– О!

– Ах!

Младшие горовики затаили дыхание, предвкушая продолжение.

– Отца его звали Хам, сын Тектона, сына Хиля, сына Боллона, сына Лиаса, сына Колосса, сына Камнепада…

И Каспар начал рассказ. Он всегда отличался превосходной памятью, а Перрен рассказывал уйму историй. Юноша помнил, что когда бы горовик ни говорил о себе, он всякий раз начинал с того, что перечислял семь поколений предков.

– Тоже мне история, – проворчал Халь.

– Никшни, я знаю, что я делаю, – шепотом возразил Каспар и поведал горовикам, сколько зубов было у Перрена и что тот утверждал, будто в каждой брови у него по шестьсот двадцать три волоска.

– Неплохое начало! – похвалил один из горовиков постарше, и Халь криво улыбнулся племяннику.

– И вот он увел меня из своей пещеры, где растут самые темные и большие в мире солнечные рубины, и мы отправились за восточные отроги тех самых Желтых гор. В пути мы пересекли сорок пять долин и омыли ноги в двадцати шести реках, прежде чем выйти к Великой Воде.

– Ах, Великая Вода, – вздохнул еще один из гигантов.

Каспар не знал, долго ли еще сможет продолжать рассказ, но твердо знал одно: чем дольше он будет владеть вниманием слушателей, тем дольше проживет и он сам, и остальные пленники.

– …Но Перрен слишком долго оставался на знойном солнце пустыни… – перешел он к той части повествования, что, как думал, должна больше всего понравиться горовикам.

– Нет, постой-ка. Ты не рассказал нам о песке, и откуда он взялся, и как ветер носит его и насыпает барханы, – возразил кто-то из молодежи.

Каспар попытался описать песок, но не сумел удовлетворить любопытство слушателей ни в том, сколько именно песчинок в пустыне, ни глубок ли слой песка, ни каково это – остаться без воды и тем самым лишиться знания мира. По рядам слушателей прокатился недовольный ропот.

– Хватит с нас его историй. Он разорил наш дом, украл наши скалы. Мало того, – прорычал самый большой горовик, – он явился поработить нас.

Каменный гигант угрожающе потянулся к Каспару.

Дрожащая рука юноши взметнулась к серебряному ларчику на шее. Каспар испуганно оглядел подступающих исполинов.

– Отстаньте от него, не то умрете! – вскричал Халь, выхватив меч, хотя потребовавшееся для этого усилие заставило молодого воина покачнуться.

Горовик отшвырнул Халя в сторону, и тот растянулся на каменном полу пещеры, прямо в воде, вниз лицом. Каспар еле успел приподнять голову друга и чуть-чуть оттащить его в сторону. Но в следующий миг юноша снова оказался в кулаке гиганта.

– Этого мы уже послушали. Кинем его в кладовку, а потом всласть попируем, когда и истории остальных нам наскучат.

Радуясь уже тому, что его не убили прямо сейчас, Каспар оказался в кромешной тьме. До ушей его не долетало ни звука, кроме мерной капели воды, подобной биению пульса огромного тела. Затерянный во мраке, в полной тишине, несчастный очень быстро утратил ощущение времени, лишь знал, что оно не стоит на месте: он все сильнее мерз, а утомленные боем мускулы окончательно занемели.

– Халь! – отчаянно закричал юноша, вопреки всему надеясь, что дядя услышит его. – Главное: не переставай рассказывать!

Ответа он не дождался. Скорчившись в уголке, Каспар напряженно вслушивался в молчание, покуда собственное учащенное дыхание и стук пульса не загремели в ушах, точно гром. Охваченный паникой, он пополз наугад, ощупывая пол и стены камеры в поисках выхода. Под руку попался обломок то ли камня, то ли какой-то доски. Юноша попытался процарапать им лаз сквозь скалы – но безуспешно. Тогда он выхватил нож и, всадив клинок в тонкую трещинку, принялся расшатывать камни. Безнадежно.

Не в силах более владеть собой, пленник кричал и вопил, отчаянно стуча по каменным стенам, покуда вконец не охрип и не сбил в кровь руки. По-прежнему ничего не изменилось. На Каспара нахлынуло леденящее душу сознание: здесь он и умрет.

