К концу лета Цой и Марьяна с друзьями рванули в Крым, в поселок Малореченское, где наслаждались «диким» отдыхом. Чтобы купить билеты и собрать хоть немного денег на поездку, ребятам пришлось хорошенько потрудиться. Цой со своей верной подругой, с помощью Вишни, напечатали несколько обложек к альбому «Сорок пять», украсили ими бобины с записью и сумели реализовать их с помощью приятелей. Но вырученных средств всё равно не хватало. Как вспоминала впоследствии Марьяна, выход нашли сразу. Поковырявшись в родительских домашних библиотеках и найдя наиболее ценные фолианты, молодые люди сдали их в «Букинист», и только тогда им удалось купить билеты в Крым.

Игорь Петровский: «После того как Цой с Марьяной стали жить вместе, мы поехали в Крым. В Малоречку. Сейчас я совершенно не помню, чего мы потащились именно туда? По-моему, Цой с Рыбой там уже бывали раньше. Но по крайней мере идея туда поехать исходила как раз от Цоя. Типа, там всё зашибись. Мы взяли и поехали. А как там было… По приезде нас всех дружно пробрал понос, девчонки обгорели на солнце… Цой сказал, что у него лечебная моча, все стали делать из нее компрессы… Мы жили в палатке на пляже, у нас сперли мясо, деньги быстро кончились… Есть было нечего, мы собирали бутылки, сдавали их… Витя с Марьяшей были хорошими пловцами, ныряли, ловили мидий, мы их чистили, жарили и ели… Чтобы всех развлечь, я ловил каких-то здоровенных пауков, ползающих под камнями, девчонки их жутко боялись… В общем, всё довольно безумно было…»[111]

По возвращении Виктора и Марьяны из Крыма Цой и Марьяна снова встречаются с Алексеем Рыбиным, и «КИНО» продолжило давать квартирные концерты. Алексею Рыбину, выполнявшему на тот момент функции директора группы, удалось создать некое подобие концертного графика. Правда, большинство выступлений проходило в столице. В основном это были квартирные сейшены, но изредка случались и более солидные мероприятия, например совместный с группой «Центр» концерт в МИФИ. Играли Цой с Рыбиным вдвоем, лишь пару раз компанию им составил барабанщик «Аквариума» Петр Трощенков.

Вскоре Цой наконец-то получил диплом «резчика по дереву» и вместе с ним распределение на работу в город Пушкин, в НПО «Реставратор», где обязан был отработать два года. Теперь ему приходилось ездить к восьми утра в пригород и торчать под потолком анфилады Екатерининского дворца. Цой, поначалу ответственно подошедший к делу, вскоре обнаружил, что дореволюционная пыль, летящая с потолков, здорово портит ему пальцы и мешает заниматься любимым делом — игре на гитаре. После этого реставрационный пыл Виктора сильно поугас и он изо всех сил старался не послать старые потолки куда подальше.

Инна Николаевна Голубева: «Он же по специальности был резчик, а его почему-то распределили на лепнину… И он там штукатуром почти каким-то работал, и пальцы его были просто в хлам…»[112]

Однажды, вернувшись домой в небольшую комнату на Московской площади, которую они тогда снимали, Марьяна услышала песню «Последний герой», одну из самых знаковых песен Цоя…

Алексей Рыбин: «Витька продолжал писать, и материала для второго альбома у нас уже было более чем достаточно. Теперь, когда мы разделили обязанности и всеми административными вопросами стал заниматься я один, мой товарищ начал наседать на меня и всё чаще и чаще требовал, чтобы я поскорее подыскал студию для новой записи»[113].

Поскольку Андрей Тропилло был очень занят работой с группой «Аквариум» и не имел возможности уделить время группе «КИНО», Гребенщиков предложил Рыбину самостоятельно найти студию для записи и даже снабдил его многочисленными телефонами знакомых звукорежиссеров. В конце концов после долгих поисков Алексею повезло, и он нашел студию звукорежиссера Андрея Кускова в МДТ (Малом драматическом театре. — В. К.). На барабанах группе помогал Валерий Кирилов, впоследствии ставший барабанщиком «Зоопарка». Но к концу работы получившаяся запись перестала нравиться Цою, и он спрятал ее «в шкаф».

