Он поднес руки к губам рефлекторным горестным движением, однако всю печаль из него теперь вымыл запущенный Беззаконием в вены эликсир.

— Вы знаете Бенни Ламарра? — спросил Беззаконец.

— А как же. Откуда вы про это узнали?

— Он заходил, чтобы справиться, как вам тут живется. Он и его приятель Уэйн Сакорлисс.

— Уэйн. Глядя на него, не скажешь, что он из Ливана, правда?

— Да, — беззаботно произнес Беззаконец. — Меня удивило, что он мусульманин.

— О нет! — воскликнул Стрэнгман писклявым женским голоском. — Христианин. Христианин. Мать его из Армении. Только теперь он американец.

— Вы с ним работали?

— Нет. Он работал на Бенни. Бедняга Бенни!

— Почему вы так говорите? — спросил Беззаконец.

— Он привел свою невесту на вечеринку ко мне домой. А уже на следующую ночь она лежала у меня в постели. — Даже под действием наркотика Стрэнгман оставался псом.

— Кто вы? — спросил я Арчибальда Беззаконца.

Мы сидели на подоконнике круглосуточной закусочной в вестсайдской подземке. На часах 2.57 утра.

— Ты опять сомневаешься в моем имени?

— Нет. Не в имени дело. Как вы проникли в больницу? Откуда узнали, какой препарат давать Стрэнгману? Как поняли, о чем думает тот убийца? Ни один человек не способен проделать все это в одиночку.

— Ты прав.

— Я так и думал. На кого же вы работаете на самом деле?

— Ты, Феликс, очень умный молодой человек. Но один ум не позволит возвыситься. Видишь ты ясно, яснее, чем большинство, но ты не постигаешь.

— Я, да и всякий человек, — это скрытый суверенитет, сам себе нация. Я несу ответ за всякое действие, совершаемое под моим именем, и за всякий шаг, какой я делаю. Или не делаю. Когда попадаешь в такое место, где видишь себя совершенно автономным, самоуправляемым существом, тогда все к тебе придет, все, что тебе понадобится.

Официант подал нам кофе. Я сидел, пил и думал о прошедших днях. Пропустил два семинара и встречу с научным руководителем. Дома не бывал, хотя сомневаюсь, что мой сосед это заметил. Был подвергнут аресту по подозрению в соучастии в убийстве, переспал с женщиной, которую, в сущности, не знаю, был пособником в убийстве и соучастником в незаконном использовании положения врача — в дополнение к незаконному применению контрабандных лекарственных препаратов. И несмотря на свою осведомленность обо всех этих аспектах минувших дней, я по-прежнему пребывал в полной темноте.

— Мистер Беззаконец, мы чем занимаемся? Во что влезли?

Он улыбнулся. Болото его глаз раскинулось до бесконечных, безнадежных просторов.

— Феликс, неужели ты до сих пор не свел все воедино?

— Нет, сэр.

Он улыбнулся и, подавшись ко мне, похлопал по руке. Было что-то успокаивающее в этом жесте.

— Отвечаю на твои вопросы, — заговорил Беззаконец. — Однажды я спас жизнь дочери человека, который пользуется большим влиянием в больнице Святого Ботольфа.

— И что?

— Ботольф содержит санаторий Обермана. Я позвонил этому человеку и попросил его вмешаться. Уговорились в цене — и вот мы здесь.

— Мне казалось, вам только то нужно было, чтобы я записи делал, — буркнул я, пораженный размахом связей Беззаконца.

— Сегодня вечером мы сходим в одно известное мне место за рекой, а завтра вернемся и все расставим по порядку. — Он полез в карман и вытащил оттуда две долларовые купюры. — Ой, кажется, мне немного не хватает. У тебя, сынок, наличных с собой нет?

— А как же ваш большущий бумажник, из которого вы платили сестре?

— У меня была только сумма, необходимая для взятки. А у тебя не осталось денег от тех, что ты в оставленной мне расписке обозначил?

Я расплатился по счету, и мы ушли.

Наискосок от вестсайдской подземки у ветхого причала нас поджидал моторный катер. Ступенек не было, так что пришлось прыгать в эту посудину, которая вверх по заливу доставила нас к странной речной гостинице на том берегу Гудзона, где простирался штат Нью-Джерси.

