Закусив губу, Вивиана наклонилась и подобрала зеркальце. Вылила оставшиеся капли чистого масла на воду — масло, зажженное во имя Зрения, не след использовать после в мирских целях — и едва ли не бегом устремилась в сгущающейся тьме по пути процессий назад в обитель жриц.

Едва оказавшись там, Вивиана призвала к себе прислужницу.

— Приготовь все к отъезду, я отправляюсь в путь на рассвете, — приказала она. — И пусть моя послушница знает: ей проводить обряд в полнолуние, ибо раньше, чем луна прибудет еще на день, мне должно быть в Каэрлеоне. Пошли известить мерлина.

Ехали они главным образом на рассвете, днем укрывались где-нибудь и продолжали путь в сумерках. На тот момент в тамошних краях царил мир: война бушевала дальше, на востоке. Однако случайные мародерствующие шайки северян и саксов то и дело нападали на деревни или отдельно стоящие небольшие замки. Вот и путешественники, при отсутствии вооруженного эскорта, передвигались с опаской и никому не доверяли.

Вивиана отчасти ожидала, что застанет Утеров двор обезлюдевшим, обнаружит там лишь женщин, детей и тех, кто не способен сражаться, однако она издалека заприметила развевающееся драконье знамя: значит, король не в отлучке. Владычица поджала губы: друидов Священного острова Утер не особо жаловал и доверять им не доверял. Однако ж не кто иной, как она возвела на трон этого человека, внушавшего ей лишь неприязнь, поскольку лучшего вождя на острове не сыскалось бы, — и теперь ей придется как-то находить с ним общий язык. По крайней мере Утер — не настолько ревностный христианин, чтобы задаться целью искоренить все прочие религии. «Лучше пусть в королях числится нечестивец, нежели религиозный фанатик», — думала про себя она.

С тех пор как она гостила при Утеровом дворе в последний раз, укрепленная стена значительно выросла, теперь на ней расставили часовых, и отряд ее тут же окликнули. Вивиана загодя предупредила сопровождающих, чтобы те не называли ее титулов, но лишь сообщили, что приехала сестра королевы. На почести, причитающиеся Владычице Авалона, времени не было, ее нынешняя миссия не допускала промедления.

Их провели через поросший травой двор, вокруг царила свойственная для обнесенной стеною крепости суматоха. Откуда-то доносился звон молота о наковальню, не то из оружейни, не то из кузницы. Пастушки в грубых кожаных туниках загоняли скот на ночь. Вивиана, распознав приготовления к осаде, чуть приподняла брови.

Лишь несколько лет назад Игрейна сама выбежала ей навстречу во двор Тинтагеля. Теперь же к ней вышел представительный, пышно разодетый, однорукий дворецкий — вне всякого сомнения, ветеран Утерова войска; он приветствовал гостью торжественным поклоном и повел в верхние покои.

— Прошу прощения, госпожа, — проговорил он. — У нас тут жилых помещений — раз-два, и обчелся. Тебе придется разделять эту комнату с двумя дамами королевы.

— Сочту за честь, — церемонно отозвалась она.

— Я пришлю к тебе прислужницу, она позаботится обо всем, что тебе нужно, скажи лишь слово.

— Все, что мне нужно, — заверила Вивиана, — это немного воды для умывания, и еще я желала бы знать, когда смогу увидеться с сестрой.

— Госпожа, я уверен, королева примет тебя в должный срок…

— Стало быть, Утер вздумал разводить церемонии на манер цезарей? Послушай, друг, я — Владычица Авалона, и ждать я не привыкла. Но ежели Игрейна ныне возвысилась до недосягаемых высот, тогда я прошу прислать ко мне леди Моргейну, да побыстрее!

Однорукий ветеран отпрянул, однако ж, когда он заговорил вновь, голос его звучал менее чопорно и более человечно:

— Госпожа, я уверен, королева охотно примет и безотлагательно, но ты прибыла в недобрый час, ибо все мы в тревоге и горе. Не далее как нынче утром молодой принц Гвидион упал с коня, на которого ему и садиться-то не полагалось, и королева ни на миг не отходит от его постели.

«Клянусь Богиней! Значит, я опоздала!» — прошептала про себя Вивиана. А вслух промолвила:

— Так немедленно отведи меня к ним. Я искусна в науке целительства, Игрейна непременно послала бы за мною, знай она, что я здесь.

