Я сидела на тёплом мраморе купальни, а несколько девушек приводили мое тело в порядок, растирая благовониями и умащивая кожу ароматными маслами.

Одна из девушек занялась моими волосами. Она расчесала их и, используя масло, сделала гладкими и шелковистыми, а затем собрала небольшую часть и заплела в красивую необычную косу. Посередине проходила тоненькая косичка, вокруг которой была ещё одна более крупная коса. И в довершении всего в волосах оказался серебряный ободок, опоясывающий голову тонкой нитью. Я же безразлично сидела и смотрела на себя в зеркало, машинально отмечая, что прическа была сделана умело и красиво и, что она шла к моему лицу. Возможно, при других обстоятельствах я бы даже порадовалась, но сейчас мне было абсолютно все-равно, что происходит вокруг и для кого меня готовят. Единственный мужчина, который что-то значил в моей жизни погиб в том лесу, сражаясь с ужасными тварями…

Разве все остальное могло теперь иметь хоть какое — то значение….

Поэтому я сидела и безразлично смотрела в зеркало, которое было поставлено на выходе из купальни, а девушки суетились вокруг меня.

Я даже не стала пытаться узнать у них для кого меня готовят. Помочь мне все-равно было некому, я была одна в чужом государстве, без родственников, денег и связей. Хотя если бы даже у меня и был кто-то близкий, оставшийся в Зарии, то, не зная где я и не зная моего нового имени, они все-равно не смогли бы меня отыскать и помочь.

Так что буду я женой или наложницей, у молодого или старого, значения не имело. На данный момент все, что мне оставалось — это смиренно принять свою судьбу. А потом, когда я узнаю, где я, в качестве кого я тут и немного освоюсь, вот тогда можно будет думать о том, чтобы попытаться сбежать.

Пока я сидела и отвлеченно думала о своём таком туманном будущем, одна из девушек подала мне платье. Правда это и платьем то нельзя было назвать: слишком открыто и слишком прозрачно оно было.

Платье открывало плечи, собираясь на плечах, а грудь лишь слегка прикрывалась тканью. Большая же часть верха была украшена камнями, которые держались на тонких нитях, создавая впечатление, что россыпь алмазов, а это несомненно были они, просто лежит на коже.

Низ платья был не менее откровенным. Тонкая ткань не скрывала моих ног, давая возможность хорошо разглядеть их. Этому же способствовали и многочисленные разрезы, доходящие до самого пояса.

Сама ткань была расшита драгоценными камнями и бусинами жемчуга, а на талию мне повесили серебряный поясок все с теми же алмазами. Несомненно, тот кто выкрал меня был баснословно богат. А это значило, что у него точно есть гарем, для которого меня и украли. И эта мысль принесла одновременно и облегчение и разочарование. Ведь если у человека столько денег, то и гарем у него будет большим, а значит, возможно, после нескольких ночей хозяин всего этого богатства забудет обо мне и я смогу избежать неприятной участи и не делить с ним супружеское ложе слишком часто. Возможно сегодня будет вообще один единственный раз. Только вот такие зажиточные жители Южных Земель тщательно охраняли свои гаремы, а значит, сбежать будет сложно.

Пока я думала об этом, одна из девушек закрыла мне глаза, завязав их шелковой лентой и повела по многочисленным длинным коридорам.

Через несколько минут мы остановились и я услышала скрип открываемой двери и мои ноги после мраморных полов, холод которых ощущался через тонкие домашние туфли, ступили на мягкий ковёр. Я услышала как двери закрылись и на мои плечи легли горячие мужские руки.

Я услышала как двери закрылись и на мои плечи легли горячие мужские руки.

Его пальцы прошлись вверх и остановились у шелковой ленты, после чего она заскользила по моему лицу, падая к ногам и я увидела себя в зеркале, что стояло напротив.

Первым, что бросилось в глаза был….голубой цветок василька…. а сзади стоял и улыбался Саймон.

— Н-но как? Ты жив? Я сошла с ума и брежу?

Не веря своим глазам я развернулась и, вживую увидев Саймона, крепко прижалась к мужчине, оказавшись в его сильных и крепких объятиях, а по моим щекам потекли слёзы.

