– Джино, – коротко рявкнул он, и сержант влетел в палатку, машинально наводя фотоаппарат.

– Не теперь, не теперь, – раздраженно отмахнулся граф. – Мы едем назад, в Асмару, на совещание с генералом. Передай шоферу, пусть готовится.

Ровно через двадцать четыре часа граф вернулся из Асмары, желчный и свирепый. Ничего хуже этой встречи с генералом де Боно граф не переживал за всю свою жизнь. Он никак не мог поверить, что генерал всерьез вознамерился отстранить его от командования и с позором вернуть в Рим, – не верил до тех пор, пока генерал в его присутствии не продиктовал приказ своему ухмылявшемуся адъютанту капитану Креспи.

Эта угроза и сей час нависала над красивой кудрявой головой графа. У него оставалось двенадцать часов на то, чтобы добраться до Колодцев Халди и захватить их. Иначе – каюта второго класса на военно-транспортном судне «Гарибальди», через пять дней отплывающем из Массаны в Неаполь, – именно эту каюту велел забронировать для него генерал.

Граф Альдо Белли направил длинную и очень красноречивую телеграмму Бенито Муссолини, жалуясь на дерзкое поведение генерала, но ему неведомо было, что генерал его предупредил: перехватил телеграмму и преспокойно скрыл ее.

Майор Кастелани не принял всерьез приказ двигаться вперед, он ждал, что в любую минуту может последовать прямо противоположное распоряжение, и потому, оказавшись в первой машине, испытывал одновременно и недоверие, и торжество, когда понял, что грузовик покрывает последние пыльные километры по направлению к Колодцам Халди.

Воды от сильного ливня, пролившегося над Эфиопским нагорьем, стекали миллионами ручьев и водопадов, прорываясь в долины и низины. Большая часть потоков пробивала себе дорогу в южные болота, а оттуда – в Нил, который устремлялся на север, к Египту и Средиземному морю.

Другая, меньшая их часть вливалась в не имевшие стоков реки, вроде Аваша, или же бесследно исчезала в рыхлых песчаных почвах саванны и пустыни.

Это общее правило нарушалось лишь единственным и вообще крайне редким стечением геологических обстоятельств: от подножия гор протянулся широкий пласт аспидного сланца, который мелким блюдцем уходил под красную почву равнины. На этом ложе задерживалась дождевая вода, образуя длинное узкое подземное озеро, протянувшееся, точно палец, от ущелья Сарди под жаркой сухой саванной почти на сто километров.

Ближе к горам вода текла глубоко, залегая на десятки метров ниже поверхности земли, но дальше уровень аспидного сланца повышался, и вода оказывалась на глубине почти пятнадцати метров.

Много тысячелетий тому назад здесь паслись огромные стада диких слонов. Эти неутомимые искатели воды обнаружили подземное озеро. Бивнями и ножищами они разрыли землю и добрались до воды. Охотники давно уже уничтожили стада слонов, но открытые ими колодцы продолжали служить другим животным – диким ослам, антилопам, верблюдам – и, конечно, человеку, который извел слонов.

Теперь колодцы – их было двенадцать или несколько больше на пространстве трех-пяти квадратных километров – представляли собой глубокие ямы в кроваво-красной земле. Узкие протоптанные давным-давно тропинки почти отвесно уходили вниз, к воде, до которой редко добирались солнечные лучи.

Вода содержала большое количество минеральных солей и потому казалась мутно-зеленоватой, а на вкус отдавала железом, но, как бы то ни было, она столетиями поддерживала существование бесчисленных тварей. И растительность с ее развитой корневой системой питалась той же водой и была пышнее и зеленее, чем во всей иссушенной унылой саванне.

Дальше за колодцами по направлению к горам шла пересеченная местность, с неглубокими, но обрывистыми руслами высохших рек и низкими квадратными холмиками, которые были не чем иным, как плотными красными латеритными образованиями. В берегах высохших рек и в склонах холмов за столетия охотники и пастухи вырыли множество пещер и туннелей.

