Грозовые тучи — большие, темные, зловещие — нависли над Лейквиллем. Из-за них холмы выглядели приплюснутыми, озеро потемнело. Эти тучи словно угрожали всякому, кто посмеет сказать, будто приближается весна.

Грозовая туча — большая, темная и зловещая — нависла и над столом Тори Томас. Эта «туча» была готова расплющить секретаршу, хотя предпочла бы обрушиться на ее начальника — Мелтона Креншоу, управляющего Общественным благотворительным клубом города Лейквилля.

— Где он? — грозно спросил Г.И. Бафф, самый главный нарушитель спокойствия членов клуба.

Тори не знала. Она могла бы ответить: «Он увидел вас первым», но сдержалась. Дипломатичность являлась необходимым условием ее работы. Эта работа была ей нужна по меньшей мере еще три месяца — до тех пор, пока ее сестра Тереза благополучно закончит школу и устроится на летнюю работу.

— Кое-что, — голос мистера Баффа был сопровожден ударом кулака по столу, — обязательно должно быть сделано.

Кое-что действительно было сделано, но он об этом еще не знал. Открытая бутыль с чернилами, которые Тори собиралась подлить в чернильницу, опрокинулась от удара. Чернила выплеснулись. Если мистер Бафф не поспешит в химчистку, следы этого инцидента на некоторое время останутся с ним.

Тори попыталась ему об этом сказать, но он говорил громче и жестикулировал энергичнее, чем она.

— Запишите! — выкрикнул мистер Бафф, и она послушно подвинула к себе блокнот. — Готовы? Лейквилль не осознает собственного потенциала. Мы должны рекламировать наш город. Мы должны сделать так, чтобы Западное побережье, штат, вся нация знали о нашем существовании. Мы должны — подчеркиваю, должны — проводить ежегодные городские праздники. Вы это понимаете?

Тори понимала.

— Ну так вот, что вы видите? Нет, не в вашем блокноте, а за окном. Посмотрите.

Тори посмотрела в окно. Она увидела смутные очертания домов на другой стороне площади. На самом деле она заметила только одно здание. За его ярко освещенными окнами находился мужчина, который собирался отвести ее сегодня на ужин. Именно ожиданием этого ужина Тори и жила весь день.

— Архаика, — заявил мистер Бафф. — Характеризует нас как маленький городишко, захолустье. Вот так площадь, — пренебрежительно протянул он.

Тори подумала — не напомнить ли ему, что в Сан-Франциско имеется множество похожих площадей. Они не мешали росту этого города и не умаляли его статуса.

— Ваше пальто! — повысила голос Тори, показывая на пятно.

Бафф посмотрел вниз и взорвался:

— Это вы натворили! Вопиющая небрежность. Я доложу о вас.

— Я сама доложу, — поспешила сказать Тори. — Только не вытирайте, а то будет еще хуже. Если успеете в химчистку в соседнем квартале, пока она не закроется…

Он недовольно хмыкнул и сказал, что желает, чтобы его заявление было напечатано немедленно и готово к его подписи. Видимо, мистеру Баффу хотелось остаться в памяти потомков великим реформатором, вознесшим Лейквилль из безвестности.

— Архаика, — пробурчал он опять.

Тори поджала губы. Последнее замечание адресовалось чернильнице, и тем не менее мистер Бафф оставался одним из последних стойких приверженцев перьевых ручек, которые в этой самой чернильнице и заправлял.

— Я вернусь, — грозно добавил он и вышел.

Ладно, он не сказал когда. Бог с ним. Если он имел в виду — сегодня вечером, то заявление будет лежать на ее столе на самом видном месте. Собирался ли он вернуться, чтобы его забрать, или не собирался, было неизвестно, но, так или иначе, ее в этот момент в офисе не будет.

Взяв пальто, шляпу и сумочку, Тори поспешила к выходу, обернулась, чтобы проверить, хорошо ли она заперла дверь, а затем быстрым шагом пошла по парку.

Остановившись на перекрестке, она посмотрела на другую сторону улицы. В окнах Дэна по-прежнему горел свет; ждать ему оставалось недолго.