— Тише, маленькая моя, — проговорил он, губами стирая дорожки слез. — Я обязательно тебе все расскажу, но сейчас я очень соскучился по своей прекрасной жене.

И быстро подхватив на руки он понес меня на большую кровать, застеленную белыми простынями. Но перед тем как уложить на прохладный шёлк, он поставил меня на пол и отстранился:

— Подожди секунду, надо избавить тебя от этого, — и, Саймон провел по моим плечам, позволяя платью спуститься и упасть на мягкий ковёр, оставляя меня обнаженной.

— Так гораздо лучше, — едва слышно проговорил он и его взгляд потемнел: — Оказывается ты еще прекраснее, чем я тебя запомнил, — выдохнул он мне в губы и жадно впился поцелуем, прикусывая мою губу и медленно укладывая на постель.

Его руки ласкали, неспеша скользя по телу и дарили томительную истому, вызывая мучительное ожидание и обещание большего.

Но Саймон не спешил, он, словно играя и дразня, очерчивал пальцами на моей коже затейливый узор, обводя грудь и спускаясь по животу вниз, едва касаясь бархата складочек, а затем и вовсе убрал свои руки и отстранился, молча нависая надо мной и любуясь. Он держал мои руки распластанными, не позволяя пошевелиться. А затем наконец я почувствовала как в мое лоно упирается головка, но Саймон все так же не спешил входить, а просто нависла сверху и смотрел в мои глаза…

Не в силах терпеть больше эту муку я подалась вперёд, но Саймон, словно наказывая меня, отстранился, не позволяя почувствовать его внутри себя.

Я застонала от разочарования и в этот раз мужчина, улыбнувшись, медленно начал двигаться внутрь и наполнять мое лоно, входя миллиметр за миллиметром. Кажется я чувствовала каждую вену, каждую неровность, и от этого волна наслаждения, что секунду назад была всего лишь маленьким бутоном внизу моего живота, распустилась огромным цветком, разливаясь по всему телу. А Саймон вошёл до конца и замер. Оставаясь внутри меня, он припал губами к груди, очерчивая ореолу и дразня языком горошину соска. Вторая его рука нащупала маленький бугорок, который стал очень чувствительным и слегка помассировал его. Я вновь застонала и жадно выгнулась навстречу мужчине.

— Как же я хочу тебя, — хрипло выдохнул он и наша медленная нежная ласка постепенно стала перерастать во что-то животное и первобытное.

Саймон резко вышел из меня, зарычал и рывком перевернул к себе спиной, заставляя встать на колени и прогнуться в пояснице. А после начал вдалбливаться в меня на всю длину. При этом он намотал мои волосы на кулак, заставляя запрокинуть голову и слегка сжал шею, вызывая легкое головокружение. От этого все ощущения обострились и весь мир растворился в моем желании, которое несмотря на ласку и проникновения Саймона, не утолялось, а становилось все сильнее.

В какой-то момент я и сама не поняла как оказалась верхом на мужчине, двигая тазом вверх и вниз, а он придерживал меня за талию, помогая наращивать темп. И когда казалось, что быть сильнее и острее ощущения уже не могут, он вдруг сел, плотнее прижимая меня к себе и прикусил сосок. От этой небольшой боли, которая на удивление дарила наслаждение, я вскрикнула, а он, перевернувшись, уронил меня на шёлк простыней и начал сильнее вбиваться. Не знаю сколько это длилось, но постепенно весь мир перестал существовать, оставляя нас только вдвоём.

Еще несколько сильных толчков и горячее семя начало изливаться в меня, а пульсирующий член усилил ощущения оргазма. По телу прошла судорога и я теснее прижалась к Саймону, который замер во мне.

Так мы и лежали, пока не нашли в себе силы отпустить друг друга из объятий.

— Ну надо же, ты снова испачкалась, — шутливо сказал он, указывая на белые вязкие капли, что потихоньку вытекали из меня: — Снова придётся тебя мыть.

Я увидела улыбку на его лице и светящиеся счастьем глаза. Наверное в этот момент я выглядела так же….