные секунды Лайза колебалась, а потом одним залпом выпалила все, что случайно подслушала. Она жестом указала на одного из молодых людей, которые стояли и беседовали неподалеку от них. Рот Джайлза сжался крепче, когда она закончила.

– А-а, это Чарли Саммерсби. От него этого следовало ожидать. Эта молодая змея никогда не скажет ни о ком ничего хорошего. – Он опять повернулся к Лайзе. – Вы сами знаете, я никогда не был близким другом Чада Локриджа, и Бог видит, – он улыбнулся ей красноречивой улыбкой, – у меня не было причин любить его, но все же я считаю себя его другом. Пойдемте.

К изумлению Лайзы, он схватил ее за руку и потянул за собой. Он тронул Саммерсби за плечо.

– Можно вас на два слова, Чарли? – спросил он.

Молодой человек обернулся к нему, Джайлз схватил его руку и заставил отойти на несколько шагов в сторону.

– Насколько я понял, – сказал Джайлз, лицо его было очень близко к лицу Саммерсби, – вы обсуждали моего друга– Чада Локриджа.

Глаза Саммерсби широко раскрылись.

– В чем я виноват? – пробормотал он протестующе.

– Меня интересует – откуда вы взяли информацию, которой вы так живо делились?

– Ах… – Молодой человек потупился. – Я… я не знаю. Так… одна компания. Да, я был вчера вечером в компании друзей, и его имя всплыло в разговоре.

– А кто-нибудь из ваших друзей представил точные доказательства оскорбительных заявлений, брошенных в адрес мистера Локриджа?

– Нет, но…

– Тогда на будущее, – произнес Джайлз очень мягким голосом, – предлагаю вам прекратить распространять то, что может быть названо только грязными слухами. В сущности, сегодня вы дали повод мистеру Локриджу для судебного иска, который ему, возможно, следует возбудить против вас, чтобы опровергнуть ваши патетические жалобы и претензии.

Чарльз Саммерсби побелел, потом залился пунцовой краской. Он ничего не ответил, а просто попятился от Джайлза, словно его ударили, пробормотал что-то невнятное и затем убрался прочь.

Лайза повернулась к Джайлзу, глаза ее сияли.

– О, Джайлз, вы сделали такое хорошее дело!

Он грустно улыбнулся.

– Надеюсь, это обуздает маленькую, но зловещую слабость Чарли к раздуванию скандалов… но, боюсь, я причинил больше вреда, чем пользы. Возможно, – продолжил он, заметив озадаченное выражение ее лица, – высказавшись так резко и горячо, я только привлек еще больше внимания ко всем этим скверным пересудам.

– Всем скверным? Джайлз, вы слышали что-то! Значит, эти слухи про Чада действительно ходят?

Джайлз неловко поежился:

– Я не хотел говорить вам, моя дорогая, но… да, я слышал кое-какие возмутительные слухи.

– Ах! Как люди могут быть такими несправедливыми и злыми?

– Разве для вас так много значит, что люди судачат про Чада Локриджа?

Его вопрос был задан осторожно, но взгляд был испытующим, и Лайза покраснела.

– Я… нет, конечно нет. Просто я терпеть не могу, когда кого-то несправедливо обвиняют. Пожалуйста, Джайлз, – продолжала она, чувствуя отчаянное желание переменить тему разговора, – пойдемте к остальным.

За весь оставшийся день ничего больше не было сказано касательно Чада Локридж, а когда они вернулись в Лондон, Лайза с улыбкой попрощалась с Джайлзом у дверей своего дома, благодаря его за понимание.

Но ей не так-то просто было выбросить этот эпизод из головы, и, обнаружив, что дома никого нет, она пошла в оформленную в веселых тонах маленькую столовую, примыкавшую к кухне, где села на стул, – отсюда была видна Беркли-сквер. Лайза смотрела невидящим взглядом на дневную суматоху, стараясь успокоиться.

