Но не успел Джаг задать свои вопросы вслух или подумать о том, стоит ли давать волшебнику знать о своем присутствии, как он увидел, что тварь подымается из океана.

— Берегись! — крикнул Дризил со своего наблюдательного пункта. — Он идет на нас! На правый борт! На правый борт!

Халекк выкрикнул команду рулевому, приказывая маневрировать, чтобы избежать столкновения, но, поскольку «Одноглазой Пегги» приходилось еще и бороться с ветром и штормовой волной, вряд ли стоило особенно рассчитывать на успех. Капитан с гарпуном на плече устремился мимо двеллера к правому борту.

Старый волшебник повернулся и, увидев Джага, недовольно прищурился.

— Тебе здесь не место, — заявил он. — Здесь слишком опасно.

— Если вы не заметили, — парировал двеллер, — на нас не просто напали, корабль еще и тонет. В такой ситуации сидеть в каюте мне что-то совсем не хочется.

— Там ты будешь в большей безопасности. Я не хочу тебя терять из-за твоего безрассудства.

Джаг не стал отвечать, зная, что это бесполезно. Вниз он все равно не спустится. За последний месяц двеллеру надоело сознавать, что его жизнью и поступками кто-то управляет. Может, с корабля ему было и не сойти, но сейчас он, в конце концов, вправе выбирать, где именно на нем будет находиться. Повернувшись, Джаг бросился за Халекком.

Голова бородатого хорвума поднялась из брызг пены. Она была громадная, клиновидная, как у змеи. Морду покрывала испещренная пятнами кожа оливкового оттенка; на подбородке и скулах она была туго натянута, и цвет ее там переходил в пурпур оттенком темнее, чем на теле. Величину глаз и раздутых ноздрей подчеркивали окружавшие их темно-красные пятна. С подбородка к шее тянулись льдисто-голубые усы, напоминавшие застывшие потоки воды.

За спиной у твари вздымались гигантские валы — создавалось впечатление, будто именно хорвум вызывал волнение воды.

Халекк приготовился бросить гарпун, но тварь двигалась слишком быстро. Когда капитан отвел руку для броска и выпустил гарпун, хорвум уже успел скрыться под водой. Гарпун пронзил поверхность моря в том месте, где он только что находился, но двеллер был уверен, что капитан промахнулся.

— Держитесь! — заорал Халекк, хватаясь за ближайшую выбленку. — Сейчас ударит…

Действительно, через несколько секунд бородатый хорвум врезался в борт «Одноглазой Пегги» с такой силой, что судно, казалось, на мгновение взлетело над водой. При этом оно развернулось и завертелось, встретившись с шедшими за чудовищем волнами. На гребень первой корабль взлетел боком, сильно кренясь влево; следующая подняла его еще выше и крениться заставила еще сильнее.

Джага немало тревожило, что грохочущая мощь гигантских волн окончательно разобьет уже треснувший борт «Одноглазой Пегги»; но корабль по-прежнему продолжал взбираться на вершины их гребней. Волны налетали так быстро и с такой силой, что суденышко превратилось в их беспомощную игрушку.

Чувствуя тошноту в желудке, двеллер ухватился за пучок выбленок и повис, вцепившись в грубую веревку. Опустив взгляд, он увидел, как волнуется вода в сотне футов у него под ногами.

Почти все пираты точно так же вцепились в такелаж, мачты и бортики; но троим из них удержаться не удалось, и они свалились с палубы.

Их отчаянные крики не смог перекрыть даже шум шторма и рвущихся парусов корабля. Джаг мог лишь беспомощно наблюдать за тем, как, нелепо взмахивая в воздухе руками и ногами, несчастные падают в воду.

Им конец, не мог не понимать двеллер. Мало кто из пиратской команды умел плавать, да если бы и умел, в такой шторм их очень трудно было бы найти в море. В страхе он еще крепче уцепился за выбленки.

Внезапно выбленка, за которую держался Халекк, лопнула. Рослый гном неудержимо заскользил по сильно накренившейся палубе, обдирая ладони о веревку. Он ударится о брамсель грот-мачты, который полоскался на сильном ветру, и медленно скользнул по парусине, размахивая руками и стараясь уцепиться за неподатливую ткань.