Возле колодцев как бы сама природа объявила вечный мир. Сюда и человек и зверь приходили вместе и почти никогда его не нарушали. Среди серо-зеленых колючек и густого кустарника спокойно паслись дикие козы и верблюды, газели, антилопы и куду.

В послеполуденной тишине колонна из четырех броневиков шла с востока, и шум их моторов издалека донесся до толпы, ожидавшей их приезда.

Возглавлял колонну, как обычно, Джейк, за ним следовала Вики, потом Грегориус с Сарой, устроившейся на башне броневика, за ними бежал в поводу белый жеребец, а замыкал кортеж Гарет. Вдруг Сара завизжала так, что перекрыла шум моторов. Она показывала вперед, в низину, заросшую зеленым кустарником и довольно высокими деревьями. Джейк остановил колонну и вылез на башню.

Он обвел биноклем лесок и замер, разглядев массу людей, двигавшихся им навстречу в клубах легкой серой пыли.

– Боже мой; – проворчал он громко, – да их там несколько сотен…

Джейку стало не по себе. Выглядели эти люди отнюдь не дружелюбно. Внезапно он услышал стук копыт, и Сара промчалась мимо него. Она скакала галопом на неоседланном жеребце ее широкое одеяние развевалось и трепетало на пронизанном солнцем ветру. Она возбужденно, почти истерически кричала, торопясь навстречу подъезжавшим всадникам. В общем, ее поведение несколько успокоило Джейка, и он дал знак колонне двигаться дальше.

Первые ряды всадников на бегущих верблюдах и скачущих галопом косматых лошадях уже приближались, окутанные облаками пыли. Могучие темнолицые мужчины в широких грязно-белых одеждах подбадривали животных дикими воплями, размахивая при этом маленькими и круглыми боевыми щитами из бронзы или железа. Они стремительно помчались навстречу колонне, приблизившись к ней, разделились на два крыла и выстроились вдоль пути следования броневиков плотной движущейся стеной из людей и животных к величайшему изумлению прибывших гостей.

Большинство мужчин были с бородами, то здесь, то там в толпе воинов мелькали пышные головные уборы из львиной гривы, крича всему миру о мужестве своих владельцев – к вящей их гордости. Гривы развевались и реяли на ветру, в то время как всадники скакали с характерным эфиопским возгласом: «Лулу! Лулу!».

Оружие, которое Гарет у них увидел, очень его развеселило. Как профессиональный торговец оружием, он сразу же узнал двадцать различных образцов, каждый из которых вполне годился в коллекцию музея, – и длинные мушкеты «тауэр», заряжаемые с дула, с забавными молоточками для капсюлей ударного действия, и карабины «мартини-генри», стреляющие тяжелыми свинцовыми пулями и при выстреле выбрасывающие облака черного порохового дыма, а также широкий набор «маузеров», «шнайдеров», «ли-метфордов» и прочей устаревшей продукции оружейных заводов всего мира.

Проносясь мимо броневиков, всадники палили в воздух, клубы черного порохового дыма поднимались в небо, трескотня выстрелов сливалась с мощными приветственными криками. За первой волной всадников следовала вторая на мулах и ослах – передвигались они помедленнее, но шума производили не меньше, За ними бежали немилосердно вопившие пехотинцы, в их толпу затесались и женщины, визжавшие дети и несколько десятков громко подвывавших собак – тощих желтых шавок с длинными голыми хвостами и клочьями шерсти на торчащих ребрах.

Когда первые ряды всадников, продолжая вопить и палить в воздух, развернулись, чтобы завершить окружение колонны броневиков, они столкнулись с теми, кто бежал позади; животные и люди смешались, силой отвоевывая себе жизненное пространство.

Джейк увидел, как мать с ребенком под мышкой попала под копыта бежавшего верблюда, ребенок отлетел в сторону и покатился по песку. Но Джейк уже миновал их, пробиваясь по узкой дорожке в человеческом море.

Дорогу им пробивала Сара на своем жеребце, она ехала прямо перед Джейком и сердито размахивала хлыстом из гиппопотамовой кожи, разгоняя толпу, но вокруг нее так и вились страшно возбужденные всадники, непрестанно стрелявшие в воздух, а на них напирали пешие, пытавшиеся взобраться на броневики.