Пустые строчки ответов вызывали зуд… который только усиливался пренебрежительным отношением Ла Тура.

— Эй, босс. — В кабинет вошла Шелли, бойкая на язык секретарша Тола. — Наконец-то получила досье Темплтона. Похоже, из Алабамы его везли на волах. — Маленькая, пять футов роста, сто фунтов веса, энергичная, она пыталась имитировать алабамский выговор, но больше напоминала жительницу Бостона.

— Спасибо. — Он взял дюжину папок, просмотрел номера на корочках каждой, положил аккуратной стопкой (номер двенадцать — в самый низ, номер один — сверху) на бюро за своим столом.

— Я вновь позвонила в Комиссию по ценным бумагам, и они обещали, обещали, обещали, что пришлют нам… Эй, ты уходишь раньше? — Хмурясь, она посмотрела на часы, а Тол тем временем уже поднялся из-за стола, поправил узел галстука, надел тонкий темно-синий плащ, в котором приходил в офис и уходил из него.

— Есть одно дело.

На ее круглом лице, обрамленном светлыми локонами, отразилось любопытство, отчего Шелли сразу помолодела, став чуть лине девочкой. (Тол знал, что ее дочери двадцать один год, а муж только что вышел на пенсию, проработав долгие годы в телефонной компании.)

— Правда? Ты уверен? Вроде бы никуда не собирался…

Шелли имела полное право удивляться. Вне офиса Тол встречался с кем-либо один-два раза в месяц. А в рабочее время постоянно сидел за своим столом, исключая перерыв на ленч. Каждый рабочий день он поднимался из-за стола ровно в половине первого и присоединялся к двум или трем друзьям из местного университета в кафетерии «На углу».

— Только что появилось.

— Вернешься? — спросила Шелли.

Он ответил не сразу.

— Честно говоря, не уверен.

Особняк с белыми колоннами на Мидоуридж стоил шесть, может, семь миллионов долларов. Тол поставил свою «хонду-аккорд» позади черного седана, надеясь, что на нем приехал кто-нибудь из копов участка Грили, то есть человек, у которого он мог получить нужную информацию. Достал из брифкейса вопросник и две шариковые ручки, убедился, что стержни не выдвинуты, прежде чем сунуть ручки в нагрудный карман. По дорожке, выложенной каменными плитами, направился к крыльцу, поднялся по ступеням, обнаружил, что дверь не заперта. Вошел в дом, показал удостоверение мужчине в джинсах и свитере. На подъездной дорожке стоял его автомобиль, он ждал адвоката Бенсонов, чтобы поговорить о продаже принадлежащей им собственности, и ничего не знал ни о Бенсонах, ни об их смерти, разве что слышал о самоубийстве.

Он вышел на крыльцо, оставив Тола одного.

Когда Тол миновал холл и оказался в просторных комнатах первого этажа, его вдруг охватило беспокойство. И ощущение это создавала не недавняя смерть хозяев, а сам дом, который, казалось, привыкал к тому, что осиротел. Тол оглядывал желто-розовую обивку мягкой мебели, яркие абстрактные полотна на стенах, расписанный золотом фарфор, бокалы и стаканы, коллекцию хрустальных зверюшек, керамику из Марокко, уставленные книгами полки, фотографии в рамках на стенах и каминной доске. Две пары стоптанных шлепанцев, судя по размеру, мужские и женские, стояли у кухонной двери. Тол представил себе, что по утрам первым поднимался один из супругов (скорее всего они чередовались), чтобы поставить кофе, открыть входную дверь и, невзирая на утреннюю прохладу, взять с крыльца «Нью-Йорк таймс» или «Уэстбрук леджер».

Шагая по комнатам, он чувствовал, что это не просто дом, а что-то родное, уютное, близкое. И сам факт, что хозяева такого дома застрелились, не укладывался в сознании.

Тол заметил листок бумаги, придавленный хрустальной вазой, а когда прочитал, понятное дело, удивился:

«Нашим друзьям!

Мы принимаем это решение, ощущая сердцем глубокую удовлетворенность, радуясь осознанию того, что мы навсегда останемся друг с другом».

Записку подписали и Сай, и Дон Бенсон. Еще пару мгновений он смотрел на послание, потом направился к кабинету, огороженному желтой лентой. Остановился как вкопанный. Чуть слышно ахнул.

Кровь. На диване, на ковре, на стене.

Он будто наяву увидел, где находились супруги в момент смерти, — кровь ему все объяснила. Бурая, не отражающая свет, тусклая. Он вдруг ощутил, что дыхание стало частым, поверхностным. Он не набирал воздух полной грудью, словно боялся ядовитых паров, поднимающихся от пятен крови.

