Борис Гребенщиков, лидер группы «Аквариум»: «Я познакомился с Витей Цоем именно тогда, когда Цой подыгрывал Свину на басу на дне рождения Андрея Тропилло в ресторане “Бриг” в 1981 году. Потом сам Цой просил не придавать этому альянсу значения…»[51]

По воспоминаниям очевидцев, Борис Гребенщиков (БГ) тоже был в «Трюме», но пропустил слова Троицкого мимо ушей и впервые по-настоящему услышал Цоя только в электричке, когда Цой с Рыбой повстречали группу «Аквариум» (в полном составе), ехавшую с одного из своих квартирных концертов в Петергофе. И вот тогда БГ (и вообще группа «Аквариум»), как и Троицкого ранее, поразили талант и искренность юного музыканта.

Борис Гребенщиков: «Они подсели: “Можно мы песни споем?” Ну, я хоть и был выпивши легкого вина, а интересно, и всё равно в электричке делать нечего — “ну давайте”. Спели мне две песни. Первая была никакая, вообще ноль, а вторая была бриллиант просто сразу — “Мои друзья”. У меня челюсть отвисла…»[52]

Андрей Панов: «Уже позже Виктор стал больше общаться с Гребенщиковым. За это потом “КИНО” называли “гребенщиковскими пасынками”. Но Гребенщиков не знал тогда, кого он к себе взял, не знал, что Цой его переплюнет…»[53]

Компания Свиньи постепенно перестала интересовать Цоя и Рыбина, и они сближаются с Михаилом Науменко — Майком и Борисом Гребенщиковым, превращаясь из панков в «новых романтиков».

С Михаилом Науменко Цой и его приятели Алексей Рыбин и Олег Валинский познакомились примерно в одно время. Сначала это было заочное знакомство, которое произошло благодаря Панке — ру — Игорю Гудкову, который дал послушать ребятам только что записанный альбом «Сладкая N и другие». Чуть позже произошло и реальное знакомство. Случилось это, по словам Олега Валинского, в квартире Александра Жарова, приятеля Георгия Ордановского, лидера «Россиян».

По мнению многих знакомых Цоя, именно Майк стал для Виктора своего рода гуру, которому он показывал свои новые песни. И именно Майк, дождавшись, когда Цой достигнет определенного уровня, нежно передал его БГ.

Алексей Рыбин: «Поскольку мы любили группу “Аквариум”, в силу того что были точно такими же уродами, как и “Аквариум”, и не любили группу “Мифы”, то всегда хихикали над доморощенным хард-роком отечественного производства, который пел о том, что нужно открыть дверь и впустить свет… Об этом все пели. БГ об этом не пел и тем был нам мил. А Майк вообще пел про портвейн, баб и всё остальное, чем просто нас обаял. И мы не могли не подружиться с Гребенщиковым, потому что других людей просто не было»[54].

Игорь Петровский: «Мне кажется, что именно Майк, а никак не БГ, был “отцом” группы “КИНО”. Гребенщиков, он же вообще уже потом появился. Да и история его знакомства с Цоем в электричке — это совершенное вранье… На самом деле всё было гораздо раньше. Цой тогда играл в группе “АУ”. Майк очень любил Свина, вообще всю эту фигню панковскую, рокерскую… Я-то во всём этом не очень разбирался… И вот когда из этого самого “АУ” появилась новая команда — Цой, Рыба и Олег, — Майк сказал, что это очень круто и их обязательно нужно слушать. Мы собрались на их “квартирнике”, дома у Паши и Наташи Крусановых, пили вино, и ребята пели нам свои песни. Это было на квартире, которую Крусано-вы снимали, кажется, на Алтайской улице. Слушателей, то есть нас, было, конечно, немного, примерно человек десять, мы прослушали новоявленную группу, их творчество и пришли к выводу, что — да, на самом деле в них есть именно то, чего нам так не хватало тогда в жизни. В те годы очень многого не было на самом деле, всего не хватало… А вот в ребятах это было…

Я тогда слушал “Россиян” и думал — а на самом деле это хорошо? Или вот “Мифы” всякие есть. Интересное что-то такое тоже. А бывала фигня полная вообще. И ничего слушать не хотелось. Во время же прослушивания “Аквариума”, “Странныхигр”, “Зоопарка” не возникало никаких вопросов. Я слушал и понимал, что вот это — классно. И вот когда появилось это новое трио, еще тогда совершенно без названия, это стало просто еще одним источником света и тепла. И Майку, который тогда уже был мэтром и знал что к чему, это сразу, естественно, запало в душу…»[55]

