Джайлз пошел вслед за ней из комнаты, и они расстались у входа в зал. Пока Лайза пробиралась сквозь толпу гостей, она с удивлением обнаружила, что Чарити поглощена беседой с Чадом. Оба они как раз входили в дом из сада, и по выражению лица Чада Лайза заключила, что они вели долгий и серьезный разговор. Чарити смотрела ему в лицо широко раскрытыми и умоляющими глазами.

«Господи, а это еще что такое?» – подумала Лайза. Она стала следить за ними, но вскоре они затерялись в толпе, двигающейся по залу, как вода в озере.

Лайза прошла в золоченую гостиную леди Вудкросс и почти упала в удобное кресло. Она сидела, не шелохнувшись, не в силах отогнать мысли о Чаде и его финансовых трудностях, и воспоминание о его презрительном взгляде в ту минуту, когда она позволила Джайлзу поцелуй – да еще и в таком месте, у всех на виду, преследовало ее, причиняя невыносимую боль. Что он мог подумать о ней?

Гости стали постепенно покидать зал, мысли Лайзы потекли в ином направлении. В конце концов, она не сделала ничего плохого. И какая разница, что подумал Чад? Он для нее – ничто. Его мнение ровным счетом ничего не значит. Пусть себе думает, что ему угодно.

Подбодрив себя столь решительными выводами, она встала и вышла из гостиной.

Дойдя до зала, Лайза столкнулась с матерью, мило болтавшей в кругу друзей. Та поманила к себе дочь. С милой улыбкой Лайза присоединилась к ним, и несколько минут пролетели в оживленном обсуждении самых свежих слухов. Незаметно обежав зал взглядом, она не выявила никаких признаков Чада и почти с облегчением подумала, что он уже уехал домой. Она слушала со скучающим видом, слегка забавляясь скандальной историей, которую рассказывал им один из друзей матери, когда почувствовала легкое прикосновение к спине, сопровожденное мягким голосом:

– Прошу прощения…

Она оглянулась и, к своему удивлению, увидела Джона Вэстона, пытавшегося пробраться сквозь маленький кружок к небольшому коридору, который вел к целому ряду закрытых комнат.

Вспомнив свой недавний почти язвительный разговор с Чарити, она приветствовала молодого человека с большей теплотой, чем обычно.

Лайза стала вглядываться в темноту коридора.

– Куда вы идете, мистер Вэстон? Если вы ищете комнату для игры в карты, вам нужно идти совсем не сюда. И, как я поняла, шарады разгадывают в маленькой гостиной – внизу, по коридору, слева от статуи Адониса.

– Ах нет!

Удивленная и озадаченная Лайза смотрела, как щеки его заливает густая краска.

– Вообще-то я… я ищу… я имею в виду…

Его несвязное объяснение было прервано странными, быстро заглохшими звуками, донесшимися из-за одной из закрытых дверей, выходивших в темный коридор. Они почти мгновенно возобновились – теперь к ним прибавился еще и высокий женский голос, сопровождавшийся разными непонятными хлопающими звуками, возней, в комнате за этой самой дверью что-то происходило.

Джон заметно побледнел и, когда другие гости столпились неподалеку, в удивлении глядя друг на друга, поспешил в глубь коридора. Лайза, а за нею и ее мать мгновенно устремились за ним; и поэтому, когда он резко распахнул дверь, из-за которой доносились звуки, они ясно увидели причину переполоха. В комнате, уставленной книжными шкафами, было несколько удобных кожаных кресел и кушеток. И на одной из них лежала Чарити – во весь рост. Ее платье было в беспорядке, волосы растрепались и падали на плечи взбитой волной. Поверх нее лежал Чад Локридж.

На мгновение наступила мертвая тишина. Чад вскочил на ноги и, оглянувшись на пришедших, отрывисто произнес:

– Летучая мышь.

Лайза и леди Бернселл в ужасе смотрели на Чарити. Они лишь теснее прижались друг к другу, а потом к Джону, чьи карие глаза сверкали, как бритвы, на побелевшем лице. Смущенный возглас вырвался у стоящих в дверях.

– Летучая мышь, – повторил Чад тихим, низким голосом, когда Чарити с трудом встала с кушетки, безуспешно пытаясь убрать свои волосы в прежнюю прическу. Он указал на портьеры на окнах, колыхавшиеся от легкого ночного ветерка. – Влетела летучая мышь, – продолжил он напряженным голосом. – Чарити испугалась, и я пытался поймать ее. Мы натолкнулись друг на друга и упали на кушетку.

