— Извини.

— Ты был в церкви?

— Я не хожу в церковь. А что?

— Так почему ты в воскресенье при галстуке?

— Не знаю. Так уж вышло. Это нехорошо?

— Понятия не имею, — ответил здоровяк коп. — Ладно. Что ты тут делаешь?

— Одну минуту.

Тол достал брифкейс из машины и вернулся на крыльцо.

— Я заглянул на работу и проверил даты первых самоубийств, устроенных Шелдоном и Фарли.

— Несколько лет назад?

— Точно. Одной из первых была Мэри Стемпл. Я о ней слышал, физик из Принстона. Читал некоторые ее статьи. Блестящий ум. Три последних года она изучала излучение далеких звезд и радиацию «черных дыр»…

— Слушай, у меня бургеры на гриле, — пробурчал Ла Тур.

— Ладно. Понял. Вот это она опубликовала перед самоубийством. — И он показал Ла Туру распечатку статьи с сайта «Журнал современной астрономии»:

Ла Тур быстренько добрался до конца статьи, нескольких страниц, густо исписанных формулами, с множеством греческих и английских букв и математических символов. Наиболее часто встречался символ бесконечности: ?

Ла Тур посмотрел на Тола:

— И что из этого следует?

— А ты послушай. — И он рассказал о поездке в Варвик.

А потом показал Ла Туру рисунок, который получил в подарок от Эми. Девочка изобразила Землю, Луну, космический корабль. Вокруг них небо усеивали символы бесконечности, уменьшаясь по мере удаления от Земли, Луны, космического корабля.

«Навсегда…»

— Что ты хочешь этим сказать? — нахмурился Ла Тур.

— Мэри Стемпл покончила с собой четыре года назад. Девочку зачали «в пробирке» в клинике фонда через месяц после ее смерти.

— Господи… — Коп уставился на рисунок. — Ты же не думаешь… Черт! Это же невозможно, клонирование сознания. Доктор, с которым мы говорили, так и сказал.

Тол молчал, тоже не сводя глаз с картинки.

Ла Тур покачал головой:

— Нет-нет. Ты знаешь, что они сделали, Шелдон и эта его девушка? Или Фарли? Они показали ребенку этот символ. Ты понимаешь, этим они хотели доказать потенциальным клиентам, что метод работает. Вот и все.

— Конечно, — не стал спорить Тол. — Так и было… Вероятно. Какое-то время они постояли, дипломированный математик и закаленный жизнью коп, глядя на рисунок трехлетней девочки.

— Этого не может быть, — пробормотал Ла Тур. — Ж… микроба, помнишь?

— Да, это невозможно. — Тол смотрел на символ бесконечности. Потом повторил: — Вероятно.

— Папа! — крикнули со двора.

— Уже иду, сладенькая, — ответил Ла Тур и посмотрел на Тола: — Черт, раз уж ты здесь, заходи. Пообедай с нами. Я жарю отличные бургеры.

Тол обдумывал предложение, но взгляд его притягивал рисунок с Землей, Луной, символами бесконечности.

— Спасибо, но я пас. Поеду в офис, хочу немного поработать. Все эти материалы, которые мы забрали из фонда… надо бы просмотреть их еще разок.

— Как скажешь, Эйнштейн. — Он уже открыл дверь, потом повернулся: — Еще разок, говоришь?

— Еще разок, — согласился Тол.

Ла Тур переступил порог, дверь захлопнулась.

Лоренс Блок

Есть два типа стилистов: снобы, которые хотят, чтобы их хвалили за каждую удачную фразу, и те, кто, написав красивую фразу, спокойно продолжают рассказывать историю. Лоренс Блок — из последних. Даже в начале своей литературной карьеры, когда он с невероятной скоростью выдавал одну книгу за другой, ему удавалось привносить элегантность и тонкий вкус во все свои произведения, живо, с иронией описывая своих персонажей и их взаимоотношения. Его трудолюбие принесло плоды, и он по праву считается одним из лучших мастеров детективного жанра нашего времени.

