Ему хотелось успокоиться, но в голову продолжали лезть тревожные мысли. Слишком много насилия повидал он в жизни. Двеллеру без всякого труда удавалось представить, как Великого магистра истязают на дыбе. Или бросают в море с привязанным к шее камнем. А еще Великий магистр мог угодить в суп гоблинам… Двеллер не представлял, как будет жить дальше, если они не застанут Великого магистра в живых.

Он думал и о том, что гоблины наводят мосты вдоль Разрушенного берега, приближаясь к Имаришу, и о том, какой страшный удел ожидает город, если им удастся его захватить. Столько всего будет потеряно…

Джагу очень хотелось записать и зарисовать все, что крутилось у него в голове, чтобы хоть слегка отвлечься от напряженной работы мысли. С тех пор как они высадились в бухте Штурвала и в тот же день присоединились к каравану, он почти не делал записей в дневнике, а в лесу все же ухитрялся пару минут порисовать или написать что-то, тогда как Рейшо зорко приглядывал за тем, не появится ли кто-то поблизости.

На болотах темнело раньше, чем к этому привык двеллер. На борту «Ветрогона», на постоялом дворе или в Рассветных Пустошах всегда находились свечи, фонари или камины, у которых можно было поработать. При этом освещение не всегда, конечно, было идеальное, но его хватало, чтобы записать свои мысли или сделать набросок, который потом можно было исправить при утреннем свете.

Синие камни в кожаном мешочке, первая часть Книги Времени, тяжелым грузом давили ему на грудь. Джага терзали вопросы, сумеют ли они найти остальные ее части. Чуть раньше он с помощью камней в очередной раз попытался достучаться до Великого магистра, но у него ничего не получилось. Он решил, что Альдхран Кемпус соорудил вокруг Великого магистра какой-то магический барьер, пронзить который не могла даже сила камней.

Также он попытался снова связаться с богомолом — и с тем же самым результатом.

Контакт с Рассветными Пустошами и «Одноглазой Пегги» был более успешным, однако дал ему не много. Остров все еще был в осаде, хотя пираты Кровавого моря наносили гоблинским кораблям серьезный урон, а Халекк послал гномов на разведку в Скалистые горы.

Джаг, всерьез полагавший, что уснуть тревожные мысли ему так и не дадут, очень удивился, когда через несколько часов Джессалин, разбудив, сообщила, что настала его очередь стоять на страже.

— Похоже, тебя всю ночь мучили кошмары, — сказала эльфийка.

Действительно, во сне он видел подземелье, где Альдхран подвергал мучениям Великого магистра и снова и снова твердил, что новых методов пытки пока не нашел и поэтому повторяет самые действенные из уже опробованных.

— Может, поспишь еще немного, я могу пока постоять, — предложила Джессалин.

Вылезая из-под одеяла, двеллер отметил, что довольно сильно похолодало.

— Нет, от сна все равно было мало толку. Ты спасла меня от участи куда худшей, чем пара часов на посту.

Он вылез из палатки и потопал затекшими ногами, чтобы в них снова забегала кровь.

— Я тут настой из персиммона как раз приготовила, — сказала девушка. — Может, вышло и не лучшим образом, но вдруг он поможет тебе потом спокойно уснуть?

— Хорошо, попробую.

Что угодно было лучше, чем возвращаться в палатку и еще несколько часов мучиться кошмарами.

— Разбуди Крафа, когда закончишь. И помни, когда будишь Крафа в глуши…

— Лучше дергать его за ногу, — закончил Джаг. — Я прекрасно об этом помню.

Краф спросонок отличался ужасной раздражительностью, даже когда спал в теплой постели. А уж после ночи на земле он мог, не помня, где находится, начать отбиваться руками и ногами. Теперь-то двеллер догадывался, что могло сниться старому волшебнику.

Он подошел к краю болота и поглядел на его простор, представляя при этом гномов Рурмаш, что пришли в эти края после гномов Дымного Кузнеца, когда горы Расплавленной Наковальни уже обрушились. Он никогда не видел, как плывут их огромные железные корабли, хотя им с Великим магистром, когда они прятались от гоблинов, попадались на глаза их обломки. Потом, в Хранилище Всех Известных Знаний, Джаг нашел изображения тяжеловооруженных кораблей, снабженных щитами, прикрывающими команду от выстрелов врага и обитавшего в этих местах дракона.

