У Лэртона этой сотни не было…

На его счастье, офицер, командовавший гвардией Неуса, сделал ошибку: вместо того, чтобы сосредоточить основные силы внутри здания – как бы на его месте поступил сам Лэртон – большую часть своих людей он расположил в парке вокруг особняка. И капитан использовал его оплошность по-полной.

Бесшумно сняв из арбалетов часовых с северной стороны, три десятка гвардейцев Лэртона проникли в парк. Большинство из них служили во время войны в пластунах, и незаметно проскользнуть к зданию, минуя многочисленные патрули, для них не составило особого труда. У единственного входа – напоминавшего о том, что всё же не зря особняк называли замком – состоялся скоротечный бой, окончившийся в пользу нападавших. Как только люди Лэртона проникли в здание, ситуация переменилась коренным образом: теперь уже гвардейцы Неуса выступали в роли атакующих, а ночные гости, несмотря на то, что их было в три раза меньше, успешно оборонялись.

– Третий этаж зачистили! – зычным криком доложил первец, свесив голову через перила парадной лестницы.

– Молодцы! – похвалил Лэртон. – Давай сюда пятерых, а остальных ставь к окнам. Делай что хочешь, но чтобы эти Кхуровы дети даже голову поднять не смели! Понял?! – прокричал он. – У тебя как? – спросил капитан первеца первого десятка.

– Около часа продержимся, а потом нужно будет уходить в подвал, – хмуро отозвался гвардеец. – Дроки точно подтянутся?

– Что, жить захотелось?! – нервно хохотнул Лэртон. – Будут дроки, будут! Не скули! А подвал ещё взять нужно. И чего там Рапс ковыряется? Ты давай держись здесь, а я вниз – нужно поторопить этих увальней! – он напоследок приложился к ложу арбалета и выстрелил. Из темноты парка тут же раздался крик, возвестивший о том, что казначей эрра Неуса отныне может сэкономить на жаловании ещё одного гвардейца. – Когда будешь отходить, не забудь наших парней на третьем этаже, – капитан хлопнул подчинённого по плечу и, обнажив меч, бросился вниз по подвальной лестнице.

Миновав тяжёлую трёхслойную дверь из морёного дуба, капитан оказался в подвале. «Молодец, Рапс! – подумал он. – Успел таки, хитрая его рожа! Сумей они запереть дверь, нам бы не выкурить их и за год!». Прямо у порога вповалку лежало с десяток трупов. Лэртон с удовлетворением отметил, что все они были одеты в форму гвардии Неуса.

– Ну, что тут у тебя? – вполголоса спросил он Рапса, который со своими людьми стоял вдоль стены перед очередным поворотом подвального коридора. Тот осторожно выглянул из-за угла и тут же убрал голову: глухо звякнув, в каменную кладку ударил арбалетный болт.

– Да засели там трое, – поморщился первец, – стол, гады, перевернули и теперь садят почём зря. И где только так стрелять научились?!

– А ты, значит, стоишь и ждёшь, пока им не надоест? – криво усмехнулся Лэртон. – Хорош, нечего сказать!

– Сами ж говорили, людей беречь! – в горячке огрызнулся Рапс. – У них там один Кхур знает, сколько арбалетов! Один заряжает, а эти с обеих рук лупят! Пока в броске достанем, они четверых наших к Белолобому отправят!

– Неус там?

– Больше негде! В покойницкой сидит, грехи замаливает. Дверь там, похоже, не хлипче входной, так что ещё неизвестно, как выцарапывать его оттуда будем.

– С двух рук, говоришь, лупят? Мастера! – присвистнул Лэртон. – А во что мастера не верят? Правильно – в дураков и героев! Ты кем предпочитаешь быть? – с ухмылкой спросил он.

Первец понимающе осклабился:

– С вами, капитан, я готов стать кем угодно – даже «героем»!

– Ага, а «дураком», стало быть, опять я? – прищурился Лэртон.

– У вас дурак всегда лучше получался, – не скрывая ехидной улыбки, развёл руками Рапс.

– Но-но, ты смотри у меня, – пригрозил капитан и, вытянув ноги, уселся на пол, спиной к проходу.

