Варроуин подошел к ним, и сердце его сжалось от боли. Родители молодого гнома уже потеряли от руки гоблинов одного сына, а теперь вот и Анелл лежал, истекая кровью из глубокой раны в горле. Куммель пытался остановить кровь оторванным скомканным куском собственной туники, но Варроуину хватило одного взгляда, чтобы понять: усилия его напрасны.

Молодой воин-гном умирал, и никто из них не мог ничего сделать.

Варроуин взял его за руку.

— Ты здорово дрался, Анелл, точно тебе говорю. Я видел тебя краем глаза. Ты боец до кончиков ногтей.

На губах Анелла, с которых на редкую юношескую бородку стекала струйка крови, мелькнула слабая улыбка.

— Двеллер, — прохрипел он. — Позовите двеллерского мальчугана, хочу с ним поговорить.

Варроуин отдал команду, и к нему подвели Докетта. Несмотря на все ужасы атаки на Рассветные Пустоши в прошлом месяце, юный двеллер еще не привык к войне. Глаза у него были круглые от страха и полны слез, и он едва держался на ногах.

— Я… — сказал Анелл двеллеру, вцепившись в его рубашку, — я Анелл, сын Морага Тура… из клана Неустанного Молота. Сегодня я погиб… сражаясь с гоблинами за спасение Библиотеки… как обещал Древним и отцу. Пусть… меня помнят. — Он судорожно сглотнул. — Пожалуйста. Пусть… пусть не забудут.

— Х-хорошо, — еле выговорил Докетт. Из глаз его по грязным щекам текли слезы. — Клянусь Древними, Анелл, мир запомнит тебя и твое геройство.

Молодой гном испустил последний вздох, и его глаза закатились, а безжизненное тело вытянулось на залитой кровью земле.

Куммель выругался. Боль и гнев исказили черты его лица.

— Он же мальчишка совсем был, Варроуин. Это не дело! Не ко времени ему было умирать. Не знаю, как матери-то его сказать… У нее и так сердце разбито.

Командир гномов подавленно молчал. Куммель и Анелл не один год стояли в строю бок о бок.

— Я сожалею о вашей потере, — прошептал Докетт. Куммеля словно пружиной подбросило; он ударил двеллера в грудь и со всей силы толкнул его. Докетт отлетел в сторону и, перекатившись несколько раз, растянулся на земле, но почти сразу поднялся на ноги, явно ожидая новой атаки.

Остальные уцелевшие собрались вокруг. Многие из них потеряли в этом и предыдущих боях кого-то из друзей.

— Нечего мне тут извиняться! — взревел Куммель. — А то, что ты Анеллу обещал, вранье это все!

Он угрожающе шагнул к двеллеру. Испугавшись, что горе заставило Куммеля потерять власть над собой, Варроуин заступил ему путь.

— Прекрати, — скомандовал он.

Куммель подчинился, но по глазам его было заметно, что гном еле сдерживается.

— Мы здесь гибнем, командир. Гибнем поодиночке за этих двеллеров, которые сами драться не умеют и не стали бы, даже если бы умели, потому как все они жалкие трусы.

— Этот двеллер мог спокойно сидеть себе за стенами отцовской таверны, — сказал Варроуин, — и ему наверняка сильно влетит, когда он вернется, за то, что убежал к нам. — Он говорил достаточно громко, чтобы слышно было всем. — И он ночью пришел сюда по темному лесу. — Командир гномов помедлил. — Знаете, зачем он это сделал?

Никто не ответил.

Варроуин понимал, что мало кто из его товарищей соглашался с Куммелем. Большинство считало, что защищать остров — их долг, особенно теперь, когда гоблинам известно расположение Рассветных Пустошей и они готовят силы, чтобы окончательно их уничтожить.

— Он пришел сюда для того, чтобы записать то, что произошло сегодня, — продолжал гном.

Он взял Докетта за плечо и потянул вперед, так что тот встал рядом с ним. Юный двеллер вздрогнул, но Варроуин ободряюще сжал его плечо.

— Записать нашу историю. И он дал Анеллу слово, что люди его не забудут.

— Анеллу от этого много ли толку, — мрачно возразил Куммель, — когда он будет в холодной земле лежать…

— Но люди будут помнить нашего друга, — перебил его Варроуин. — Они будут помнить то, что совершил сегодня Анелл. Библиотекари смогут это сделать.

