В помещении стояли двухъярусные кровати застеленные старым, но чистым и даже наглаженным бельем и индивидуальные шкафчики для вещей. Мы с облегчением скинули рюкзаки и повалились на кровати, каким бы тренированным ты не был, вытянуть ноги, расслабить мышцы после целого дня пути, всегда приятно.

- Так ты что, действительно был в плену у фашиков? - спросил Васька у Олега.

- Ну да, я же рассказывал.

- И что, даже капельку не приврал?

- Только капельку.

- Ага, значит, все-таки врал.

- Нас собирались повесить не на следующий день, а через неделю, и все это время их пытали, и вместе и по очереди. Не уверен на счет Патрика, но думаю, что его друзья были даже рады, что их повесят.

Ошеломленный Васька замолчал, а новую беседу никто заводить не захотел.

Примерно через час к нам зашел Август, и пригласил разделить с ними ужин. Странно было принимать еду от чужаков. С другой стороны шансов быть отравленными гораздо больше в метрошных забегаловках и столовках, чем здесь, но все же я проявлял чудеса беспечности.

Как бы то ни было, профессор провел нас в большой зал, по центру стояли жаровни, запах от них шел умопомрачительный. Вождь взял миску и налил нам наваристой похлебки, видя нашу нерешительность, себе он так же налил из того же котла. Усевшись за общий стол, за которым уже трапезничало примерно двадцать членов племени, мы приступили к еде. На второе подали жаренных на вертеле существ, чем-то похожих на небольшую собаку или крупную крысу. На мой вопрос Август ответил, что это кролики. Тогда я попросил рассказать историю их племени.

- С чего же начать? - задумался профессор, - пожалуй, начну с сирены. Когда завыла сирена, я преподавал в соседней с этой аудитории, сначала ее вой меня сильно разозлил, так как сбил с мысли, и мне пришлось бы вновь ловить ее за хвост, но внезапно я понял, что просто так сирены не включают. Будь то учебная тревога или проверка, нас бы предупредили, но предупреждений не было, да и сирена не смолкала. Мои студенты смотрели на меня, не понимая, что делать. Сам до конца ничего не понимая, я бросился в коридор, рекомендовав всем следовать за мной. Я только недавно получил степень доктора и меня пригласили на профессорскую должность в этом институте, в числе прочих процедур по трудоустройству, наш ректор лично провел для меня целую экскурсию, и, конечно же, показал бомбоубежище. Тогда я отказался его посетить, да и он не настаивал, как оказалось зря. Если бы я знал, где что находится, знал хотя бы, где включается свет, то спаслось бы больше людей. А так, я привел свою группу и несколько соседних, встретившихся по пути к бомбоубежищу, где мы с трудом разобрались как его открыть, потом искали где включается свет... К тому времени как мы открыли вторую дверь у шлюза на входе толкалась огромная толпа. Увидев свет, все бросились внутрь. Несмотря на все наши усилия, перепуганные люди устроили давку и, к сожалению, некоторые из них пострадали. Уже начали рваться бомбы, а мы все впускали людей, и только спустя десять минут последние переступили порог бомбоубежища, а еще через три минуты мы задраили шлюз и приступили к организации порядка. Мы - это несколько держащих себя в руках преподавателей и старост групп. Поначалу мы и составили совет, управляющий нашей коммуной. Как оказалось, все не так плохо, не в смысле катастрофы в целом, а в смысле наличия запасов. У нас, на без малого двести человек был огромный склад продуктов питания, он занимал всю площадь минус второго этажа бомбоубежища, у нас исправно работала вентиляция, поступала вода из скважины, пока еще работало электричество, а дизельная электростанция похоже была исправна, нам хватало и одежды, и одеял и прочих необходимых вещей. Не хватало только родных. Все мы, включая самых стойких, вскоре впали в апатию, долгие месяцы бесцельно слонялись по убежищу, бесконтрольно поедая запасы. По убежищу прокатилась волна самоубийств. Однажды я увидел, как моя студентка, пытается повеситься и едва успел ее спасти. Вынув девушку из петли, я долго ее успокаивал, а затем как-то незаметно для меня мы стали целоваться. В общем, эта девушка стала моей женой и матерью Патрика, сейчас она в убежище в детском саде.