Дворецкий поклонился:

— Сюда, госпожа.

Поспешая вслед за ним, Вивиана осознала, что не успела даже снять плащ и мужские штаны для верховой езды, а она-то рассчитывала явиться в ореоле величия Авалона! Ну да ладно, сейчас не до церемоний.

У дверей дворецкий замешкался.

— Потревожить королеву — для меня все равно что сразу с головой распрощаться. Она даже дамам своим не дозволяет принести ей еды и питья…

Вивиана толкнула тяжелую дверь и вошла. Внутри царила мертвая, жутковатая тишина, все равно что в комнате покойного. Игрейна, бледная, осунувшаяся, под смятым покрывалом, стояла на коленях у кровати недвижно, точно каменное изваяние. Облаченный в черное священник застыл в изголовье, бормоча под нос молитвы. Гостья ступала почти бесшумно, но Игрейна все-таки услышала.

— Да как ты смеешь… — яростно прошептала она и тут же умолкла на полуслове. — Вивиана! Тебя, никак, прислал ко мне сам Господь!

— Мне было предостережение, что я тебе понадоблюсь, — промолвила Вивиана, понимая, что рассуждать о магических видениях не время. — Нет, Игрейна, рыданиями горю не поможешь, — добавила она. — Дай-ка, я осмотрю его и скажу, насколько все серьезно.

— Королевский лекарь…

— … Надо думать, старый дурень смыслит разве что в снадобьях из козьего навоза, — невозмутимо отозвалась Вивиана. — А я исцеляла такого рода увечья, когда ты еще из свивальников не вышла, Игрейна. Пусти меня к ребенку.

Прежде Вивиана видела Утерова сына только раз и то мельком, в ту пору ему было около трех лет от роду, и он ровным счетом ничем не отличался от любого другого светлокудрого, синеглазого малыша. Теперь он изрядно вытянулся — необыкновенно высок для своего возраста, худые, однако мускулистые руки и ноги все исцарапаны шиповником и ежевикой, как это водится у подвижных, непоседливых мальчишек. Вивиана откинула покрывала — на маленьком тельце красовались огромные багровые синяки.

— Он кашлял кровью?

— Совсем нет. Кровь выступила на губах, там, где зуб был выбит, ну да он все равно шатался.

Вивиана и сама различала поврежденную губу и дырку между зубами там, где ей быть не полагалось. Вот синяк на виске выглядел куда более зловеще, и на мгновение Вивиану охватил настоящий страх. Неужто все их замыслы пошли прахом?

Миниатюрными пальцами она ощупала голову. Дотронулась до синяка — и мальчуган непроизвольно дернулся, лучшего признака не стоило и желать. Если бы внутри черепа образовалось кровотечение, к этому времени мальчик впал бы в бессознательное состояние и боли уже не чувствовал бы. Вивиана с силой ущипнула его за бедро, и тот захныкал во сне.

— Ты делаешь ему больно! — запротестовала Игрейна.

— Вовсе нет, — возразила Вивиана. — Я просто пытаюсь выяснить, выживет он или умрет. И, поверь мне, он выживет. — Она осторожно похлопала мальчика по щеке, и тот на мгновение приоткрыл глаза.

— Принесите мне свечу, — потребовала Владычица и медленно поводила ею взад-вперед. Мальчик проследил за огоньком глазами, но тут же вновь зажмурился и всхлипнул от боли.

Вивиана встала.

— Обеспечьте ему тишину и покой, и пусть день-два не ест твердой пищи, ему можно только воду или суп. И не размачивайте хлеб в вине, только в молоке или в бульоне. Не пройдет и трех дней, как он опять будет носиться по всему замку.

— Откуда ты знаешь? — осведомился священник.

— Как это откуда? Я обучена целительству.

— Ты, часом, не колдунья с острова Ведьм?

Вивиана негромко рассмеялась:

— Никоим образом, отец. Я — просто женщина, что, подобно тебе, посвятила жизнь постижению святынь, и Господь в милости своей наделил меня искусством врачевания. — При желании она вполне могла обратить язык и слог церковников против них же самих, ведь в отличие от них она-то знала: Бог, которому оба они поклоняются, более велик и благ, нежели все священство, вместе взятое.