– Из них получится красивая пара, не так ли? – заметила леди Бернселл, наблюдая из окна, как они шли от дома несколько минут спустя.

Уязвленная в самое сердце, Лайза взглянула матери в лицо.

– Нет, не получится. Они совершенно не подходят друг другу.

– Ты так думаешь? – леди Бернселл замолкла на мгновение, а потом вздохнула. – Да, ты совершенно права, дорогая. Посмотри на них. Он поддразнивает ее, словно она – проказливый ребенок, а она смотрит на него, будто выпрашивает конфетку. Ну и попали мы в ситуацию, – проворчала графиня. – Этот брак сломает Чарити жизнь – или разобьет ее сердце… Одно из двух – или то и другое вместе.

– Ох, мама!

– Я никак не могу понять, – продолжила задумчиво леди Летиция, – почему она сразу же приняла предложение Чада? И почему она держится руками и ногами за идею, что брак с ним вполне ее устроит? Господи! Да ее будет просто невозможно вытащить из этой трудной ситуации, если она сама предпочитает в ней оставаться!

Лайза вздохнула.

– Думаю, это из-за Джона Вэстона.

Летиция быстро обернулась и изумленно взглянула на старшую дочь.

– Вэстона? Ты имеешь в виду того молодого человека, который стремился на каждый вечер, где мы только бывали за последние недели?

– Да. И я не имею основания быть уверенной: Чарити ему симпатизирует – чтобы не сказать большего.

– Господи! Только этого нам не хватало! Хорошенькое дело!

– Вот именно. Абсолютно не подходит.

– Ни капельки!

Обе дамы какое-то время стояли молча, прежде чем Лайза перевела разговор на более безобидные темы. А на другой стороне площади молча, в задумчивости брели Чарити и Чад.

– Чад, – сказала Чарити натянутым голосом. – Я о вчерашнем вечере…

Она умолкла, не зная, как начать разговор. Но Чад ей в этом не помог. Он только вопросительно приподнял брови.

– О вчерашнем вечере, – повторила она. – Я все хотела сказать, как… как я благодарна за ваше предложение. Это спасло меня от… ситуация была кошмарной.

Чад по-прежнему молчал и смотрел на нее с меланхоличной, чуть тронутой весельем улыбкой. Чарити неуверенно продолжила:

– Я имею в виду– я понимаю, что весь переполох и неразбериха… это лишь моя вина. Если бы я не пробралась в библиотеку для… я уверена, мама назвала бы это совершенно предосудительной встречей… для разговора с Джоном…

– Для свидания, так это называют, – перебив ее, лаконично поправил Чад.

Чарити залилась густым румянцем.

– Да, наверно, так называют. Ох, Чад! – воскликнула она, и слезы покатились из ее больших карих глаз. – Я бы отдала все на свете, чтобы изменить тот вечер… чтобы ничего не случилось. Особенно, – воинственная искорка вспыхнула в ее глазах, – те минуты… ну, после того, как Джон стал вести себя так отвратительно. Как он мог подумать?!

Тут Чад смягчился и протянул ей носовой платок.

– А вы не задумывались, как бы вы реагировали, если ситуацию представить наоборот? Что если бы вы вбежали в комнату и обнаружили Джона, растянувшегося на симпатичной барышне с растрепавшимися волосами и задравшейся почти до колен юбкой?

Рот Чарити мгновенно превратился в круглое розовое О.

– Я никогда об этом не думала… Но… если бы у него нашлось объяснение, – продолжила она с жаром, но уже сердито, – если бы он мне сказал…

– И если бы это была девушка, с которой Джон был явно на дружеской ноге… И если бы потом он пролепетал вам что-то вроде истории с летучей мышью?..

– Но ведь это правда! – Чарити энергично вздернула свой маленький носик, словно в подтверждение своих слов. – И, конечно, я бы ему поверила! Я… – тут она вдруг запнулась и несколько секунд молчала, а потом вздохнула. – Да, вы правы, сцена была невообразимо ужасной. Но мне так хочется, чтобы он мне верил, – заключила она с несчастным видом.

– А теперь…

– Да, конечно… а теперь я втянула нас обоих в еще более запутанную историю. Ну почему вы почувствовали себя обязанным сделать мне предложение?!

