Только по счастливой (?) случайности поклонники «КИНО» смогли услышать эти песни, которые должны были быть уничтожены…

В декабре 1985 года группа «КИНО» при помощи Джоанны Стингрей снимала два клипа — «Видели ночь» и «Фильмы». К сожалению, в съемках клипов не принимал участия гитарист Юрий Ка-спарян. Пока «киношники» в компании Джоанны и ее сестры Джуди веселились на улице Войнова, дома у Тимура Новикова, гитарист «КИНО» в поте лица трудился на улице Салова, отрабатывая смену в котельной.

Как вспоминал потом сам Каспарян, долгожданное и с таким трудом найденное место в кочегарке совершенно себя не оправдало и вместо ожидаемого свободного графика принесло лишь кучу проблем.

Юрий Каспарян: «Я устроился оператором газовой котельной, это, конечно, чудовищная была котельная, не маленькая в центре, тихая, где спишь сутки, а потом трое гуляешь, а огромная, пять котлов с двухэтажный дом… Я работал там сутками, один. И поэтому в самодельном клипе Джоанны “Видели ночь” меня нет. Они видели ночь без меня. Витя там соло на дереве сыграл… За меня»[211].

В свободное время музыканты «КИНО» собирались в галерее «Асса». Галерея Тимура Новикова располагалась в расселенной квартире на Шпалерной улице. На тот момент «Асса» была самым модным местом в городе. В галерее тусовались художники-музыканты Ленинграда: Гребенщиков, Цой, Бугаев, Гурьянов, Курехин и прочие, которые увлекались не только музыкой, но и живописью. В галерее, помимо выставок картин, часто проходили вечеринки и концерты…

Лгнеш Феденфельд-Хорват: «Меня познакомили с ребятами из группы “КИНО” Наташа Пивоварова, Тимур Новиков и Андрей Медведев. Я была на стажировке в ЛГУ с 1985 по 1990 год, но поскольку там было скучно, я проводила время по-другому — ходила на тусовки, по мастерским художников, выступала в составе “Поп-механики”, жила в сквоте Фонтанка, 145…

Цой постоянно бывал у Андрея Медведева в мастерской на Загородном проспекте, я общалась с ним там, и в квартире Георгия Гурьянова в Купчине, у Алины Алонсо на вечеринках и других местах..

Цой был очень умным человеком. Одной из его черт был очень острый язык, он любил стебаться, мне это нравилось, и мы часто с ним устраивали такие словесные дуэли… Со стороны многим казалось, что мы с ним ссоримся, но это было совсем не так. Ему просто нравилось меня мучить и стебаться надо мной, так как я не совсем в совершенстве владела русским языком. Я же, в свою очередь, пробовала работать мозгами и понимать его… Он был очень интересным человеком, и у него был весьма драматический характер…»[212]

А тем временем Джоанна Стингрей, загоревшаяся идеей издать на Западе пластинку с записями советских рок-групп, вывозила пленки с записями за рубеж, пряча их среди личных вещей. Помимо этого, она поставила себе и вторую цель — собрать картины «новых художников» для выставки «Красная волна (Red Wave)» в Лос-Анджелесе. Необходимо отметить, что в выставочном комитете «Красной волны» были ставшие к тому времени в СССР культовыми героями музыкант и актер Дэвид Боуи и художник Кит Харинг.

Вернувшись в Америку, Стингрей показала картины «новых художников» Энди Уорхолу, с которым она познакомилась на съемках клипа «Отродье Беверли-Хиллз» (Beverly Hills Brat). Это были коллаж Олега Котельникова «Е-Е» и коллаж Тимура Новикова «Город». Уорхол пообещал Джоанне отблагодарить советских художников и музыкантов по-своему. Джоанна сообщила об этом в Ленинград, и сообщество «новых художников» стало с интересом ждать посылки из Америки…

Владимир Рекшан: «Иногда я встречал Цоя на Невском. Точнее сказать — Цоя и его жену Марьяну. Виктор шел расслабленный, а Марьяна каждый раз ему что-то говорила с заговорщицким видом… Возле “Сайгона” помню Каспаряна, Гурьянова, художника Тимура Новикова, неизвестных мне девушек. Подходил Цой. Весь в черном, компания смеялась и удалялась…»[213]

Четвертого января 1986 года группа «КИНО» выступала в питерском ДК им. Шелгунова.

