Она прикусила губу, потому что невольно чуть не выговорила: «А потом, я подумала, может, вы опять полюбите меня?»
Господи, она чуть не показала себя перед ним полной идиоткой!
Чаду казалось, что его охватил ураган противоречивых чувств. Стиснув подвеску, он думал только о тех словах, которые его больше всего ранили.
– Я… бросил вас? Да как вы только могли… Если вы помните, леди Лайза, именно вы в буквальном смысле этого слова повернулись ко мне спиной – насколько я помню… вам нужно было послушаться ваших друзей, говоривших, что все эти слухи – правда.
Вся его боль, и ярость, и разбитые иллюзии, так старательно подавляемые, прорвались наружу – он вспомнил ее хрупкую стройную фигурку, ее золотистые волосы, искристым потоком сбегавшие ей на спину.
– Я верил вам… я любил вас. Вы были твердой скалой в океане мутной, грязной воды, в которой я тонул. А под конец вы – вы тоже – предали меня.
Его горящий взгляд пронзал ее, как кинжал. Потом он посмотрел на подвеску.
– Я благодарю вас за этот жест, поистине щедрый и великодушный, но подвеска королевы – слишком ценная вещь, чтобы подкреплять ею ваши слова и ваше состояние, может быть, минутное, возникшее благодаря случайному стечению обстоятельств. Честно говоря, я сам уже давно был не прочь аннулировать наше пари, и я с радостью куплю у вас эту штуку по рыночной цене.
Чад уронил подвеску ей на колени и встал. Потом подошел к окну и устремил свой взор в темный сад. Лайза не отрываясь смотрела ему вслед. Господи, как все могло дойти до такого кошмара и как он мог только подумать, что?.. Она глубоко вздохнула.
– Может, – сказала она жестко, – вы окажете мне в ответ такую же услугу – я имею в виду Брайтспрингс?
Чад немного помолчал, а потом обернулся к Лайзе.
– Продать вам Брайтспрингс? – спросил он со странной дрожью в голосе. – Боюсь, я не смогу этого сделать, потому что я его уже продал.
Лайза просто окаменела. Наверное, она ошиблась? Неправильно расслышала? Неужели он ее ненавидел настолько, что просто дразнил ее, а сам продал Брайтспрингс кому-то другому? Но он не мог этого сделать! Как мог он продать собственность, которая была ставкой в их пари?! Только законченный мерзавец, подлец мог сделать такое, а Чад не такой… Она подняла глаза и увидела, что он стоит прямо перед ней и смотрит на нее в упор.
– Пойдемте, – коротко бросил он. Чувствуя головокружение, Лайза встала и пошла вслед за ним. Он повел ее по небольшому коридору к комнате, которая служила ему кабинетом. Пораженная только что услышанным, она смотрела, как он вытащил листок бумаги из ящика своего письменного стола. Проводив ее внутрь комнаты, Чад протянул ей этот листок.
– Купчая на Брайтспрингс, – сказал он.
– Но… я думала… вы сказали, что вы…
– Да, я продал его, но бумага еще не передана. Вы хотите знать личность покупателя?
«Пусть это будет завершающим ударом», – подумала она. Проглотив резкие слова, которые готовы были сорваться с ее губ, Лайза взяла в руки листок. Она быстро пробежала по нему глазами, пока не дошла до строки внизу под названием Покупатель. Рядом стояло ее собственное имя! Она подняла глаза на Чада.
– Я не понимаю, как…
– Я убедил Томаса действовать в ваших интересах. Вы купите Брайтспрингс – за сумму в одну гинею. Сделка вступает в силу в тот самый день, когда истекает срок нашего пари. Я поступил точно так же, как вы сейчас со своей подвеской, – и по той же причине. Я вложил свою тысячу в правительственные бумаги потому, что не хотел выигрывать это пари.
Ее охватила сильная дрожь.
– И вы так же надеялись на благодарность, мистер Локридж? Если так, боюсь, вы будете сильно разочарованы, потому что… ох, черт побери!
К ее ужасу, слезы, которые давно уже подступили к ее горлу – с тех самых пор, как Чад вернулся из Индии, – выбрали именно этот момент, чтобы хлынуть наружу.
– Лайза! – закричал Чад. – Господи, не надо! – И уже более спокойным голосом он продолжил: – Я никогда не видел, как вы плачете.
Но слезы не хотели останавливаться.
