Но в мерзких зеленых гоблинов она не превратилась.

– О нет, нет! О, Великая Мать, что я натворил? – еле слышно выдохнул юноша, глядя, как уволакивают прочь того гоблина, что играл роль рыцаря.

Лошадь так и осталась умирать на земле.

Чародеи разразились торжествующими и радостными криками.

– Видишь, Халь, тебе нипочем не отличить реальность от вымысла. С виду все совершенно одинаково.

Халь почти не слушал их. Слезы заволокли его взор. Стоя над умирающей кобылкой, он поднял меч, чтобы прекратить ее страдания, но длиннорукие гоблины уже схватили его и поволокли назад, к колодкам – во всяком случае, тому, что казалось ему колодками.

Весь тот день несчастный наблюдал, как медленно умирает Тайна. Весь день молился о том, чтобы агония ее наконец прекратилась. Накрепко закрывая глаза, он спрашивал себя, сколько продлится эта мука, уже заранее страшась предстоящей ночи. Кто в силах сказать – настоящая ли Брид будет привязана к столбу или нет?

Наконец Тайна испустила дух. Халь до последнего надеялся, что вот теперь-то она превратится в одного из этих отвратительных зеленых тварей. Но нет – пред ним по-прежнему лежала верная рослая боевая лошадь, которую он так любил. Халю хотелось неистовствовать, бить кулаками от гнева – но колодки не давали даже пошевелиться.

Настал вечер, а с ним и неизбежный кошмар. Изображение Каспара медленно растворилось в тенях, а Халь снова оказался на том же ристалище. Но на сей раз по красно-белому клетчатому сюрко он опознал в атакующем рыцаре Кеовульфа. Сердце Халя бешено подскочило в груди и застучало о стены своего узилища. Вчера он убил настоящую Тайну. А Кеовульф – настоящий? А привязанная к столбу девушка? Халь впился глазами в плененную красавицу: длинные каштановые локоны с медным отливом, манера вызывающе вскидывать округлый подбородок. Брид ли это? Или ему предстоит убить настоящего Кеовульфа в защиту гоблина, принявшего обличье Брид?

– Халь, я люблю тебя! – закричала девушка, поймав его взгляд.

Прежде она всякий раз кричала ему одно и то же – разными выражениями, но смысл не менялся.

– Спаси меня! Забери меня отсюда, мы должны вернуться домой. Мы не можем проиграть, мы должны вернуться, чтобы спасти Керидвэн.

Это было так похоже на Брид – волноваться не за себя, а за других. Однако сегодня она говорила иначе – и Халь дрогнул.

– Не трогай его, Халь. Ты не должен рисковать. Это Кеовульф, но он обезумел от пытки. Ты видишься ему гоблином – разум его затуманен. Отойди, он будет сражаться с тобой не на жизнь, а на смерть. Отойди, не становись у него на пути.

Халь не мог послушаться ее. Вдруг это настоящая Брид? Необходимо защитить возлюбленную. Он только и мог, что завопить во все горло:

– Кеовульф! Это я, Халь!

– Тебе его не образумить. Слух обмануть так же легко, как и зрение, – предупредила девушка у столба.

На противоположном конце ратного поля всадник развернул вороного скакуна и угрожающе понесся к юноше. Халю необходимо было принять какое-то решение. Настоящий ли это Кеовульф? Настоящая ли Брид? Или оба они именно те, кем кажутся? А ведь он даже не знал, сумеет ли справиться с Кеовульфом в открытом поединке. Ох, сомнительно. Но и жизнью Брид рисковать нельзя.

Халь в отчаянии воздел руки, моля о помощи:

– Великая Мать, дай мне сил! Научи, как быть!

Никакого ответа – лишь издевательский хохот чародеев, упивающихся его смятением. Халь стиснул зубы. Выхода нет. Придется сражаться с Кеовульфом, с его лучшим другом – ведь ставить Брид под угрозу нельзя.

В последнюю минуту он взмахнул мечом, решившись биться, и ударил вороного промеж передних ног. Меч скользнул по нагрудной пластине и вонзился в плоть. Могучий жеребец приподнял Халя над землей и пронес вперед еще несколько шагов, прежде чем закачался и рухнул. Всадник умудрился ловко скатиться в сторону. Отступив, Халь увидел, что натворил, и в полной мере осознал свою вину.