В комнате повисла тишина.

– Я не вижу никакой летучей мыши…

Эти слова, произнесенные нетерпеливым полушепотом, донеслись от старой миссис Тремонт, стоявшей позади всех и тщетно пытавшейся разглядеть, что происходит.

Чад посмотрел наверх.

– Надо думать, она… улетела, – слабым голосом произнес он.

Чарити бросилась туда, где стоял молодой мистер Вэстон, все еще мертвенно-бледный, молчаливый и неподвижный.

– Ох, Джон! – воскликнула она жалобно. – Она была такая большая, и хлопала крыльями, и налетала на меня. Я так испугалась!

Чарити порывисто обвила его руками, но через мгновение, когда он не ответил, отстранилась и неуверенно взглянула на него.

В этот момент Лайза шагнула вперед. Она схватила Чарити за руку и потянула ее к леди Бернселл, все время ясно и отчетливо произнося слова утешения.

– Моя дорогая бедняжка, как это было ужасно! Ты так напугалась. Летучие мыши – такие противные. Конечно, я видела, как она улетала, когда мы вошли. Пойдем, пойдем, – заторопилась она, многозначительно взглянув на мать.

Леди Бернселл мгновенно поняла намек.

– Иди сюда, мое золотко, мы поднимемся наверх и попросим одну из горничных поправить твою прическу. Хочешь немного вина?

Нежно обвив рукой талию дочери и приговаривая еле внятно, но ласково, она увела всхлипывавшую девушку из комнаты. Остальные, горя любопытством, пошли вслед за ними, оставив Лайзу, Джона и Чада одних.

Джон так и не заговорил и не двинулся с места с той самой минуты, как вошел в комнату. Чад тоже молчал – он лишь осторожно взглянул на Лайзу, когда поправлял свой галстук.

– Чад! – это был прерывистый шепот Лайзы. – Как вы могли?!

Чад встретил ее негодующий взгляд точно таким же.

– Как я мог что? – резко парировал он.

– Вы полностью скомпрометировали Чарити!

– Вздор! Я просто разговаривал с ней, когда влетела летучая мышь, и это безмозглое создание сразу же стало метаться по комнате.

Лайзе захотелось пробежать через комнату и забарабанить по нему кулаками.

– Неужели вы серьезно думаете, что кто-то из этих людей, – в ярости выговорила она, указывая пальцем в направлении коридора, – хоть на секунду поверил вашей истории про мышь? Нет, вы и вправду так думаете?! Господи, да вы были наедине в закрытой комнате, и назвать вашу «позу» компрометирующей можно только ради приличия! Это в тысячу раз мягче сказано! Какой бес толнул вас искать здесь с ней встречи?

– Я бы тоже очень хотел получить ответ на этот вопрос, мистер Локридж.

Ошеломленно взглянув на Джона Вэстона, который наконец обрел дар речи, оба они повернулись друг к другу спиной, словно тот ничего не сказал. Чад не двигался. Его глаза потемнели до цвета мутного бутылочного стекла.

– Вы называете меня лжецом, леди Элизабет? – спросил он спокойно.

– Верю я вам или не верю – не имеет значения… – начала она.

Чад предупреждающе поднял руку:

– А что до того, что я оказался в отдаленной комнате наедине с Чарити, я убежден, этот вопрос вам лучше адресовать мистеру Вэстону. Лайза мгновенно развернулась и взглянула на Джона Вэстона, чье лицо тут же стало ярко-пунцовым – словно оно и не было мертвенно-бледным несколько секунд назад.

– Я… я не понимаю… – громко произнес он.

– Правда? – жестко спросил Чад. – Тогда я вам расскажу, – он снова обратился к Лайзе, – что ваша настойчивая маленькая сестричка увела меня прогуляться на террасу за час до того. Затем она предложила мне пойти с ней в комнату для игры в карты – как раз перед началом выступления пианиста. Она не дала мне никаких объяснений по поводу этой в высшей степени непонятной просьбы, и то, что она чуть не разрыдалась, когда я начал протестовать, показалось мне подозрительным. Потом она отошла от меня и начала разговаривать с друзьями, но, когда окончился концерт, она опять подошла ко мне и почти силой потащила меня к комнате для игры в карты. При этом она постаралась попасться на глаза своей матери. Леди Бернселл улыбнулась, довольная, что ее дочь находится в надежном обществе. Чарити быстро оглядела комнату в поисках – я уверен – вас, но вас нигде не было видно.