— Жаль только, что драться они не умеют…

— И что ты читать-писать не умеешь, тоже жаль, — отрезал командир гномов. Он оглядел собравшихся вокруг него воинов. — Если кто забыл, дайте я вам напомню, за что мы воюем. Было время, когда гномы умели читать, и писать тоже. Я видел в Библиотеке каменные таблицы, где они записывали свою историю, сообщали, как ковали металл и добывали драгоценные камни. Тут кое-кто из вас наверняка брал пару уроков у Великого магистра, или библиотекаря первого уровня Джага, или еще у кого из тех библиотекарей, кто не жадничает делиться знаниями.

Некоторые гномы уделяли больше обычного внимания книгам, которые охраняли, и даже завели близкое знакомство кое с кем из библиотекарей.

— Все это мы потеряли во время Переворота, когда лорд Харрион собрал племена гоблинов и попытался захватить весь мир, — продолжал Варроуин. — Нельзя даже сказать, сколько было потеряно, потому что неоткуда это узнать. — Он оглянулся на горы Костяшки, где отблески пламени лизали темное подбрюшье туч. — А месяц назад мы потеряли еще больше.

— В ту ночь было убито много воинов, — сказал Куммель, — а бои с тех пор идут не прекращаясь. Такого никакие спасенные книги не исправят.

— Это верно, — кивнул командир гномов. — Зато благодаря библиотекарям сохранится рассказ о том, что случилось. Будущие поколения узнают о тех, кто здесь встретил врага лицом к лицу и остановил его ценой собственной жизни. И через тысячу лет, пока существуют книги, гномы будут помнить о том, какое славное здесь было сделано дело.

Повисло напряженное молчание. Голос Варроуина смягчился.

— Сегодня мы потеряли Анелла, но он останется с нами; вот этот двеллерский парнишка, добросовестный библиотекарь, поможет нам навсегда сохранить память о нем. Мои дети будут знать о том, что совершил Анелл, и их дети, и все гномьи дети на много лет вперед. — Он огляделся. — Вот за это вы, воины, и отдаете свои жизни.

Куммель повесил голову. По его широкоскулому лицу текли слезы.

— Об Анелле столько всего надо сказать, — прошептал он. — И чтобы не забыть ничего важного…

Докетт сделал шаг вперед.

— Расскажи мне об этом, Куммель. Я все запишу, точно-точно, до последнего слова — клянусь, я не дам его забыть.

— Мы так и сделаем, — сказал Куммель и наклонился к Анеллу — тело молодого гнома следовало подготовить к погребению.

Поколебавшись секунду, Докетт уселся скрестив ноги на землю, достал палочку угля и принялся рисовать, быстро набрасывая фигуру склонившегося над мертвым телом Куммеля. Его младший братишка сел рядом, достал из свертка чернила, перья и несколько кусочков угля и стал раскладывать их, чтобы Докетту было удобно работать.

Нет, подумал Варроуин, с яростной гордостью глядя на мальчишек, ничего им папаша их не сделает. Я сам за этим прослежу. Командир гномов отвернулся и, подойдя обратно к уступу, глянул на темное море.

К нему приблизился Фаради, поднимая руку, чтобы Шептокрыл мог снова занять на ней свое место.

— Ты все правильно сделал. Дело могло обернуться куда хуже.

— Да они просто забыли. Они бойцы-то хорошие, клянусь Древними, этого у них не отнимешь. Просто нам тут достается — гоблинам подходят подкрепления, а мы гибнем, и помощи все не видать. Да еще Великий магистр Фонарщик и Джаг попали в плен… Великий магистр помог бы нам выстоять.

По Рассветным Пустошам до сих пор ходила история, как в день первой атаки драконеты унесли Великого магистра и его ученика Джага с таинственной башни Зова Шикры. Многие считали, что Великий магистр давно мертв, а его бренные останки пошли в суп гоблинам.

— Ну что ж, — спокойно и убежденно сказал эльф, — Великого магистра с нами нет, так что до его возвращения нам придется справляться самим. Еще не все кончено.

Варроуин резко выдохнул.

— Я знаю. Только все равно я временами думаю, лучше б уж скорей все так или иначе действительно было кончено. Устал я ждать.

— Так или иначе? — повторил Фаради. — Разве не ты мне говорил, что мы победим?