Вместо того чтобы скорчиться и распасться клубком зеленокожих гоблинов, скакун так и остался лежать на земле. Халь и в самом деле убил Чернокнижника, стройного вороного жеребца Кеовульфа. И кровь на груди жеребца была настоящей густо-красной кровью, а не той пурпурной водицей, что лилась из корчившихся колдовских прислужников. Юноша несколько секунд в ужасе взирал на дело своих рук, но тут на него вихрем налетел поднявшийся на ноги рыцарь в красно-белом сюрко.

– Гнусный гоблин, прочь от нее! Прочь от Брид! – яростно вопил рыцарь.

Если это и вправду Кеовульф, значит, Халь предстает его глазам врагом, гоблином. Юноша не сомневался: ради спасения Брид Кеовульф готов на все. Халь еле успел поднять меч и встать потверже, как сила обрушившегося удара буквально оглушила его. Ведь прежде они с Кеовульфом никогда не сражались всерьез и хотя не раз сходились в дружеском поединке, юноша всегда понимал: рыцарь бьется не в полную силу. Что ж, сейчас ему предстоит испробовать эту силу на деле.

Он думал, Кеовульф продолжит биться на мечах – но тот перебросил меч в левую руку, а правой выхватил боевой цеп. Тяжелый шар взметнулся вверх, готовый размозжить Халю голову.

Юноша пригнулся и вскинул меч, чтобы отбить удар, но не успел. Цепь захлестнула клинок, посылая тяжелый шар в левое плечо Халя. Не удержав меча, одурманенный болью, молодой воин упал на колени, прижимая раненую руку к груди.

Он знал: следующий удар его прикончит. Невыносимая, сокрушающая боль была слишком реальной. Хотя Халь и догадывался, что все происходит исключительно в иллюзорном мире, однако ж ничуть не сомневался: если представит себе, как умирает, то и вправду умрет. Кеовульф уже стоял над ним, обеими руками сжимая меч и собираясь разрубить поверженного противника надвое.

На миг в глазах рыцаря промелькнула нерешительность, но затем лезвие со свистом опустилось. Халь сделал вид, будто собирается отклониться вправо, и, зная, что рыцарь не успеет отгадать его намерение, резко перекатился влево, подминая под себя сломанную руку. От боли потемнело в глазах. Меч Кеовульфа сверкающей молнией прорезал воздух и вонзился в землю буквально в дюйме от уха Халя. Халь снова резко перекатился и метнулся к своему упавшему мечу. Теперь короткий выпад – и перерезать противнику сухожилия на ногах… но юноша, в свою очередь, заколебался.

Это же Кеовульф – настоящий Кеовульф: Халь видел, как в глазах рыцаря на долю секунды сверкнуло сомнение. Такой закаленный в боях наемник, как Кеовульф, никогда бы не стал колебаться прежде, чем поразить врага. А гоблин и тем паче напал бы без всяких раздумий – но рыцарь не мог побороть неуверенности, надо ли убивать противника. Халь задумался, как бы открыться другу, пробиться сквозь пелену магии, что, несомненно, окружала его, искажая его облик и являя его в глазах Кеовульфа врагом.

– Кеовульф! Стой! Это я, Халь! – закричал он, отбегая в сторону.

– Халь, осторожнее! – в смятении застонала Брид. Откуда нам знать, что он слышит именно то, что ты говоришь?

Похоже, она была права. Рванувшись вперед, Кеовульф яростно пнул Халя по ребрам и рубанул мечом, сильно ранив во вторую, еще здоровую руку. Выронив меч, Халь беспомощно смотрел на нависающего над ним грозного противника.

Обе руки юноши теперь висели, как плети, вдоль боков. Дрожа от боли, он взмолился:

– Великая Мать, покажи ему, кто я такой! – Он жалобно впился глазами в рыцаря. – Ради всего святого, Кеовульф, ублюдок ты этакий, погляди только, что ты со мной сделал!

Рыцарь попятился.

– Халь? Халь, это ты? Мне-то откуда знать? Я вижу лишь рыцаря в богатых доспехах с метательными кинжалами у пояса и ятаганом в руках. И этот рыцарь неутомимо нападает на меня, сколько бы я ни отражал его атаки. Халь, это и в самом деле ты?

– Я! Я! Кеовульф, это я.

Рыцарь ответил сокрушительным ударом тяжелого кованого сапога по ребрам Халя. Молодой воин услышал сухой треск ломаемых костей и невольно застонал. Он не пошевелился, но, судя по всему, Кеовульфу показалось, будто он потянулся к мечу или ножу.