– Это потому, что я не… я никогда не… обычно. П-пожалуйста, н-не обращайте внимания. Ох, как я ненавижу слезливых барышень! – пробормотала она, всхлипывая, когда новый поток слез залил ее щеки. – Ум-моляю, извините меня. Я… мне н-надо идти.
Она быстро повернулась и уже было выбежала из комнаты, но Чад схватил ее за плечи, и она уткнулась лицом в его плечо.
– Лайза, что такое? Я думал, вы будете рады…
– И я тоже думала, что вы будете рады, когда подвеска королевы вернется к вам, но… ох, ради Бога… у вас есть носовой платок?
Чад вытащил желанный предмет из кармана своего жилета, и Лайза окунула в него свой терпящий бедствие нос и вытерла щеки.
– Не знаю, что это со мной случилось. Пожалуйста, извините меня.
– Я обидел вас, Лайза. Мне так жаль… Простите меня за это.
– Вы еще раньше обидели меня – и вы не сожалели об этом, по крайней мере. – слезы опять полились, и Лайза сердито заморгала, проклиная свои глаза. – Как вы могли сказать, что я отвернулась от вас? Может, я что-то и сказала – и могла еще сказать… ну, хорошо, да, я повернулась к вам спиной. Но вы со мной и двух слов не сказали за все те недели после… Я так хотела, чтобы вы… поговорили со мной. – Она едва могла говорить от рыданий, которые сотрясали все ее тело. – Я знаю, это было глупо, но я просто хотела вызвать у вас хоть какую-нибудь реакцию. Меня испугало ваше равнодушие. Я думала, вы обнимете меня и… Но вы н-не сделали-ли этого… Вы просто… О-о-х! – вздохнула она жалобно, плача, как тогда, шесть лет назад, когда она стояла, прижавшись к двери, за которой только что исчез Чад. Что же это с ней? Она просто не может с собой справиться. Да она скоро промочит слезами ковер! Господи, что он о ней подумает?
Лайза быстро повернулась и побежала прочь. Она вихрем промчалась по коридору, выбежала в сад и ни на минуту не останавливалась добежала до спасительного кабинета в своем собственном доме. Лайза подлетела к столу и без сил упала на стоящий рядом стул. И тут она увидела возле себя Чада.
– Что вы здесь делаете? – закричала Лайза, давясь неутихающми слезами. – Я х-хочу побыть одна!
Она пошарила в ящике стола в поисках еще одного носового платка. Вдруг наружу вылетела маленькая деревянная шкатулка и со стуком упала на пол.
– Не в ней ли вы хранили подвеску? – спросил Чад странным тоном.
– Да, – ответила Лайза, все еще пытаясь найти что-нибудь, чем смогла бы вытереть лицо.
– Но… разве вы не отнесли ее на Боу-стрит?
– Боу-ст… нет, конечно нет. Ох! – Она подозрительно взглянула на него. – Откуда вы знаете?..
– Я невольно слышал часть вашего разговора с Джайлзом в саду – в тот день. Просто мне показалось, что вы собрались пойти на Боу-стрит при первой же возможности…
– Чад Локридж, вы – самый глупый человек из всех, кого я только знала!
Ее глаза настолько распухли от слез, что она едва могла его видеть. Лайза стала раздраженно тереть их в отчаянной попытке вернуть себе нормальное зрение.
– Неужели вы и вправду подумали, что я вот так просто возьму и отдам им эту проклятую улику против вас? Я знала, что вы невиновны – несмотря ни на что… Так с чего бы я вдруг изменила себе и бросила на вас подозрение?
Какое-то мгновение Чад молча смотрел на Лайзу. Ему показалось, что внутри него что-то взорвалось и вспыхнуло пламя, осветившее его душу. Он порывисто обнял Лайзу и прижал ее к себе. Она не сопротивлялась, но продолжала что-то говорить в мокрый носовой платок, уткнувшись в плечо Чада. Наконец она успокоилась – лишь редкие всхлипы сотрясали ее тело, но она не поднимала головы.
– Как я мог быть таким глупым, Лайза? – Он приподнял ее подбородок и, улыбнувшись, заглянул в мокрые синие глаза. – И как ты могла быть такой глупой? Мы оба полны ложной гордости… Как мы могли позволить, чтобы колкие разговоры сломали нам жизнь? Вернее, чуть не сломали. – Взяв у нее носовой платок, Чад вытер последние следы ее слез. – Да ты выглядишь сущей дьяволицей, – сказал он ласково.