В гостинице имелся небольшой причал. Капитан нашего катера, темнокожий и совершенно молчаливый человек, там нас и высадил. Ключ от двери лежал в кофейной банке, прибитой к стене. Беззаконец вывел нас на место, частично ушедшее под воду залива.

В жилой части дома никого не было, во всяком случае, я не заметил. Открытая Беззаконием дверь вела в округлую комнату с четырьмя дверями и в просторный коридор.

— Номер второй твой, — сообщил анархист. — Завтракать, когда проснешься, будешь в конце коридора.

Кровать, похожая на койку в каюте, оказалась очень удобной. Может быть, лекарство, которое мне дали раньше, все еще действовало, только я уснул, едва забравшись под одеяло.

Восход солнца над Манхэттеном — зрелище великолепное. Лучи искрились в воде и ярко светили прямо в мою комнатенку-ракушку. Почти на целую минуту, уже проснувшись, я забыл о невзгодах.

Передышка, впрочем, закончилась весьма скоро. Когда я сел на постели, у меня уже голова шла кругом от беспокойства. Быстро оделся, по коридору прошел во вместительное помещение под низкой крышей, большую часть которого занимал необычной формы стол, накрытый на двоих.

— Доброе утро, Феликс.

Арчибальд Беззаконец поедал омлет. Возле стены на маленькой табуретке сидела миниатюрная азиатка. Когда я вошел, она встала и подставила стул поближе к анархисту. Кивком пригласила меня сесть и, когда я опустился на табуретку, торопливо вышла из комнаты.

— Мистер Беззаконец.

— Не напускай на себя тоску, сынок. Сегодня все наши задачки будут решены.

— Мы где? — спросил я.

— А-а… — произнес он. Полуулыбка делала Беззаконца похожим на главное божество буддистского племени, которое вечность назад обнаружило, что его зашвырнули в Африку. — Это посреднический дом. Местечко, куда приходят утратившие популярность зарубежные знаменитости и агенты, когда им приходится вести дела в Америке.

— Например?..

— Здесь останавливались активные борцы, свергнутые диктаторы, сочувствующие коммунистам, даже анархисты. Президенты и короли, не пользовавшиеся расположением тех кругов, которые на то время правили Америкой, спали в той же постели, что и ты, ожидая встречи с посредниками либо дипломатами из ООН.

— Но здесь же никакой охраны…

— Никакой — тобой замеченной. — Беззаконец хранил на лице выражение святости. — Тем не менее тут под рукой хватает защиты, чтобы отразить штурмовой отряд нью-йоркской полиции.

— Шутите, — выдохнул я.

— Хорошо, — пожал он плечами. — Думай как тебе угодно.

Миниатюрная женщина вернулась с тарелкой омлета и селедкой, чашечкой риса и кружкой, полной исходящего ароматом чая. Обслужив меня, азиатка вернулась на свое место возле стены.

Какое-то время я занимался едой. Беззаконец рассматривал в окно Манхэттен.

— В конторе, значит, вы разглядываете Нью-Джерси, а тут любуетесь Нью-Йорком.

Он хмыкнул, потом засмеялся и схватил меня за шею своей мощной лапищей:

— Ты мне нравишься, малыш. Знаешь, как меня рассмешить.

— Кого вы намерены сегодня прикончить?

Он вновь засмеялся.

— Я вчера вечером с твоей подружкой беседовал…

— С кем? — А сам подумал, уже не добрался ли он до Шари.

— С Ланой. Они с мистером Ламарром формально обручились до того, как она совратила Стрэнгмана.

— Понял.

— Он ей такого порассказал!

— Какого?

— О людях, кому доверял… о местах, где обделывались определенные делишки.

— И где же это могло быть?

Сегодня мы отправляемся в отель «Полуостров», — уведомил он. — Там все наши трудности и закончатся.

Мы покинули постоялый двор «Беженец» (так прозвал речную гостиницу Беззаконец), взобравшись по крутой тропке, которая вывела нас на грязный проселок, шагов через пятьсот превратившийся в мощеную дорогу. Там нас ожидал Дерек. Он тронулся в путь, не спрашивая, куда надо ехать.