Чад ответил довольно горестным смешком:

– Слова вылетели у меня раньше, чем я мог осознать, что я говорю. Если честно, я думал, вы откажете мне – да еще и презрительно вскинув голову.

– Так я и должна была сделать. Ох, Чад, вы думаете, я и вправду должна выйти за вас? При виде ее полного отчаяния Чад подавил смешок и с едва заметной улыбкой на губах заверил, что сделает все, что в его силах, чтобы спасти их от этой катастрофы.

Тремя днями позже, ближе к вечеру, любой обитатель Беркли-сквер, кому пришло бы в тот момент в голову с любопытством взглянуть из-за штор окна, мог наблюдать, как необъятных размеров дорожный экипаж тяжело подкатил к дверям дома, занимаемого Чадом Локриджем. За этим средством передвижения тянулась вереница более мелких и легких колясок, и оттого вся процессия выглядела так, словно какой-то доисторический бегемот решил наведаться в гости вместе со своим потомством.

Можно было видеть, как мистер Локридж появился в дверях парадного входа дома, чтобы лично встретить гостей, и зеваки украдкой глазели из окон и с улицы, сгорая от нетерпения– что же за важная особа снизойдет на землю из экипажа, который на самом деле принадлежал сэру Уилфреду Бэскомбу и его жене.

– Сэр Уилфред! – воскликнул Чад, спеша к ним вниз по ступенькам. – Леди Бэскомб! Мы вас так рано не ждали! Как прошло путешествие?

– Гладко – как по маслу, – ответил сэр Уилфред. Его гигантское телосложение, куполообразная лысая голова и кустистые густые брови придавали ему вид добродушной горы.

Его жена, милая пухленькая женщина, довольно и удовлетворенно вздохнула.

– А я уж думала, мы никогда сюда не доберемся. Мне показалось, что мы едем уже лет сто. Ну как ты, мой дорогой мальчик? – спросила она, подставляя ему щеку для поцелуев.

– Очень рад вас видеть, мэм, – ответил он, приглашая их в дом. Рави Чанд, после галантного обмена приветствиями с гостями хозяина, взял на себя хлопоты по выгрузке их слуг и багажа.

Сэра Уилфреда и его жену немедленно проводили в их комнаты, чтобы они могли смыть с себя дорожную пыль. Позже их усадили в просторной гостиной Чада и подали тонизирующие напитки и миндальный ликер для леди Бэскомб и бренди – для сэра Уилфреда.

Здесь вскоре завязался оживленный разговор, не обошедшийся и без обмена «сплетнями» – о друзьях и знакомых Чада, оставшихся в Индии, и об особах, которых сэру Уилфреду и его жене вскоре предстояло увидеть после их долгого отсутствия в Англии. Наконец сэр Уилфред решился коснуться вещей, которые давно лежали у него на душе тяжелым грузом.

– А теперь скажи мне, – спросил он своим громким голосом, – как там эти слухи, пятнающие твое имя? Ты мне вскользь обронил в письме, но я сейчас хочу знать только одно – они утихли? Я вот что тебе скажу, мой мальчик: мне на них наплевать! Я и слышать ничего такого не хочу! Пусть только попробуют подступиться ко мне эти болтуны!

Чад усмехнулся:

– Не могу вам даже выразить, как я рад и благодарен, что вы так сказали, сэр… а ситуация стала довольно безобидной – я надеюсь.

И он рассказал им о знаках дружеского расположения принца-регента на его вечернем приеме в Карлтон-хаусе.

– Регент так себя вел? – подвижные белые брови констатировали удивление. – И ты сидел рядом с ним за обедом? И он просил твоего совета, да? Должно быть, ты произвел на него неизгладимое впечатление – за время, прошедшее после твоего приезда в Англию. А ведь это было совсем недавно. Отлично, мой мальчик! – обрадовался сэр Уилфред. Губы Чада дрогнули в кривой улыбке.

– Я просто познакомил его с парочкой типов, раздобывших ему потом изящное кольцо, и еще – обронил комплимент его вкусу по части одежды.

– А-а… – многозначительно протянул сэр Уилфред, давая понять, что этим все сказано.

– Через несколько дней после того, как пошли первые слухи, я заметил его высочеству, что от меня лучше держаться подальше. Но он, напротив, был заинтригован, а когда я ему объяснил, что за этим стоит, он даже обиделся.