«Вот именно, Поросенок, как раз это я упустил из виду»[34]. И затем, как только они подошли к Шести Сосновым Деревьям, Пух огляделся по сторонам, не подслушивает ли кто, и говорит торжественным тоном:

«Поросенок, я принял важное решение».

«Какое решение, Пух?»

«Я принял важное решение поймать Heffalump'a».

Говоря это, Пух несколько раз кивнул головой и потом подождал, пока Поросенок скажет «А как?», или «Пух, это исключено», или что-нибудь ободряющее в этом роде, но только Поросенок ничего не говорил. Факты складывались таким образом, что Поросенку очень хотелось, чтобы ему первому это пришло в голову.

«Я это сделаю», говорит Пух, подождав еще немного, «при помощи Западни. Но это должна быть Коварная Западня, так что ты, Поросенок, должен мне помочь».

«Пух», говорит Поросенок, вновь чувствуя себя совершенно счастливым, «я это сделаю». А затем говорит: «Как же мы это сделаем?», а Пух говорит:

«То-то и оно! Как?» И они оба присели, чтобы хорошенько это обдумать.

Тогда у Пуха возникла мысль, которая состояла в том, что они выроют Очень Глубокую Яму, и в этом случае Heffalump, проходя мимо, упадет в яму и…

«Почему?», говорит Поросенок.

«Что почему?», говорит Пух.

«Почему он в нее упадет?»

Пух поскреб нос лапой и сказал, что Heffalump будет прогуливаться, нахмыкивая песенку и поглядывая на небо, не собирается ли дождь, и поэтому он не заметит Очень Глубокой Ямы, пока не окажется на полпути к ее дну, а тогда уже будет поздно.

Поросенок сказал, что это очень хорошая Западня, но допустим, что дождь уже идет?

Пух снова поскреб нос лапой и сказал, что этого он не учел. Но затем он просиял и говорит, что уж ежели дождь будет идти, то в этом случае Heffalump наверняка будет поглядывать на небо, не проясняется ли там, и тогда он опять-таки не увидит Очень Глубокой Ямы, пока не окажется на полпути… А тогда уже будет слишком поздно.

Поросенок сказал, что теперь, когда и этот пункт прояснен, он полагает, что это действительно Коварная Западня.

Пух, весьма гордый от услышанного, чувствует, что Heffalump уже практически пойман; но оставалась еще одна вещь, которую надо было обдумать:

Где они выроют Очень Глубокую Яму?

Поросенок сказал, что в данном случае наилучшим было бы место где-нибудь поблизости от Heffalump'a и как раз перед тем, как он в нее упадет, только футов на шесть подальше.

«Но тогда он увидит, как мы ее роем», говорит Пух.

«Нет, если он будет все время смотреть на небо, то не увидит».

«Но он станет Подозревать», говорит Пух, «особенно, если ему случится поглядеть вниз под ноги». Он долго думает и добавляет с тоской: «Это не так просто, как я думал. Полагаю, потому-то Heffalump'ы так редко попадаются».

«Скорее всего», говорит Поросенок.

Они вздохнули и пошли прочь и, вынув из себя несколько колючек утёсника, снова сели; и Пух все время говорил себе: «Если бы я только смог придумать что-нибудь». Так как он был уверен, что животное с Высоким Интеллектуальным Коэффициентом могло бы поймать Heffalump'a, если бы только оно знало правильный путь для достижения этого.

«Положим», сказал он Поросенку, «ты хочешь поймать меня, как бы ты за это взялся?»

«Ну что ж», говорит Поросенок, «я бы сделал так. Я бы соорудил Западню и положил бы в нее Банку Меду, ты бы его учуял и пошел бы за ним, и…»

«И я пошел бы за ним», говорит Пух взволнованно, «только очень осторожно, чтобы не спугнуть, и я бы настиг Банку Меду и прежде всего облизнул бы по краешку, притворяясь, что будто там ничего нет, знаешь ли, а потом я бы еще погулял и вернулся и стал бы лизать-лизать до самой середины банки, а потом…»

«Да не бери ты в голову», говорит Поросенок, «ты был бы в Западне, и я бы тебя поймал. Теперь первое, о чем надо подумать, это что Heffalump'ам больше нравится. Я думаю, желуди, а ты? Мы положим туда побольше, я говорю, да очнись, Пух!»