Наталья Крусанова: «Одним из первых я познакомилась с Лешей Рыбиным. Помню, что мы с Павлом Крусановым оказались вдруг у Леши на дне рождения. Там был еще Борис Гребенщиков и много всяких людей…

Мне кажется, это было лето или осень 1981 года. Мы сидели в съемной квартире в Купчине, в составе: Майк, я, Паша Крусанов и Игорь Гудков по прозвищу Панкер — и играли в карты. Паша и Игорь работали тогда в театральном институте и, естественно, знали всех студентов. Панкер работал в студии звукозаписи, Паша — в отделе показа всяких фильмов для студентов. Раздался звонок — на пороге стоят Максим Пашков, студент театрального института, и два парня, один из них был Виктор Цой, другой — Олег Валинский…

Обязательно надо сказать, что популярность Майка на тот момент, после выхода “Сладкой N…”, была огромна. Цоя и Валинского же никто из нас не знал. Они скромно присели и помалкивали, пока Макс не сказал, что Виктор пишет песни и они хотели бы их показать. Мы при этом особенно не отвлекались и продолжали азартно играть. Виктор спел три песни (Олег подпевал, и надо сказать, их голоса звучали очень красиво): “Мои друзья идут по жизни маршем”, “Я — бездельник” и третью, сейчас просто не могу вспомнить какую. Тут-то карты у нас из рук и выпали. Настолько это было свежо, красиво и неожиданно, просто, гармонично и великолепно. Даже повисла минута молчания… Потом Майк сказал Виктору, что тот может заходить к нему в гости. Я думаю, это была одна из самых важных минут для Вити… Я до сих пор считаю, что крылья Вите дал не Борис, а Майк. Он сразу поддержал его, и это очень важно…»[56]

Виктор Цой: «Если говорить о философии или взгляде на жизнь, то мне очень близок Майк, когда он говорит “Живи, как живется”. Другими словами, то же самое говорится в “Дао дэ Цзин”, где излагается принцип недеяния, но это не означает призыва лежать на спине и плевать в потолок…»[57]

Наталья Россовская: «Майк, несомненно, был учителем Цоя. Витя по молодости был очень в себе не уверен, и мнение Майка для него было решающим. Пока не появился Борис Борисыч. Кстати, к БГ Цоя отвел Майк. Почему-то об этом не принято говорить… Думаю, что Майк и Цой не были друзья-ми. В высоком понимании (а для меня “друг” — это очень серьезно). Майк помогал молодому музыканту, пока молодой музыкант не оперился. Майку нравилось “КИНО” с Лешей Рыбиным, а у меня с Цоем был нежный “школьный” роман… Всё честно и чисто. Я знала все Витькины песни. Они с Лешей разрешали “подмурлыкивать”, а иногда просили “подлялякивать” (в “Весне”, например)…»[58]

Михаил Науменко: «Цой и Рыбин заходили к нам с женой чуть ли не каждый второй день, приносили кучу сухого вина (в основном “Ркацители” дагестанского разлива по 1 руб. 70 коп.), пели новые песни, болтали, иногда оставались ночевать…»[59]

Общение же Цоя с Пановым свелось к случайным встречам на тусовках, поскольку компания Гребенщикова откровенно претила Свинье и его окружению.

Здесь уместно упомянуть об одной истории. Как-то в Москве на «квартирнике» у Владимира Левитина Цой, игравший с Рыбой, случайно столкнулся со Свином. Крепко выпивший Панов начал обвинять Цоя в «мажорстве» и даже назвал его «сопливой эстрадой». Цой же парировал словами: «А ты всё дерзаешь? Ну-ну, дерзай» — и похлопал того по щеке. И едва не попал под удар Лелика (здоровенного детины, негласного телохранителя Свиньи), который расценил движение Цоя как нападение на Свинью… Конфликт, конечно же, был улажен, но Свин неоднократно потом упрекал Цоя и Рыбу в «мажорстве», что вызывало у них раздражение не меньшее, чем когда их называли панками, которыми ни Цой, ни Рыба себя не считали.