Алексей Рыбин: «К сожалению, эту запись мы так и не довели до конца — Витьке вдруг разонравилась эта студия, звук записанных барабанов, хотя, на мой взгляд, он был вполне достойным. Мы собрались в Малом драматическом еще раз, записали голос, и Витька, забрав ленту себе, сказал, что пока на этом остановимся. У него не было настроения писать дальше — это было заметно. Отношения наши продолжали оставаться превосходными, он сказал, что просто устал и ему нужно сосредоточиться, чтобы записать полноценный альбом. А пара песен из записи в Малом драматическом потом так никуда и не вошла»[114].

По счастливому стечению обстоятельств, именно Кирилов сохранил копию этой записи 1982 года, которая впоследствии была издана как «Неизвестные песни»…

Наступил 1983 год. По воспоминаниям Марьяны, в конце января Цой, основательно испортивший пальцы трухлявой лепниной дореволюционных потолков, в конце концов добил своего начальника наплевательским отношением к работе, и тот счел за благо отпустить молчаливого молодого реставратора на все четыре стороны.

Виктор, уставший от восьмичасового графика работы, мечтал уйти в дворники или кочегары, чтобы иметь хоть немного свободного времени на занятия музыкой, но ничего подходящего не подворачивалось. В результате он устроился рабочим в Управление паркового хозяйства, располагающееся на улице Лизы Чайкиной, 4/12. Он вырезал детскую деревянную скульптуру в парке «Тихий отдых» на Каменноостровском проспекте, 81, где до сих пор, говоря словами Марьяны Цой, «можно увидеть следы ЕГО топора».

Андрей Усов: «Цой занимался некоторое время рубкой деревянных скульптур в каком-то садово-парковом хозяйстве, и можете себе представить, что работы Цоя стояли на детских площадках — всякие мишки и прочее»[115].

В середине февраля 1983 года рок-клуб запланировал очередную акцию — концерт групп-побратимов по записи альбома «45» — «Аквариума» и «КИНО». Перед Цоем и Рыбиным остро встала проблема расширения состава группы, ведь они по-прежнему оставались дуэтом. А музыка Цоя, по словам Рыбина, уже тогда «могла звучать только в электричестве, с полным составом». Алексей предложил Виктору попробовать на концерте в качестве бас-гитариста Максима Колосова, а чуть позже привлечь еще одного музыканта — гитариста Юрия Каспаряна.

Алексей Рыбин: «Перед тем как уйти в армию, Олег (Валинский. — В. К.) — наш Гиперболоид — работал в одной командочке параллельно с нами, играл с ней на разных свадьбах, вечеринках — подхалтуривал, одним словом. Командочка, впрочем, была некоммерческой направленности: вокалист обожал Джона Леннона, гитарист торчал от “Creedence” — со вкусом у ребят было всё в порядке. Я тогда познакомился с этой группой и теперь решил попытать счастья и созвонился с басистом, Максом. Выслушав мои предложения и условия, Макс согласился поиграть с “КИНО” в качестве сессион-ного музыканта. Я начал ездить к нему (он тоже жил в Купчине, недалеко от меня) и репетировать с ним Витькин материал. Однажды я ехал к Витьке на Гражданку — вышел из метро “Площадь Ленина” и ждал троллейбус, на котором нужно было проехать еще с полчаса, чтобы добраться до Вить-киного нового дома. “Привет”, — услышал я знакомый голос, повернул голову и увидел Макса с бас-гитарой в чехле, а рядом с ним — Юрку. Юрка тоже был с гитарой — они, как выяснилось, ехали домой с какой-то очередной то ли халтуры, то ли репетиции, то ли еще чего-то. “Вы сейчас свободны?” — спросил я Макса и Юрку. “Свободны”. — “Поехали к Витьке. Я как раз сейчас к нему на репетицию. Макс, ты уже можешь показать, что ты там напридумывал, может быть, Юра, и ты что-нибудь поиграешь — хотите? Можно попробовать”. — “С удовольствием”, — ответили продрогшие уже музыканты. Когда мы приехали к Витьке и я представил ему кандидатов в концертный состав “КИНО”, Витька увел меня на кухню и неожиданно устроил мне небольшой нагоняй — впервые за всё время нашей дружбы и совместной работы. Он был страшно недоволен тем, что я привел к нему в дом незнакомого ему человека — Каспаряна»[116].