Тол вернулся в гостиную и решил насколько возможно заполнить вопросник. Усевшись на диван, нажал на кнопку шариковой ручки, дабы стержень выдвинулся из корпуса, взял с кофейного столика книгу, чтобы подложить под вопросник. Прочитал название: «Последнее путешествие: полный справочник по самоубийству и эвтаназии».

Он вернул книгу на место, решив соорудить стол на коленях из пары журналов. Начал заполнять вопросник, прервался, потому что открылась входная дверь. Послышались приближающиеся шаги, мгновением позже в гостиную вошел дородный мужчина в дорогом костюме. Нахмурившись, посмотрел на Тола.

— Управление шерифа. — Тол протянул мужчине удостоверение, которое тот внимательно прочитал, не пропуская ни слова.

— Я их адвокат. Джордж Метцер. — Говорил он медленно, определенно потрясенный случившимся. — Это ужасно. Мне кто-то позвонил из вашего управления. То есть трубку взяла моя секретарша… Хотите взглянуть на мое удостоверение?

Тол сообразил, что «реальный коп» первым делом попросил бы адвоката показать документы, удостоверяющие его личность.

— Пожалуйста.

Взглянул на водительское удостоверение, кивнул, потом посмотрел на дверь кабинета. Кровяные пятна напоминали коричневый ламинат.

— Они оставили предсмертную записку? — спросил адвокат, убирая бумажник в карман.

Тол прошел в столовую, указал на послание.

Адвокат прочитал, покачал головой. Заглянул в кабинет, моргнул, увидев кровь. Отвернулся.

Тол показал Метцеру вопросник.

— Могу я задать вам несколько вопросов? Для нашей статистической службы. Вопросы анонимные. Никаких фамилий.

— Конечно.

Тол начал спрашивать адвоката о супругах. Удивился, узнав, что им еще не было семидесяти.

— Дети?

— Нет. Вообще никаких близких родственников. Несколько кузенов, которых они никогда не видели. Я хочу сказать, не встречались с ними много лет. Зато друзей хоть отбавляй. Они все будут в шоке.

Тол задал еще несколько вопросов, недовольный тем, что приходилось оставлять пустые графы: их он мог заполнить только со слов копа, проводившего осмотр места происшествия. Тол чувствовал, что на данном этапе процесс сбора информации близится к концу, поскольку остался только один вопрос, требующий ответа.

9. Вероятные мотивы случившегося.

— Вы можете предположить, чем вызвано принятое ими решение? — спросил Тол.

— Я точно знаю, — ответил Метцер. — Болезнь Дона.

Тол посмотрел на записку, обратил внимание, что рука у того, кто ее писал, дрожала, а некоторые слова написаны с ошибками. Ла Тур говорил о том, что они выпивали, но Тол помнил о плетеной корзинке с лекарствами, которую заметил на кухне.

— Частичный паралич? Неврологическое заболевание?

— Нет, — покачал головой адвокат, — проблемы с сердцем. Очень серьезные.

В пустую строчку под девятым вопросом Тол вписал: «Болезнь». Потом спросил:

— А его жена?

— Нет, Сай на здоровье не жаловалась. Но они так любили друг друга… До самозабвения. Вот она, должно быть, и решила, что не хочет жить без него.

— У него была смертельная болезнь?

— Если исходить из того, что он мне рассказывал, — нет. Но возможно, до конца жизни он остался бы прикованным к постели. Я сомневаюсь, чтобы Дон смог так жить. Он был таким активным, знаете ли.

Тол подписал вопросник, убрал в карман.

Дородный мужчина тяжело вздохнул:

— Мне следовало догадаться об их намерениях. Они приходили ко мне пару недель назад, внесли кое-какие изменения в завещание, оставили инструкции касательно мемориальной службы. Я думал, все потому, что Дону предстояла операция. Сами знаете, под ножом хирурга всякое может случиться… Но надо было читать между строк. Готов спорить, к тому моменту они уже все спланировали. — Снова вздохнул. — Знаете, какую они задумали мемориальную службу? Верующими они не были, поэтому хотели, чтобы их кремировали, с тем чтобы потом в клубе на большую вечеринку собрались друзья и, как следует выпив, закусив и повеселившись, отправились бы на поле для гольфа и рассеяли их прах на зеленой травке вокруг восемнадцатой лунки. — Адвокат вновь помрачнел. — Я и представить не мог, что они такое задумали. Понимаете, они выглядели счастливыми, пьяными от жизни, что ли… Извините, мне нужно поговорить с тем парнем, что ждет за дверью. Вот моя визитка. Позвоните мне, если возникнут вопросы, детектив.