И еще одно существо приходило и уходило, навещая ребенка, и от него сложнее было добиться ответа, чем от прекрасных глуповатых женщин с нежными волосами-змеями. То был красивый, высокий и стройный мужчина, что неожиданно появлялся со взмахом плаща, подобного орлиным крыльям, и волосы его были иссиня-черными, а глаза пронзительными, как у мага, и оставался он лишь на мгновение, окидывал ребенка взглядом, улыбался – и исчезал. Хотел бы мальчик расспросить этого удивительного человека, ибо чувствовал, что тот наверняка знает все истории, какие только ни рассказываются на этом свете, но получалось лишь вскидывать на него полный немого обожания и любви взгляд – и орлиный плащ уносил с собой таинственного незнакомца.

Время демонов течет не так, как время людей. В сравнении с ним смертное бытие подобно краткому сроку жизни стрекозы. Вот почему, когда Князь Демонов отправлялся по своим полуночным делам в мир людей или покидал его, ребенок, вскидывая на него взгляд, думал, что видит человека в чернильно-черном плаще единожды или дважды в год, в то время как Азрарн, с его точки зрения, навещал воспитанника дважды в день. Тем не менее ребенок не ощущал себя заброшенным. Поклоняясь незнакомцу, он ни о чем не просил – на самом деле даже и подумать не мог о подобном. Что до Азрарна, то он приходил часто, ибо испытывал огромный интерес к смертному мальчику, или, скажем, огромный интерес к тому, чем мальчик должен был стать.

И вот мальчик вырос и превратился в юношу шестнадцати лет.

Важдру, вельможи Друхим Ванашта, иногда смотрели, как он идет по высоким террасам дворца их владыки, и один из них говорил такие слова: «Этот смертный и впрямь прекрасен сверх всякой меры, он сияет, подобно звезде». А другой отвечал: «Нет, он сияет, подобно луне». И тогда одна из высокородных демонесс тихонько посмеивалась и говорила: «Более он подобен другому светилу земных небес, и нашему изумительному Князю хорошо бы поостеречься…»

Юноша стал прекрасен собой, как и предвидел это Азрарн. Прямой и тонкий, как меч, белокожий, с волосами, подобными горячим красным углям, и глазами цвета вечерних сумерек, – о, таковых немного сыщешь в Подземье, не говоря уж о верхнем мире.

Однажды шел он по саду среди кедров и услышал, как прислужницы из эшва вздыхают и кланяются в пояс, подобно тополям на ветру, ибо таков был их способ выказать почтение своему Князю. Быстро обернулся юноша и увидел на тропе перед собой Азрарна. Смертному показалось, что особый посетитель отсутствовал долее, чем обычно; возможно, некое необычно сложное дело задержало его на земле – будь то совращение чьего-то живого ума или погибель некоего благородного царства, – так что, похоже, лет пять юноша его не видел. А теперь темное сияние славы вспыхнуло таким страшным блеском, что смертному захотелось вдруг прикрыть глаза, словно от яркого света.

– Что ж, – сказал Азрарн, Князь Демонов, – похоже, я замечательно выбрал ту ночь на холме.

И, подойдя ближе, он положил руку на плечо юноши и улыбнулся ему. И причинило то прикосновение радость и боль, подобные удару копья, и улыбка была подобна старейшему заклинанию, и смертный не смог выговорить ни слова и лишь дрожал.

– Теперь слушай меня, – сказал Азрарн, – ибо это единственный тяжелый урок, который я тебе преподам. Я правитель этого места, этого города и этой страны, и также мне подвластно всякое волшебство, и я – Владыка Тьмы, так что ночные существа подчиняются мне, будь то на земле или под землей. Тем не менее я пожалую тебе дары, которые нечасто жалуются смертным. Ты станешь для меня сыном и братом. И я полюблю тебя, ибо как я есть то, что я есть, а потому не дарю свою любовь легкомысленно, однако, если уж дарю, то навсегда. Только помни вот что: если ты когда-нибудь станешь моим врагом, знай – жизнь твоя уподобится праху и песку на ветру. Ибо что демон любит и теряет, то он уничтожит, а сила моя превосходит все то, что тебе доселе известно.

Но юноша, неотрывно глядя в глаза Азрарну, ответил:

– Ежели я навлеку на себя твой гнев, повелитель, что ж, лучше мне умереть.