Она просто не могла поверить, что все опять возвращается – ложь, слухи, инсинуации и косвенные намеки, которые уже однажды сломали жизнь Чаду и вызвали такой катаклизм в ее собственной жизни. Впервые за многие годы глаза ее наполнились слезами. Она заморгала. Нет! Она не плакала с того самого дня, когда обнаружила, что Чад не любит ее, и она не позволит этому случиться сейчас. Но все же боль прорвалась – так же резко и мучительно, как и много лет назад.

Немного успокоившись, она пожала плечами и приготовилась встать. Если бы только Чад остался в Индии! Но нет, он здесь, вовлеченный опять в то, что казалось странной, анонимной травлей, призванной навсегда запятнать его репутацию.

Она одернула себя. Может, она просто глупа. Один невольно подслушанный разговор – еще не травля. Может, эти выдумки, хотя и омерзительные, все же были результатом словесной пикировки между приятелями – единичным, ничего не значащим эпизодом. Она уже было собралась выйти из комнаты, но внимание ее опять было привлечено к окну – к дому подъехал экипаж.

В следующую секунду из экипажа появилась Чарити. Совершенно ясно, что она вернулась с прогулки с друзьями, потому что в экипаже виднелись еще несколько голов. Но что это, что такое могло случиться с Чарити? Она буквально выскочила из экипажа, щеки ее пылали, а глаза просто метали искры гнева. Она вбежала в дом, даже не помахав рукой друзьям на прощание.

Лайза поспешила из комнаты, чтобы встретить сестру в холле, и вошла туда в тот момент, когда Чарити сорвала с головы свою шляпку без полей и швырнула ее на маленький столик, стоявший под зеркалом, – с быстротой и силой тайфуна.

– Чарити, – начала Лайза, – что стряслось с…

Чарити резко обернулась.

– Лайза! Какой кошмар! Я обнаружила, что Салли Джуветт – самая злющая кошка на свете. Просто ехидна! – Она глубоко вздохнула, чтобы перевести дух. – Боюсь, ты меня не поймешь… но я только что влепила ей пощечину.

– Что ты сказала? – изумилась Лайза.

– Она говорила совершенно жуткие вещи про Чада!

Лайза отвела сестру в маленькую столовую и усадила на стул возле окна.

– Что случилось? – спросила она коротко.

– Я рассказывала Салли, Доротее Уэллез и Трикси Сазерсвэйт, которая тоже была с нами, как Чад проводил меня в кондитерскую Гантера поесть мороженого сегодня утром. Они просто лопались от зависти, особенно Салли, потому что как раз вчера он прислал извинения, что не может прийти к ним на завтрак. Чад имеет успех в свете – он просто гвоздь сезона, ты же знаешь.

– Да, да, – ответила с нетерпением Лайза. – Просто расскажи мне, что сказала Салли про…

Чарити напряглась.

– Салли вскинула голову в своей обычной манере – с видом превосходства – и сказала, что узнала «из достоверного источника», что Чад – не кто иной, как обыкновенный вор, умыкнувший прибыль его хозяев в Индии несколько лет назад. Можешь себе представить? – Щеки ее опять вспыхнули от негодования, и она стукнула по спинке стула, словно ненавистная мисс Джуветт попалась под ее кулачок. – А потом она еще сказала – если ты только сможешь поверить, – что главной причиной отъезда Чада из Англии было то, что его отец поймал его на краже фамильной драгоценности… которую он затем продал, чтобы на эти деньги добраться до Индии.

Чарити бросила короткий быстрый взгляд на Лайзу, прежде чем продолжить:

– И ко всем этим мерзостям Салли прибавила еще– да такую, что просто можно упасть! Она завершила все тем, что заявила: никакого состояния в Индии он себе не сделал, а едва сводит концы с концами, и его козырная карта в том, что он надеется разбогатеть, женившись на тебе. Вот тогда-то, – закончила она, опустив глаза, – я и залепила ей пощечину.