Она представила себе место его работы таким, каким увидела его впервые: узкое длинное торговое помещение, зажатое между двумя другими такими же, маленькие окошки с надписью «Товары для офиса» на одном из них, несколько пишущих машинок, сваленные в кучу пыльные пачки с бумагой, карандаши и ручки.

Арендовав угловое помещение, Дэн убрал внутреннюю перегородку и в широких окнах с толстыми стеклами выставил на всеобщее обозрение самые новые образцы офисных принадлежностей.

После того как он унаследовал магазин от своего деда и провел модернизацию, старожилы говорили, что он прогорит — городок слишком мал. Однако постепенно многие мелкие компании открыли для себя выгоду работы в Лейквил-ле, переехали сюда, начали расширяться, что способствовало процветанию лейквилльского магазина офисных товаров.

«До сего момента, — думала, улыбаясь, Тори, пока переходила улицу, — он финансово независим, какой буду и я, когда Тереза поступит в колледж. Свадьба в сентябре?»

Дэн Морган разговаривал с клиентом, когда она вошла. Высокий, темноволосый и серьезный, он на секунду повернул к ней голову, чтобы улыбнуться. Тори улыбнулась в ответ и прошла мимо, поспешно направляясь к крану с водой, над которым висело зеркало. Ликвидация последствий столкновения мистера Баффа со столом была непростым делом.

В зеркале она внимательно осмотрела рыжеватые волосы (к счастью, вьющиеся; подумать только — сколько она экономит на перманентах), только что припудренный нос, который принято называть патрицианским, и четко очерченные губы, всегда готовые к улыбке. Она провела мокрым пальцем над изогнутыми дугами темными бровями и вгляделась в зеленовато-серые глаза. Не красавица, решила она, но Дэн доволен. Чего еще она могла желать?

Когда Тори вернулась к Дэну, тот был счастлив: ему удалось продать электрическую пишущую машинку за наличные. Мейсон из «Клемент блокс» раздобыл стенографистку, и ей потребовалась такая штука.

— Наконец-то Мейсон понял, — сказала Тори, когда они сели в машину Дэна. — Он покупал лучшие грузовики для своих водителей и говорил, что это экономит ему деньги. Непонятно только, почему нельзя было купить хорошие машинки своим офисным работникам? Я отказалась работать у него в конторе потому, что раньше там были старомодные пишущие машинки с клавиатурой, расположенной полукругом.

— Жалеешь об этом?

— Не особенно, за исключением тех моментов, когда заявляется Бафф. Мне очень трудно контролировать мой язык, когда этот человек начинает что-нибудь говорить.

— Но ты ведь и сама не молчунья. Мне тоже приходится несладко. Вот пришлось торчать на заседании комитета в его компании.

Но Тори покачала головой. С мужчинами он вел себя не так, как с женщинами.

Мощный порыв ветра встряхнул машину.

— Он как раз вот такой, — заметил Дэн. — Ветрогон, да и только.

— Вот тут ты не прав, — поспешила сказать Тори. — Может, он и кажется всего лишь суетливым крикуном, но готова поспорить, что он будет биться до конца за реализацию своих планов.

У них были более интересные темы для обсуждения, чем Г.И. Бафф. Дэн повел машину вверх по склону холма к центральному перекрестку, но сбавил скорость и свернул на автостоянку перед заведением с вывеской «Старая таверна».

Как всегда, они оба рассмеялись, и не столько из-за вида здания, которое изображало старинный английский постоялый двор и казалось совершенно неуместным на фоне здешних суровых гор, сколько над тем, что слово «таверна» было написано через «о». Это заведение открылось год назад.

Впрочем, атмосфера в нем вполне соответствовала их вкусу: мягкий, уютный свет, столики, отгороженные друг от друга перегородками, и прекрасный вид из окон — горы и огни Лейквилля, В городе были и другие неплохие рестораны, но там всегда встречалось слишком много знакомых лиц и слышалось слишком много знакомых голосов.

Иногда, хотя и не часто, Тори приглашала Дэна в гости к своей тете, где они с Терезой жили в течение последних двух лет. Тетя Ирма Томас всегда перехватывала инициативу и направляла беседу строго по трагическому курсу.