В голове Джага молнией сверкнула мысль; как любой двеллер, он привык не мешкая осуществлять свои идеи. Поэтому он отпустил свою выбленку и тоже полетел вниз. Надо заметить, обычно столь быстрая реакция двеллеров работала исключительно на их самосохранение, однако Джаг задумал иное.

«Одноглазая Пегги» продолжала взбираться на высокую волну и уже почти добралась до самой ее вершины. Джаг знал, что, как только корабль взлетит на гребень волны, капитан не сможет удержаться и упадет в смертоносную пучину.

Двеллер скользил, прижав руки к телу, будто ястреб, пикирующий, чтобы поймать полевку. Он увидел Крафа; тот стоял, ухватившись за перила и словно не замечая сильного наклона палубы. Старый волшебник тоже его увидел.

— Не-ет! — закричал он.

Даже если я останусь жив, подумал Джаг, быть мне придется не кем иным, как жабой.

Когда он ударился о брамсель, трение парусины, по которой он заскользил, обожгло двеллера. Он раскинул руки, будто ребенок, играющий в снегу, удерживая равновесие, пока скользил по грубому материалу, стараясь не упустить только из поля зрения Халекка.

Тут и гном увидел Джага. Глаза капитана «Одноглазой Пегги» изумленно округлились, а в следующую секунду его ноги уже зависли над бездной. Внизу как раз снова выглянул на поверхность бородатый хорвум, словно предвкушавший момент, когда он поймает капитана.

В последний миг двеллеру удалось схватить Халекка за куртку, зажав ее полу в кулаке. Носками ботинок Джаг зацепился за такелаж, и веревки, царапая ему ноги, обвили их. Когда руки его вытянулись до предела, падение капитана «Одноглазой Пегги» было наконец остановлено.

— Мне тебя не удержать! — крикнул двеллер.

Ему не хватало сил — гном был его раза в четыре тяжелее. Халекк обеими руками ухватился за Джага и стал взбираться по нему, как по канату. Тому показалось в этот момент, будто его разрывают на части.

Наконец гном добрался до такелажа брамселя и нашел за что уцепиться.

Избавившись от веса капитана, двеллер попытался извернуться и ухватить брамсель руками. Однако как раз в этот момент «Одноглазая Пегги» достигла вершины огромной волны и, на мгновение зависнув, начала неудержимое движение по ее склону вниз. Джаг внезапно словно повис в невесомости.

Не успел он ухватиться за веревки покрепче, как его будто катапультой отшвырнуло от брамселя. Халекк потянулся к нему, достал даже до его ноги, но ухватиться за нее не успел.

Двеллер рухнул в бурлящее море.

— А-А-А-А! — в ужасе завопил он. Джаг понимал, конечно, что это напрасная трата времени, которого у него вообще остается в обрез, однако в данную минуту крик ужаса представлялся ему вполне естественным. Тем не менее, даже издавая этот вопль, он продолжал думать. О всяких глупостях, как твердил уголок сознания двеллера. Ну и что с того, ему все равно крышка, так почему бы не выпустить страх наружу. Если отвести душу в крике, умирать будет, возможно, не так больно.

Джаг падал в воду, то и дело переворачиваясь вверх ногами. Бурлящее море стремительно приближалось, а он никак не мог избавиться от ощущения, что каким-то образом все же останется в живых. Плавать двеллер умел, так что имелся шанс, что штормовые волны не помешают ему удержаться на поверхности воды. Был даже шанс, что пираты с «Одноглазой Пегги» смогут разыскать его в этой круговерти.

Годы, проведенные в гоблинских шахтах, научили Джага, что такое вполне возможно. Правда, многих выживших их прошлое опустошало, но про себя двеллер, прошедший обучение у Великого магистра Фонарщика, понял, что к нему это, к счастью, не относится. Сам Великий магистр воспитывался в безопасных стенах Хранилища Всех Известных Знаний и лишь позже узнал на собственном опыте о несправедливости мира — или по крайней мере материка, — но Джаг с детства рос посреди этой несправедливости.

Ты сильный, не раз говорил ему Великий магистр. В тебе есть внутренняя решимость, подобную которой я редко у кого встречал.