Первец подал ему два лёгких арбалета, сам взял в руки факел и, прижавшись грудью к стене, скосил взгляд вниз. Сидевший у него под ногами капитан кивнул. Рапс дико заорал и, высунувшись из-за угла, метнул факел в сторону стрелков. Одновременно, Лэртон откинулся назад, так, что верхняя часть его туловища оказалась в простреливаемом коридоре, и, извернувшись, выстрелил с двух рук.

Кто в кого попал, и попал ли – это уже было неважно: в следующее мгновение десяток рванулся вперёд по коридору. Крики атакующих заглушили все прочие звуки. Когда всё стихло, к месту схватки подошёл капитан.

– Жив, герой?

– Вполне, – сморщился первец, разглядывая торчащий в правом предплечье болт. Лэртон потянулся, чтобы осмотреть рану, но Рапс отстранился. – Ерунда, капитан, – пробасил он, и тут же хитро ухмыльнулся: – а дурак-то вам опять удался! – он кивнул на трупы арбалетчиков. – И как только это у вас получается?

– Ладно, хватит лирики, – прервал его капитан. – Отправь человека наверх, пусть скажет нашим, чтобы отходили. Займёте позицию у входной двери. И смотрите, сами на «дурака» не попадитесь!

Рапс кивнул и, забрав с собой пятерых человек, бросился к выходу. Лэртон подошёл к двери покойницкой и прислушался.

– Не-а, такую не взломать, – подал голос один из гвардейцев.

Капитан осадил говоруна тяжёлым взглядом, после чего постучал кулаком в дверь:

– Эрр Неус, вы арестованы по подозрению в заговоре против короны. Даю слово офицера охранять и защищать вашу жизнь до передачи вас в руки правосудия.

– С каких это пор арест голосом короны производит гвардия Лэктонов? – поинтересовались из-за двери.

– Лейтенант Грайн? – удивился Лэртон. «А где же капитан Шедри?» – чуть было не сказал он вслух, но вовремя прикусил язык. В голове промелькнула какая-то мысль, но капитан не успел её поймать и досадливо тряхнул головой.

– Что ж вы замолчали? – насмешливо спросил Грайн.

– Надеюсь, лейтенант, вы не причастны к заговору, – медленно, с расстановкой начал капитан. – Через час здесь будет королевская гвардия, а вместе с ней и сам король. Если вы сдадитесь – даю слово, что выступлю свидетелем в вашу пользу.

– Через час? Так куда же вы торопитесь? Давайте, подождём короля…

Лэртону показалось, что голос лейтенанта слегка дрогнул.

– Подождём, – согласился он. – Только знайте, Грайн, вы лишаете себя последнего шанса. Вы мне всегда нравились, и только поэтому я сейчас с вами беседую. Я уважаю вашу преданность гвардейской присяге, но это не тот случай! Вы же ничего не знаете! Во всяком случае, я надеюсь на это…

– Что вы предлагаете?

– Поговорить с глазу на глаз.

– «На шарфах»? – уточнил Грайн.

– Согласен, – после короткой паузы, произнёс Лэртон.

Он достал из-за пазухи упрятанный на время боя белоснежный офицерский шарф, бережно развернул его и расстелил на полу в трёх шагах от запертой двери, после чего сделал шаг назад. Гвардейцы понимающе переглянулись: эта традиция уходила корнями в далёкое прошлое. Во время битвы иной раз возникала необходимость переговоров, и офицеры, во избежание ненужных жертв, выработали особый кодекс, который свято соблюдался. Ни один офицер в здравом уме не стал бы его нарушать только по одной причине: тем самым он ставил крест на своей карьере, ибо ни один солдат не стал бы служить под началом офицера, для которого слово чести – пустой звук.

Заскрипев петлями, тяжёлая дверь отворилась, и в коридор вышел лейтенант. Капитан тотчас сделал своим людям знак, чтобы те отошли назад. Грайн достал свой шарф и расстелил его напротив капитанского.

– Я слушаю вас, – он открыто посмотрел в лицо противнику.

Понизив голос почти до шепота, Лэртон пересказал всё, что узнал от Вейджа. С каждой его фразой лицо лейтенанта становилось всё мрачнее и мрачнее.

– И вы так сразу поверили? Поверили лисам? – спросил он, после того, как Лэртон закончил.

– Вы тоже поверили! Это видно по вашему лицу, – жёстко ответил капитан.

– Допустим, – опуская голову, вздохнул Грайн. – Но это ничего не меняет! Для меня не меняет, – добавил он.

– О чём вы?

Лейтенант поднял голову: