Спотыкаясь, они вошли в заросли и перестали видеть происходящее. Остановившись, развели стебли, чтобы взглянуть.

Было слишком поздно. Они увидели в лунном свете два силуэта: демон врезался в Терна и увлек его за собой с обрыва.

– Терн! – хором вскрикнули они.

Демон покатился дальше, с кваканьем ударяясь о загаженный склон, но силуэт Терна задержался, освещенный луной, и вот уже подтянулся к краю. Теперь Рагену стал виден вьющийся стебель, который свисал с выступающей над обрывом ветки. Терн заманил демона на край и вынудил броситься вниз.

– Ночь, – вымолвила Элисса.

Терн помчался к зарослям свиного корня, направившись к сломанному столу, который был прислонен к мусорной куче. Он отодвинул его и открыл узкий проход. Элисса вошла первой и втянула за собой Рагена, вползшего на карачках. Терн замкнул процессию и вернул стол на место.

В кромешной тьме едва хватило места, чтобы Раген улегся ничком. Прижавшись плечом к стене, он без труда мог достать до другой и даже стоя на коленях был вынужден пригибать голову. И все эти годы Терн здесь ночевал? В крохотной темной норе под грудой мусора?

– Тут холоднее, чем снаружи, – поежилась Элисса.

– Без дымохода, – отозвался мальчик. – Дует.

Его лицо приобрело золотистый оттенок, когда он раздул уголек, держа его ржавыми клещами. Вскоре заплясал костерок и залил нору Терна мерцающим светом.

Оказалось, что они находятся под старой телегой, днище которой служит крышей. Задних колес не было, но Терн подпер ось досками. Спицы передних он превратил в полочки для выкопанных в мусоре углублений. Пол устилали драные одеяла, а стены – древесина с тщательно заделанными щелями. Одна представляла собой старую входную дверь. Другая была образована бочкой, частью стола и шкафом с разношерстными ящиками. В дальнем конце виднелось нечто вроде действующей дверной створки.

«Два входа, – отметил Раген. – Он смышлен».

В маленьких ямках, которые были проделаны в стенах, хранилась всякая всячина – блестящий камешек, стеклышко, красивое перо, починенная деревянная игрушка. Элисса нашла в одеялах маленькую тряпичную куклу, сшитую из лоскутков. Терн заворчал, выхватил ее и прижал к груди. Элисса подавила всхлип.

Раген пошевелился, ударился рукой о стену и застонал от острой боли.

Элисса задрала его разорванный рукав и обнаружила глубокие борозды от когтей. Рана воняла, и Раген подумал, что может лишиться руки еще до того, как все кончится. Он потянулся за мешочком с травами, но тот исчез с пояса, потерялся на каком-то этапе безумной гонки.

Терн вручил Элиссе тряпку и ткнул пальцем в сторону бочки-стены.

– Вода.

Она кивнула, отыскав затычку и чистую воду внутри. Когда промыла рану, Терн взял с полочки-спицы ступку и пестик. Раген мгновенно узнал их. Изящные мраморные вещицы, которые он сам и купил в Милне как свадебный подарок Заре.

Они завороженно следили за Терном, который нарезал травы искривленным ножом с обернутой тряпьем рукояткой. Раген достаточно хорошо знал искусство травниц, чтобы понять: Заря неплохо выучила мальчонку. Терн зашил раны, предварительно смазав их едкой пастой из свиного корня и тщательно прокалив над огнем кривую иглу.

– Спасибо, – сказал Раген.

– Не пойду с вами, – просипел мальчик. – Не дамся.

– Мы не… – начала Элисса.

– Слышал, – оборвал ее Терн, сверкнув глазами в сторону Рагена. – Сказал – «силком».

Раген сделал глубокий вдох. Он заметил, как напряглись пальцы мальчика, когда тот трудился. Если сказать не подумав, Терн мигом выскочит за дверь и только Создатель знает, когда отыщется вновь.

– Ты помнишь меня? – спросил он наконец. – Я дружил с твоим отцом.

Глаза мальчика пробежались по Рагену – белые звездочки на чумазом лице.

– Вестник. Привез леденцы.

Раген кивнул:

– Твоему отцу я жизнью обязан. И обещал присмотреть за тобой, если с ним что-нибудь случится.

– Нечего смотреть, – ответил тот.

– Ах да, ты сам по себе. Но я хочу быть тебе другом, если позволишь.