В полном истощении юноша снова сел и прислушался. Ни шороха, лишь звук падающей воды. Голова Каспара упала на грудь… Нет, стойте! А это что за странный гул? Торра-альтанец не знал, доносится этот шум снаружи или звучит у него в голове, но гул нарастал. Каждая жилка тела Каспара напряглась в ожидании, он чувствовал, как вокруг разливается колоссальная сила, рвется у него из груди и, не находя выхода, накапливается, концентрируется в тесной клетке под каменными сводами.

Именно в этот миг юноша поймал себя на том, что касается пальцами серебряного ларчика, а в мыслях прикидывает, не стоит ли воспользоваться мощью Некронда. Каспар торопливо отдернул руку, боясь, что ослабевший разум его уже успел натворить что-то непоправимое. Нервно сглотнув, он опять навострил слух. Тишина. Лишь то же унылое – кап-кап-кап.

Пить хотелось зверски. Высунув язык, пленник попытался лизнуть стену, надеясь поймать капельки воды, но лишь пребольно ударился носом о каменный выступ. Схватившись рукой за ушибленное место, Каспар энергично растер нос и шмыгнул, проверяя, все ли в порядке. И снова шмыгнул, уже принюхиваясь. В пещере вдруг, откуда ни возьмись, потянуло мерзостной гнилью.

Сердце бешено забилось в груди. Каспар замер, весь превратившись в слух, и наконец услышал их – тихие шелестящие шаги. Кто-то подкрадывался к нему, вынюхивал. Волосы на затылке у торра-альтанца стали дыбом.

Втискиваясь в стену, он дрожал от страха. В ушах звучало эхо безумного хохота. Что-то мягкое вскользь задело его, в ноздри ударило нестерпимое зловоние гниющей плоти. Каспар весь подобрался во тьме, обхватывая колени руками и прижимая их к груди. О, Великая Мать, смилуйся!

– Наконец мы остались вдвоем, только ты и я, – зловеще прошипел из мрака отвратительный, исходящий слюной голос.

Острые зубы легонько куснули Каспара за кончик ноги. Юноша завопил и ударил врага, но рука его коснулась лишь пустоты. Подземелье вновь зазвенело издевательским хохотом.

– Теперь ты мой!

Укус повторился, на сей раз сильнее, в бедро, клыки глубоко вонзились в плоть. Каспар сделал быстрый выпад, но кинжал прорезал лишь воздух, снова никого не задев. Ох, если бы только хоть что-нибудь видеть! А лунный камень на что? Ну, конечно! И как это он сразу не сообразил! Лихорадочно порывшись в карманах, юноша выхватил свое сокровище. Тесная клетка озарилась мягким мерцанием – но оно выявило лишь склизкие стены, отполированные стекающими струйками воды, что искали трещины, стремясь все глубже в недра земли.

При свете Каспару сразу стало спокойнее. Он в первый раз осознал, что же должен был значить кристалл с изображением его матери для слепнущего под Торра-Альтой дракона. Юноша прижал мерцающее око к груди и надолго забылся в тихом блаженстве, сам себя не помня от облегчения – похоже, свет отпугнул нападающего. В почти полном изнеможении он соскользнул на гладкий пол и вгляделся в матово-белую поверхность лунного камня – там клубились неясные дымчатые облака, точь-в-точь на небе в ненастный денек. Облака эти сгущались и темнели, все больше и больше напоминая грозовые тучи.

– Помогите! – прошептал торра-альтанец, глядя в камень. – Кто-нибудь, услышьте меня! Ну, пожалуйста! Камень стал гранитно-серым и резко потяжелел.

– Перрен! – воззвал юноша. – Помоги мне! Должно быть, ты еще там. Помоги!

Ничего не произошло. Каспар закрыл глаза и стиснул зубы, борясь со страхом и вновь усиливающейся головной болью. Прижав колени к груди, он легонько покачивался взад и вперед, призывая последние крохи мужества. А затем из тьмы что-то ухватило его за шею. Вскрикнув от неожиданности, молодой воин извернулся, вырываясь, пытаясь нанести ответный удар. Пальцы его задели мягкий мех, пещера вновь сотряслась от хохота.

– Я дождался, пришло время отмщения, – прорычал звериный голос.

– Кто ты? Чего тебе от меня надо?

Торра-альтанец сжался в комок. Почему-то голос казался ему знакомым, даже несмотря на этот утробный рык.

– Я хочу, чтобы ты мучился так же, как мучился я! – раздался ответ. – Я маленькими кусочками сдеру с тебя живую плоть, а когда руки твои превратятся в голые кости, вырву у тебя Некронд!