Радикалы невысоко ценили боевой потенциал церковников, но это не означало, что им беспрепятственно позволили приблизиться к опорной базе на дистанцию, где волей-неволей придется устраивать наземное сражение.

Первыми в бой пошли беспилотники. Надо признать, что самодельная авиация состояла из сплошных недостатков: неэффективная конструкция и примитивные неразвитые блоки управления не позволяли совершать сложные маневры. В случае военных миссий это усугублялось весом боеприпаса на основе стандартной энергоячейки. Мощная бомба, но, увы, тяжелая. Крепилась она под брюхо летательного аппарата, после чего он начинал передвигаться с грацией бегемотихи, намеревающейся разродиться не иначе как тройней.

С недостатками мирило одно: машины были очень надежными. Даже недоразвитому искину было непросто такую разбить.

Колонну, в которой находился Эхнатон, было решено игнорировать – этот дрон даже незагруженный разведывательный беспилотник сбил первой же очередью, отчего оператор испытал тяжелый приступ зеленой зависти. Ведь даже всей своре текконов такое вряд ли под силу: уж слишком быстрая цель, к тому же маневрирует (пусть и плохо).

Всего было замечено восемь колонн, из которых две отличались большой численностью. Одну из них благодаря Эхнатону оставили в покое, ко второй послали два беспилотника с бомбами, к остальным по одному.

И тут начались первые сюрпризы.

Почти у всех беспилотников возникли проблемы со связью. В отдельных случаях они были столь серьезными, что управление было полностью потеряно, и аппараты продолжали действовать в автономном режиме, что не являлось их сильной стороной.

Пара дронов, атакующая большую колонну, подверглась обстрелу еще на подлете. Неведомые огневые точки действовали не так эффективно, как Эхнатон, зато куда более массированно. Первый беспилотник почти сразу поймал снаряд в двигательную установку, второй пролетел чуть дальше, но за четыре секунды до сброса бомбы заработал попадание в систему стабилизации и начал вращаться вокруг горизонтальной оси, проделывая это с быстрым снижением. Затем связь с ним была потеряна окончательно, но, судя по всему, поразить цель при таких обстоятельствах он не смог.

В других местах дронов подпустили достаточно близко, но секунд за восемь-десять до сброса бомб они попадали под обстрел с земли. Церковники применяли малокалиберные, быстро летящие снаряды, причем впервые: раньше такое оружие у них не замечали. Судя по всему, оно не отличалось скорострельностью, но огонь вели сразу десятки воинов, а беспилотники не имели брони и двигались слишком медленно.

Лишь три машины сумели отработать, при этом в цель попала одна бомба, остальные сбросили энергоячейки неподалеку от колонн, по командам операторов, надеявшихся хоть краем зацепить церковников.

Анализ результатов бомбежки выдал неутешительные результаты: войско аборигенов не понесло значительных потерь. К тому же возник новый фактор: ручное зенитное оружие. До этого воздушные средства действовали против церковников совершенно безнаказанно, и лишь нежелание командования покончить с ними раз и навсегда сберегло линии фортов и прочие сооружения военного характера от полного уничтожения.

Из налета вернулись лишь две машины. Третья не дотянула совсем чуть-чуть, разбившись при посадке, уцелевшие отделались незначительными повреждениями. Самое главное в них – мозг, и он не пострадал.

Было принято решение повторить налет.

Возникла проблема: после понесенных потерь имелось лишь пять беспилотников, интеллектуальные блоки которых годились на нечто большее, чем разгадывание не слишком сложных кроссвордов. Надеяться на ручное управление было глупо: у противника имелись средства постановки помех, а даже краткосрочный перебой в связи может привести к катастрофе.

Было решено качество заменить количеством. Вместо того чтобы посылать по одной машине, послали по три, а на большую колонну целых пять. При этом к каждой группе бомбардировщиков прикрепили один разведчик, задачей которого было изучение их действий с безопасной дистанции.