Азрарн наделил юношу именем. Он назвал его Сивеш, что на языке демонов означает Прекрасный, а возможно, Благословенный. Он сделал Сивеша своим товарищем и осыпал, как и обещал, невообразимыми дарами. Он дал ему способность выпускать стрелу дальше и точнее, чем всякий человек или демон, и сражаться мечом так, словно бы в руке он держал десять мечей. Прикоснувшись к его лбу нефритовым кольцом, он сделал так, чтобы юноша мог говорить и писать на каждом из семи языков Подземья, а коснувшись его жемчужным кольцом – на каждом из семидесяти языков людей. А заклинанием, более древним, чем самый мир, он защитил его от ран, что наносит всякое существующее оружие, будь то сталь или камень, дерево или железо, змеиный яд, яд из растений или огонь. Только от воды не смог он его уберечь, ибо моря не принадлежали царствам земли и управлялись своими владыками. Так или иначе, Азрарн собирался однажды взять с собой юношу в холодные голубые страны Надземья и обманом заставить Хранителей Священного Колодца дать Сивешу испить эликсир Бессмертия.

Тем временем юноше предстояло многое увидеть и сделать, ибо нынче он не только сопровождал Князя в блужданиях по Друхим Ванашта и имел часть во всех его чудесных наслаждениях, но и скакал рядом с ним по диким пустошам Подземья. Азрарн дал ему, среди прочих даров, демонскую лошадь – кобылу с гривой и хвостом, подобным голубому дыму, отличавшуюся особым свойством – скакать по воде как посуху. Азрарн с Сивешем мчались галопом через озера Подземья, под ветвями деревьев из серебра или кости, или отправлялись охотиться с красно-кровавыми псами на берега великой Реки Сна, где вместо тростника рос белый лен. На этих берегах Азрарн охотился не на оленей или зайцев или даже львов, ибо мелочная жестокость человеческого рода – ничто в сравнении с безграничной жестокостью рода демонов. Важдру охотились на души спящих людей, что бежали, издавая жалостные вопли, перед псами; и поскольку лишь души безумных или лежащих при смерти становились добычей псов и лишь их те могли нагнать и разорвать – и то в конце они сбегали от собачьих клыков, – то была лишь забава для демонов. И Сивеш, который не помнил, кто он, и не знал иных законов, кроме законов Тьмы, весело и бездумно охотился со своим владыкой.

Однажды Азрарн страстно возжелал вернуться на землю над собой. И тогда он взял с собой Сивеша. Путешествовали они, конечно же, ночью, ибо демонам не по душе свет дня. Азрарн поднялся из кратера вулкана в облике орла, а Сивеша он превратил в перышко на своей груди. Все выше в небо они поднимались, и перышко дрожало у его сердца. Внизу пылали кратеры огненных гор, над ними рдел лик луны, обернутый покрывалом неба, и звезды рассыпались по нему, как алмазы. «Я ни разу еще не видел такого сияния, – подумал Сивеш. – Фонтан в саду не дает ни света, ни тепла». Ведь он был дитя земли, хоть и забыл об этом. А его смертная душа тянулась, сама того не замечая, к родине.

И так, видя, что Сивешу по нраву земной мир, Азрарн стал проводить в нем много времени.

Временами, надев одежды путников, они заходили в ночные города людей и тайно проникали в сокровищницы царей, и все драгоценные камни и металлы, что они находили там, Азрарн превращал в кучи пыли и увядших листьев, ибо находил в этом удовольствие. И часто они сбивали с верного пути караваны в пустыне или отправляли корабль на верную гибель среди скал враждебного берега. Но все это было подобно детским играм для Азрарна, а его злонамеренность превышала всякую меру и была сколь утонченной, столь и беспримерной. Тем не менее сердце его радовалось от того, как бездумно и довольно подчиняется ему Сивеш, и от того, что юноша выказывал немалые способности. Азрарн баловал его, как любимого ребенка.

Тогда однажды ночью, по пути с холмов одного земного царства, где они оставили за собой пламя и смертоубийство, скакали они на демонических конях Подземья с дымными гривами и встретили у дороги древнюю высохшую старуху-ведьму. Увидев перед собой всадников на нездешних скакунах, она тут же выкрикнула: