— План неплох, их нужно выманить из спальни. Тогда пойдем вечером. Ты через парадный вход, я — как придется.

— Что значит, как придется? Я же тебе говорила про сломанный затвор на первом этаже.

— Нет там никаких сломанных затворов.

— Ты просто плохо смотрел. Как же ты сегодня залез?

— Хорошо, хорошо, поговорим обо всем после, а теперь давай продолжим?

В голове мелькнула нехорошая мысль: «Что— то он совсем обнаглел, впрочем, я тоже хороша. Еще вчера говорила себе — ни-ни, а сегодня? Где мои принципы? И эти его пассии… Неприятно».

Я осторожно отодвинулась и имела решительность вспомнить про свои слова о неприятии мной очередей.

Он весело блеснул глазами, ни капли не смутившись:

— Так ты отказываешься?

— Категорически.

— А что же мне делать — бежать на другой конец города? Я уже настроился на ночь любви. И потом, с тобой это удобнее в свете наших дальнейших планов. А вдруг в перерывах мне захочется обсудить наш вечерний поход?

— Н-да-аа. Проблема… Хорошо, Родстер, — я сама пришла к выводу, что мы еще не все спланировали по нашему визиту к тетушке. — Только это будет в последний раз!

— Да, да, конечно, в последний, — чересчур поспешно согласился он, увлекая меня в постель.

***

— Что мне играть на этот раз? — спрашивала я вечером у Родстера, перед тем, как нам нужно было собираться на «дело». — Что я полностью сломлена и не знаю, что делать дальше? Как жаль, что не могу воспользоваться Даром. Я бы такую бледность соорудила, что краше в гроб кладут. Сильно заискивать не могу — тетка сразу раскусит. А вот слезу пустить попробую.

— Да, наверно, — как-то нехотя протянул Родстер. — Ты там не заигрывайся. Ой, как не хочется тебя одну отпускать!

Я метнула взгляд в его сторону. Чего это он? Лицо Родстера было хмурым и сосредоточенным, казалось, что он что-то обдумывает. Он притянул меня к себе. В кольце его сильных рук мне стало так спокойно и хорошо. «Господи, — пронеслось у меня в голове. — Что я делаю? Не привыкать, не привыкать! Расставание неизбежно. Не хочу больше разочаровываться — это так больно». Поэтому я выскользнула из его объятий и как можно веселее воскликнула:

— Все будет хорошо, партнер. Или вы не верите в мои таланты?

Родстер посмотрел на меня внимательным и чуть грустным взором и произнес:

— Если бы я не верил в ваши таланты, я бы не связывался с вами, ваша светлость.

— Это вы будьте осторожней. Скорее всего, мы станем беседовать на первом этаже, в гостиной. Я постараюсь задержать тетю как смогу долго. Сколько вам нужно времени?

— Вам нужно выманить и графа, спальня должна быть пуста.

— Да поняла я, поняла. Вернеру нужен мой Дар, буду импровизировать. Они не смогут снова меня запереть в подвал? Тогда вам придется звать королевскую стражу и выручать меня.

— Нет, Диана, мы сделаем по-другому. У меня есть план. Правда, он очень рискован, но…. может получиться.

Я в нетерпении подалась вперед:

— План? Какой план?

— Подожди, не спеши. Он еще не полностью оформился в моей голове, но если все получится, то ты вернешь свой Дар очень скоро. Давай сделаем так: сегодня ты идешь просто прощупать почву. Ничего конкретного не обещаешь. Играешь безутешную, полностью сломленную деву, как на премьере, вспомни. Обо мне ни слова. Деми тоже не вспоминай. Не хотел я его впутывать, но, видимо, придется, я думаю, он нам поможет.

— Если это будет ему выгодно. Деми никогда и ничего не делает просто так.

— Я смогу его заинтересовать. Завтра я сам переговорю с ним. Не возражай, — сказал он, увидев, что я пытаюсь что-то сказать. — А теперь давай собираться.

Я открыто подъехала к особняку графини ле Шосс и отправила Джима доложить обо мне. Все честь по чести, как и принято у аристократов. Что— то надолго я забыла светские манеры, необходимость заставила вспоминать. Вернувшись, мой кучер сообщил, что меня ждут. «Давай, Диана, твой выход», — прошептала я себе.

Дворецкий пригласил меня в малую гостиную, в которой мы так любили сидеть и болтать с тетушкой. Я неспешной походкой вошла и огляделась.