– Нет друзей, – сказал мальчик. – Никто не хочет с Чернышом. Бросают камни. Проваливай, Черныш! Убери грязные лапы, Черныш!

Раген покачал головой:

– Это неправда, Терн. Я твой друг. И Элисса тоже, – показал он на жену. – А еще рачитель Вереск и Тами Тюк. Они попросили найти тебя.

Глаза Терна расширились. Он ничего не сказал, но Раген понял, что отыскал в его броне брешь.

– Она переживает за тебя, Терн. Как и все мы.

Терн вздрогнул и потупил взгляд, подавляя всхлип. Раген потянулся к нему, но мальчуган сверкнул глазами, и он одумался.

– Не знаешь, что я сделал, – произнес Терн. – Эверам наказывает меня. Не заслуживаю друзей.

– Чепуха, – сказала Элисса. – Что ты такого мог сделать?

Грязное лицо Терна сморщилось, и на этот раз он не удержался от слез. Принялся всхлипывать в открытую и, когда Раген вновь потянулся к нему, оказал лишь символическое сопротивление. От мальчика разило гнилыми отбросами и свиным корнем, но Раген обнял его ласково, как родного сына-малыша.

– Не поделился, – произнес Терн, когда конвульсии пошли на нет. – Не слушал.

Он опять разрыдался:

– Забыл убрать заслонку.

Раген уставился на костерок, вспоминая выгоревший дом Дамаджей. В мгновение ока он понял все.

Создатель.

– Ты не виноват, Терн, – прошептал он.

Мальчик не показал, что услышал, но через какое-то время его рыдания стихли и он наконец уснул.

Раген проснулся резко, один в тесном логове. Его охватила паника – неужто Терн снова сбежал и сгинул, как сон?

– Элисса! – позвал он. – Терн!

Но боялся зря, они ждали за зарослями свиного корня. Элисса готовила на костерке завтрак, а Терн не сводил глаз со сковороды. Невдалеке лежал переносной круг, который они потеряли на болоте; пластины были отчищены, а порванная веревка скреплена прочным шнуром.

– Рада снова лицезреть тебя средь живущих, – сказала Элисса. – Мы с Терном уже несколько часов как встали.

– Нам пора уходить, – ответил Раген. – Чем скорее, тем лучше.

– Не иду, – затряс головой Терн. – Дома.

– Сюда едут люди. Такие же, как те, от которых твой отец бежал из пустыни.

– Шарумы, – кивнул Терн. – Видел их.

– Где? – вскинулся Раген. – Сколько человек?

– Два. – Терн выставил два пальца. – В лесу, высматривали.

– Когда?

Терн пожал плечами:

– Первак?

Раген сплюнул.

– В чем дело? – спросила Элисса.

– Если неделю назад здесь рыскали их разведчики…

Его слова оборвал бешеный топот копыт. Раген поднял глаза и увидел несущегося к ним Дерека. Тот был в доспехах, но без шлема, и волосы – в крови.

Подъехав, Дерек резко остановился. Лошадь еще стояла на дыбах, противясь инерции, а он уже спрыгнул с седла.

– Хвала Создателю, ты цел! Нам пора уходить. Немедленно.

– Что случилось? – спросил Раген.

– Красийцы, – ответил Дерек. – Сегодня утром в поселок въехал передовой отряд, чтобы отрезать его, пока там не укрылись беженцы.

– Ночь, – произнес Раген. – И много их?

– Не меньше двух десятков, все на больших мустангах. Мы попытались помочь болотникам дать отпор. Вышло по трое на одного… – Дерек сглотнул. – Они убили Робберта и Натана. Сломали ногу Стейну.

Раген кивнул. Болотники отважны, но не бойцы. А красийские воины… не знают ничего, кроме войны. Поселок пал.

– Где остальные?

– Прячутся на болоте с кем-то из местных, – ответил Дерек. – Я приехал за тобой. Если продержимся несколько миль в стороне от дороги, сумеем доставить их в Лощину.

– Как вам удалось уйти?

– За нами погнались, но их командир затрубил в рог и отозвал своих назад. Похоже, их больше интересовал грабеж да Праведный дом, чем убийства и захват пленных.

– Праведный дом? – переспросила Элисса.

– Красийцы – фанатики, – объяснил Раген. – Судьба жителей зависит от настроения их кай’шарумов, но все рачители – еретики, мерзость перед Эверамом. Праведный дом отойдет дама, которые скоро пожалуют, а Вереска убьют, если еще не убили.