Блок создал две серии романов-бестселлеров — «мрачную», о Мэтте Скаддере («Восемь миллионов способов умереть», «Дьявол знает, что ты мертв» и «Танец на бойне», получивший премию Эдгара По) и «юмористическую», о Берни Роденбарре («Взломщик, который думал, что он — Богарт» и «Взломщик, который продавал Теда Уильямса»). Блок, кроме того, признанный автор рассказов. Неудивительно, что Гильдия писателей-детективщиков провозгласила его одним из Великих мастеров. В последнее время он занимается составлением антологий и уже опубликовал семь блестящих сборников: «Выбор мастера» (тт. 1 и 2), «Первый рассказ» (тт. 1 и 2), «Поговорим о похоти» и «Поговорим о жадности», «Кровь на твоих руках». Его последние романы — «Маленький город», своеобразная ода Нью-Йорку после одиннадцатого сентября и «Взломщик на охоте» — продолжение серии о Берни Роденбарре.

Келлер, дожидаясь, пока красный свет сменится зеленым, размышлял о том, что случилось с миром. Проблема не в светофорах. Светофоры появились в стародавние времена, задолго до его рождения. Светофоры, предположил Келлер, существовали примерно столько же времени, сколько и автомобили, хотя автомобили, конечно же, появились раньше. Именно их появление привело к изобретению светофоров. Поначалу автомобили обходились без них, но потом машин стало так много… они начали сталкиваться друг с другом, и кто-то решил, что необходима некая форма контроля, некое устройство, которое будет останавливать автомобили, движущиеся с востока на запад, и наоборот, чтобы пропустить те, что ехали на север и на юг, а потом остановить вторых, чтобы первые могли проследовать дальше.

Он словно наяву представил, как возмущались первые автомобилисты, когда на дорогах появились светофоры.

«Весь мир катится в ад. У нас постоянно отнимают наши права. Красный свет включается, потому что какой-то чертов таймер говорит этой штуковине, что нужно включить красный свет, а человек должен бросать все свои дела и жать на педаль тормоза. И пусть даже в радиусе пятидесяти миль нет ни одного автомобиля, он должен остановиться и стоять как чертов дурак, пока красный свет не сменится зеленым, указывающим, что можно ехать дальше. Да кому захочется жить в такой стране? Кто захочет, чтобы его дети жили в мире, где творятся такие безобразия?»

Автомобильный гудок быстро вернул Келлера из первых лет двадцатого столетия в начало нового века. Красный свет, как он заметил, сменился зеленым, и водитель внедорожника, который стоял сзади, счел необходимым обратить внимание Келлера на сей факт. Келлер, не чувствуя раздражения или злости, на мгновение позволил дать волю воображению. Вот он переводит ручку автоматической коробки передач в положение «парковка», выходит из автомобиля, идет к внедорожнику, водитель которого уже сожалеет о том, что нажал на клаксон. И хотя мужчина (в фантазии Келлера — краснолицый, с тяжелой челюстью) тянется к блокирующей кнопке, Келлер успевает открыть дверцу, хватает гада (разом вспотевшего, негодующего, одновременно извиняющегося и угрожающего) за грудки, вытаскивает из автомобиля, швыряет на асфальт. А потом, пока ребенок мужчины (нет, пусть это будет жена, толстуха с крашеными волосами и слезящимися глазами) в ужасе наблюдает за происходящим, Келлер наклоняется, не сгибая ног, и отправляет мужчину в мир иной ударом, которому научил его бирманский мастер У Мин У. При этом ударе руки нападающего будто и не касаются жертвы, но смерть, невероятно болезненная, наступает практически мгновенно.

Келлер, получив глубокое удовлетворение от фантазии, тронул автомобиль с места. Внедорожник, теперь Келлер заметил, что за рулем женщина, одна, мужчины в салоне нет, на пассажирском сиденье большой пакете продуктами, следовал за ним полквартала, потом свернул направо. Женщина, само собой, и не подозревала, как близко от нее прошла смерть.