Очарование этого места, вместе с предательством тетки, ушло от меня. Раньше здесь все казалось родным и милым: мое любимое кресло у сервировочного столика, в которое я любила залезать с ногами; портрет на стене напротив этого кресла, на котором изображены мы с родственницей вместе в одинаковых лавандовых платьях и с одинаковыми прическами. Тетушка на нем — чудо, как хороша! Ведь лавандовый цвет так идет к ее глазам. А я смотрелась этакой малышкой с пухлыми щеками и оттопыренными губами. Раньше этот портрет меня радовал, напоминая о счастливом детстве. Сегодня, он показался мне неуместным.

Тетя сидела в своем кресле, попивая, как всегда, коньяк. Напротив нее в «моем кресле» устроился ле Мор.

Я ослабила свою походку, сделав ее нерешительной и робкой. Затравленно глянула на обоих, как бы неосознанно потеребила локон (эту мою привычку в минуты крайнего волнения тетушка хорошо знала), и, обреченно вздохнув, тихим голосом произнесла:

— Я хотела поговорить с вами, тетя.

Сообщники обменялись веселыми взглядами. Теткин, как бы сообщал своему любовнику: «Я же говорила…..»

— Проходи, Диана. Присаживайся, где удобно. Извини, твое кресло занято, я не ждала тебя…г-мм… так скоро. Выпьешь чаю? Или вина? Коньяк не предлагаю, знаю, что откажешься.

— Почему же? Неизвестно, что вы мне в чай намешаете, поэтому я выпью вашего коньяка и из вашего бокала, мне необходимо подкрепиться, я волнуюсь и неважно себя чувствую. Надеюсь, этот напиток стоит тех похвал, что вы ему все время возносите?

— Стоит, стоит, не сомневайся, — тетка заулыбалась. — И не заметишь, как станешь его преданной поклонницей.

— Тогда распорядитесь принести замену.

Сама я подошла к столику и забрала бокал у графини. Она лишь хохотнула весело, ле Мор фыркнул, а я чинно уселась на кушетку напротив этой сладкой парочки.

Графиня затрезвонила в колокольчик, прибежала ее служанка, принесла еще один фужер. Я демонстративно разглядывала потолок и соображала, как действовать дальше. Наконец, все условности были соблюдены. Мы, как три собутыльника в тесной дружественной компании, потягивали коньяк и улыбались друг другу. Правда, молча. «Тяни паузу, Диана», — вспомнилось мне. Я и тянула.

— Нравится? — первой не выдержала тетка.

— Нет, не нравится, — сказала я, думая о сложившейся ситуации.

Хорошо, что ле Мор здесь, надеюсь, у Родстера не будет проблем с обыском в ванной. А паузы надо тянуть подлиннее, пусть у моего сообщника будет больше времени.

— Ничего, еще распробуешь, — хорошему тетиному настроению можно было только позавидовать. — Что ты хотела мне сказать?

— Вы теперь во все наши разговоры будете посвящать графа ле Мор?

— У меня нет секретов от будущего мужа.

— Даже так?

— Да, милая племянница. Я выхожу замуж. Будешь хорошо себя вести, приглашу на церемонию

Во время этой словесной перепалки, я смотрела на графа. Ни один мускул не дрогнул на его холеном красивом лице. Он еще не подал ни одной реплики, только неотрывно смотрел на меня, тщательно изучая нелепую букашку в моем лице. Я вздрогнула, мне с стало неуютно от его горящего взгляда. «Надо как-то разозлить его, — подумалось мне. — В подземелье граф был красноречив, не остановишь».

— А граф точно жениться на вас, тетя? Ведь мой Источник он уже получил. Не боитесь, что обманет?

Слова возымели действие! Еще какое! Граф презрительно усмехнулся, тетка вскинулась и противно зашипела:

— А вот это уже не твое дело, милочка. Не пошла бы ты… домой.

— Успокойся, Ви, — глубоким голосом проговорил ле Мор. — Змея злится. Пускай капает ядом, но если она все-таки пришла, давай сначала выслушаем ее и подумаем, можем ли мы что-то сделать для нее?

«Вот это поворот! И это после того, что они со мной сотворили? Я еще и змея? Право слово, с больной головы на здоровую. Все, Диана, давай уже поиграем! Как там Род говорил — «сломленная и жалкая»? Ну, хорошо, господа!»