Пух, находившийся в сладостных мечтаниях, во мгновение ока проснулся и говорит, что мед гораздо западнее, чем зжолуди[35]. Поросенок был другого мнения, и они уже было развернули по этому поводу обширную дискуссию, когда Поросенок сообразил, что если они положат в Западню желуди, то искать их придется ему, в то время как если они положат мед… тогда как Пух примерно в это же самое время сообразил то же самое относительно своего меда, поэтому Поросенок успел сказать: «Отлично, значит, мед», как раз когда Пух подумал то же самое и собирался сказать: «Прекрасно, стало быть, зжолуди».

«Так-так, мед, значит», говорит Поросенок таким глубокомысленным тоном, как будто вопрос уже решен. «Я вырою яму, а ты пойдешь и принесешь мед».

«Очень хорошо», говорит Пух и ковыляет восвояси.

Придя домой, он заглянул в кладовую: там он встал на стул и схватил с полки огромную банку меду. На ней было написано «МЁТ», но, чтобы убедиться, он снял бумажную крышку и заглянул внутрь. Выглядело это совсем как мед. «Но наверняка никогда не скажешь», подумал Пух. «Помню, мой дедушка говорил как-то, что ему приходилось видеть сыр именно такого цвета». Итак, он запустил язык в банку и основательно лизнул. «Да», говорит, «это он. Никакого сомнения. И мед, я бы сказал, с головы до ног. Если, конечно», говорит, «кто-нибудь не положил для смеха на дно кусок сыру. Возможно, будет лучше мне несколько углубиться… просто на тот случай… на тот случай, если Heffalump'ам не нравится сыр… так же, как и мне. О!» И он глубоко вздохнул. «Я был прав. Это мед, до самого своего основания».

Проделав все это, он отнес банку Поросенку, и Поросенок выглянул со дна Очень Глубокой Ямы и говорит: «Достал?», а Пух говорит: «Да, но не совсем полную банку», и он бросил ее Поросенку, а Поросенок говорит: «Это все, что осталось?», а Пух говорит: «Да», потому что так оно и было. Поросенок положил банку на дно Ямы, выбрался оттуда, и они вместе пошли домой.

«Ладно, Пух», говорит Поросенок, когда они дошли до Пухова дома, «спокойной ночи. Встречаемся завтра в шесть часов утра около Шести Деревьев. Посмотрим, сколько Heffalump'ов мы наловили в Западню».

«В шесть часов, Поросенок», говорит Пух, «у тебя найдется какая-нибудь веревка?»

«Нет. Зачем тебе веревка?»

«Чтобы вести их домой».

«О, я думаю, Heffalump'ы идут, если посвистеть».

«Какие идут, какие нет. О Heffalump'ax наперед ничего не скажешь».

«Ладно, спокойной ночи».

«Спокойной ночи».

И Поросенок пустился рысью к своему дому «Нарушитель Г», в то время как Пух уже готовился отойти ко сну.

Несколько часов спустя, как раз когда ночь начала незаметно ускользать, Пух неожиданно проснулся с чувством слабости и тревоги. Он, бывало, и раньше знавал это чувство слабости и тревоги. И он понимал, что оно означало. Он был голоден. Итак, он отправился в кладовую, встал на стул и пошарил лапой по полке, на которой не обнаружил ровным счетом ничего.

«Забавно», подумал он. «Я-то знаю, что у меня тут была банка меду. Полная банка, полная меду, под завязку, и на ней еще было написано МЁТ, чтобы я знал что это именно мед, а не что-нибудь. Это очень забавно». И он принялся бродить туда и сюда, недоумевая, куда мог подеваться мед, и мурлыча про себя вот такую мурлычку:

Он промурлыкал про себя эту мурлычку три раза слабым голосом, как вдруг вспомнил, что он положил его в Коварную Западню, чтобы поймать Heffalump'a.

«Зараза!», сказал Пух. «Весь мед ушел на то, чтобы усахарить Heffalump'a». И он снова лег в постель.