Джаг искренне сожалел, что уже никогда не увидит этого величественного зрелища.

Посмотрев вдаль, двеллер попытался отыскать взглядом костры или любой другой знак, показывающий, не находились ли где-нибудь поблизости те загадочные всадники, что оставили следы на тропе.

Справа от него из-под коряги выскочила и побежала к воде лесная мышь. Внезапно сверху раздался тяжелый хлопок.

Из серебристого от лунного света кипящего тумана, который висел над верхушками деревьев, вниз спикировала крупная рогатая сова. Она спускалась с молниеносной быстротой, готовясь, выпустив смертоносные когти, к удару. Лесная мышь застыла, и двеллер знал, что сердце ее колотится с такой силой, что вот-вот разорвется.

Но не успела сова схватить свою добычу, как на нее набросилась, хлопая кожистыми крыльями, драконетка Джессалин. Раскрыв клюв, маленькое грациозное создание на несколько мгновений опередило ночную хищницу и схватило мышь.

Отбросив мысли о бренности бытия, Джаг, оборотившись в сторону дальнего берега, вновь сосредоточился на выискивании следов пребывания загадочных всадников. Сзади хрустнула ветка; двеллер почему-то решил, что Рейшо тоже не спится, и он решил скоротать часок в обществе друга.

Джаг повернулся к молодому матросу, но не успел и рта раскрыть, как тот, кого он принял за своего приятеля, взмахнул зажатой в руке дубинкой.

ДЖАГ инстинктивно отпрянул назад и, зацепившись ногой за ветку, повалился на спину, тогда как дубинка ударила в грязь на том самом месте, где только что стоял он сам.

Напавшее на двеллера существо — а он сразу присвоил ему в уме именно это определение, хотя было оно двуногим, а в желтых звериных глазах светился ум, — вновь занесло дубинку для удара, но почему-то медлило. Оно было ростом по меньшей мере шести с половиной футов, худое и поджарое, как волк, с широкими плечами и узкими бедрами. Морда существа тоже выдавалась вперед, как у волка, но вместо шерсти оно было покрыто темной чешуей — маслянистой на вид и блестевшей, будто отполированное воском черное дерево.

— Отдай мне камни, — произнесло существо утробным голосом. — Тебе их иметь не положено. Они не для тебя.

— Что?

— Камни. — Существо указало Джагу на грудь, где висел кожаный мешочек с синими камнями. — Меня вызвали защитить их от таких, как ты, воров.

— Кто это тебя вызвал? — инстинктивно поинтересовался двеллер.

Библиотекарь в нем брал свое, хотя двеллерская натура отчаянно требовала бежать. Второй вопрос вырвался у него вдогонку за первым:

— И откуда?

Движения существа отличались нечеловеческой быстротой, на такое не был способен даже перепуганный двеллер. Оно нанесло еще один удар дубинкой, целясь Джагу в голову.

Перекатившись по грязи, двеллер ушел от него, а потом еще от двух ударов, с молниеносной скоростью последовавших друг за другом, пока не сумел все-таки подняться на ноги. Теперь он с головы до ног был покрыт грязью, но зато наконец ему удалось восстановить дыхание и крикнуть.

— Помогите! Рейшо! — Джаг увернулся от нового удара и что было духу рванул к палаткам. — Кобнер! Краф! Джессалин! Помогите!

Но как бы быстро ни мчался двеллер, своего противника он обогнать не мог — ноги у того были куда длиннее. Джаг просто оттягивал неизбежное, петляя вокруг деревьев и камней и дважды еле уклоняясь от удара громадной дубинки.

За спиной у него громыхали, становясь все ближе, шаги странного существа. Двеллер оглянулся и увидел его совсем рядом, а до палаток оставалось еще футов тридцать. Он снова позвал на помощь, увидел, как его противник замахивается для удара, который непременно должен был снести ему голову с плеч. Джаг плюхнулся на четвереньки, прикрывая затылок руками и опустив лицо в грязь, инстинктивно используя для защиты любой, даже самый безумный способ.