Цой стал давать всё больше акустических концертов, много ездил по стране, и популярность «КИНО», по словам Марьяны Цой, «нарастала как снежный ком». 7 марта группа вместе с «Зоопарком» и «Аквариумом» выступала на концерте, посвященном пятой годовщине рок-клуба.

Вообще 1986-й стал для «КИНО» годом открытий, что видно из воспоминаний соратников по музыкальному цеху. В личной жизни Виктора тоже произошли перемены.

Уволившись из бани, Цой по протекции Фирсова и Соколкова устроился работать кочегаром в угольную котельную на Петроградской стороне, позднее получившую название «Камчатка». Со временем в «Камчатку» пришли работать такие известные фигуры русского рока, как Александр Башлачев, Святослав Задерий, Андрей Машнин и другие. Что же касается Цоя, то он проработал в должности кочегара «Камчатки» с весны 1986-го по конец января 1988 года. Котельная была местом неофициальных концертов, чему способствовало то, что она находилась в отдельном здании.

После смерти Виктора Цоя котельная стала местом паломничества поклонников «КИНО», а ныне «Камчатка» — клуб-музей Виктора Цоя.

Георгий Гурьянов: «У Вити тогда были тяжелые времена… Нужно было напрягаться, приносить деньги любимой жене Марьяне, он работал у “Начальника” в кочегарке…»[214]

Сергей Фирсов: «Мой знакомый, Толик Соколков, работал в котельной, на Петроградской, на Блохина, 15, уже три года среди пьяниц. Ему это надоело. Он захотел набрать своих людей, чтобы работать спокойно. Узнав, что я ищу работу, да к тому же являюсь профессиональным кочегаром, он сразу же пригласил меня к себе на работу.

Толик сказал, чтобы я приводил еще людей. Первым я пригласил Цоя, который имел небольшой опыт кочегарства в маленькой котельной на правом берегу Невы… Цой радостно согласился на мое предложение. Мы приехали на Блохина, осмотрели котельную, находящуюся в полуподвале дома, который отапливала. Она нам сразу понравилась. Всё было устроено рационально: зал с тремя котлами (паровым и двумя водогрейными), угольная, в которую с улицы трактором или вручную через люк подавался уголь, комната кочегаров, небольшая, но уютная, с маленьким окошком-бойницей на улицу. Из комнатки вели три двери: туалет, душ и еще одна комнатка поменьше, с диваном, в которой переодевались в рабочее. Позднее ее назвали “Бутербродная”.

Короче, нам понравилось. Мы оформились, и нас отправили на курсы. Это был строительный трест и курсы для всех новеньких, всяческая техника безопасности и прочая лабуда. Ходили мы на курсы целый месяц, там же, недалеко, на Добролюбова. Ездили вместе с Ветеранов (я жил прямо у метро, а Витька еще дальше) к 9 утра. Но ничего, отходили, хотя и тяжело было вставать в такую рань. На курсах были исключительно лимитчики, которым мы очень нравились, так как постоянно рассказывали анекдоты и подкалывали преподавателей. По окончании всем выдали большие красные удостоверения рабочих. Всем, кроме Цоя. Его так невзлюбила главная преподавалка, что зажала ему ксиву. Он очень расстраивался и всё говорил, что вот, мол, даже рабочим не дают стать… Тут и отопительный сезон подкрался. Нам нужен был четвертый кочегар, и Цой привел Олега Котельникова… Мы не подчинялись никому, ни одна комиссия не проверяла нашу работу. Начальник же сразу поставил условие, чтобы их работу никто не контролировал. На протяжении многих лет нас действительно никто не беспокоил. Целыми днями мы только пили и пели песни. Брали на работу всех, кого возможно. Сначала в штате официально числилось восемь человек — четыре кочегара и четыре золыцика. Затем расширили штат до сорока человек. Надо признать, что работали музыканты спустя рукава… За Цоя вообще мы работали постоянно. Фильмы “Игла” и “Асса” на наших плечах вынесены. Мы за него таскали уголь, а он снимался… Когда в стране перестали отлавливать людей за безработицу, Цой и все остальные музыканты сразу уволились…»[215]