То, что случилось в этом налете, можно было охарактеризовать одним словом: катастрофа.

Последующий анализ плачевных результатов показал, что церковники сделали некоторые выводы после первой бомбежки и приняли контрмеры. Во все стороны они разослали одиночных всадников, образовавших вокруг колонн двойную цепь наблюдателей за небом. При появлении беспилотников они запускали сигнальные ракеты, предупреждая вторую, ближнюю цепь, состоявшую из групп с новым оружием.

Еще не долетев до дороги, дроны подвергались обстрелу, причем вести его начинали с минимальной дистанции, а не издали, как в прошлый раз. Машины шли на пределе высоты, но это не помогало – малокалиберные снаряды их доставали. Некоторые беспилотники пострадали еще до этого, от огня наблюдателей.

Но массовость сделала свое дело – отдельные дроны проскочили, а некоторые из них смогли остаться неповрежденными.

И не обнаружили того, за чем прилетели.

Вместо компактных колонн, по дорогам теперь двигались разрозненные группы повозок. Всадников вообще не было, все они скакали по окрестностям, постреливая в дронов или грозя им бесполезным против воздушных целей оружием.

Некоторые машины смогли отбомбиться, но при этом пострадало лишь незначительное количество церковников.

До большой колонны никто не добрался, что удручало, так как она продолжала сохранять компактный строй. Плотность и качество открытого огня уничтожили всех дронов на подлете.

Один, уже падая, успел передать картинку, на которой, после устранения размытости изображения, заметили маломерных дронов неведомого типа. Очевидно, именно они были главными виновниками потерь на этом участке.

Машины опознать не удалось, хотя, судя по размерам, серьезной угрозы они не представляли.

Но это озадачило всех: противник за один день продемонстрировал несколько неприятных нововведений.

Ручное оружие, способное поражать цели, – это раз. Скорее всего – те самые карабины, один из которых захватили при пленении контролера. Но здесь их было очень много: сотни, а то и больше.

Средства борьбы с каналами связи – это два.

Дроны непонятного происхождения и конструкции – это три.

И четкая координация всех отрядов, после первого налета выработавших единую тактику противодействия.

И очень эффективную тактику: из двадцати трех бомбардировщиков вернулись два, причем один из них новый, с малоэффективным искином. При первых повреждениях этот дрон прекратил выполнять боевую задачу и потянулся к базе, притащив неизрасходованную энергоячейку назад.

Более того, машины-разведчики тоже ухитрились пострадать от огня вражеских наблюдателей. Дальние подступы к дороге не были безопасными. Из семи было сбито на месте две, еще одна рухнула по дороге назад.

Воздушные силы радикалов перестали существовать. Осталось восемь машин, и лишь одна из них имела развитый искин. Точнее, слаборазвитый. У остальных он являлся, что называется, «чистым листом». Нужны были десятки часов тренировочных полетов, тренажерные наработки в условиях потока ускоренного времени и прочее-прочее.

А еще надо было срочно разработать методы противодействия электромагнитному оружию церковников. Потребуется защищенная аппаратура связи, что утяжелит конструкцию, и без того перегруженную.

Авиации больше нет. Пришло время наземного сражения.

Как сотни и тысячи лет назад, командование лихорадочно выбирало рубеж, на котором следует остановить церковников.

И выбор был сделан в пользу варианта, который, без сомнения, одобрили бы все предки.

Что может быть лучше речной преграды?

Либерий осадил лошадь, спешился, бросил поводья подскочившему воину из молодых и полез в фургон. За парусиной ему открылась диковинная картина: блоки древней аппаратуры, перемигивающиеся огоньками разных цветов, соединяющие их шлейфы проводов, питающая все это хозяйство стандартная энергоячейка и восседающий на мешке с сеном Эйс – более подходящей для таких условий мебели не нашлось. Техник выглядел странно: глухие очки на половину лица, на руке диковинная перчатка-манипулятор, пальцы непрерывно шевелятся, управляя чем-то, что видит только он.