Он какое-то время помолчал, видимо переживая то время, а затем продолжил.

- Мы с Аней стали тормошить людей, сначала из ее группы, затем и остальных, потихоньку все стали приходить в себя. Я припомнил все, что учил по практической и врачебной психологии и, надеюсь, мои сеансы многим помогли справиться со своим горем. В отличие от других у меня теперь было будущее, ведь вскоре у меня родится ребенок, я должен был подготовить наш дом к этому событию. Вновь был создан совет, а меня избрали председателем. Мы поставили под учет продукты питания и медикаменты, организовали быт и досуг всех обитателей, люди стали меньше грустить и предаваться отчаянию. Так мы прожили больше десяти лет, к тому времени численность бункера сократилась до ста пятнадцати человек, часть погибла в первые месяцы, часть от старости и отсутствия медикаментов. Но большинство людей умерло от лучевой болезни и в этом моя вина, нужно было раньше закрывать двери. Однако жизнь еще теплилась в нас. Последовав нашему примеру, довольно много молодых и не очень людей образовали пары, и нашли в себе силы родить детей. Но, несмотря на снижение численности, наши запасы подходили к концу, если бы не кролики, прихваченные сердобольными студентами из лаборатории, мы еще несколько лет назад погибли бы от голода. Как они выжили без ухода в те мрачные первые месяцы, я не знаю, скорее всего, они питались грибами, растущими на нижнем уровне. Мы отловили их и отгородили для них пространство, устроив ферму, кормили сухарями и грибами. В общем, как бы то ни было, нам все же пришлось выйти на поверхность. У нас было крайне мало снаряжения, простенькие костюмы и противогазы, громоздкие старинные дозиметры вот и все. Тем не менее, наши добытчики стали наполнять опустевший склад новыми продуктами, добываемыми в подвалах окрестных магазинов и супермаркетов. Они конечно, слегка фонили, но после смывания радиоактивной пыли с упаковки, уровень падал до приемлемого. Все оставшиеся у нас «чистые» продукты мы отдали детям, сами же питались едой с поверхности. Вскоре мы вырастили из семян различные сельскохозяйственные культуры, адаптировавшиеся к люминесцентным и ультрафиолетовым лампам нашего огородика. Так в наш рацион поступили свежие овощи, а кроликам достались листья и ботва.

Еще через год наши ферма и огород так разрослись, что пришлось нам покинуть убежище, оставив его помещения под них, а также детский сад и ряд особо важных мастерских и складов. Мы забаррикадировали здание университета. Все внешние помещения были объявлены «грязными», а в «чистые» внутренние вела импровизированная шлюзовая камера с душевой, для смывки радиоактивной пыли. Вскоре, наши разведчики наткнулись на людей из бомбоубежища под Пироговским НИИ. К сожалению, им пришлось еще хуже - они побоялись открыть шлюз и тихо умирали от голода. Когда наши разведчики смогли их убедить открыть двери, их осталось всего тридцать шесть человек. Они, конечно, были очень рады нашей встрече, а мы стали тщательнее обследовать вероятные места убежищ: станции метро, подвалы крупных учреждений и т.д. К сожалению, красная ветка была отрезана от нас глубокой и слишком широкой для ее преодоления расщелиной, оранжевая ветка была закрыта ползучим ядовитым кустарником, а выход в сторону большого метро заблокировали муравьи и горгульи, был еще выход в сторону области, но добравшись до МКАД, дальше мы не решились заходить. А почти два года назад, мой сын подбил старших товарищей. Он заразил всех идеей добраться до цивилизации и вопреки моему требованию, уговорил совет отправить экспедицию в Большое метро. Не слушая меня, совет собрал группу из одиннадцати человек, причем Патрик был младше остальных лет на двадцать. И они ушли, до сих пор мы ничего о них не знали.