– Создатель, – вымолвила Элисса.

– Нам надо идти, – повторил Дерек. – Сейчас же.

Раген кивнул. Другого выхода не было.

– Давайте поторопимся. Последнее, чего мы хотим, – еще одна ночевка на проклятом болоте.

Он повернулся к Терну:

– Тебе придется пойти с нами. Здесь опасно.

Но мальчик исчез.

Терн мчался по болоту, сердце выпрыгивало из груди. Он видел спасающихся бегством селян и знал, где они осядут. Шарумы не спешатся ради погони. Даже их разведчики не совались в трясину.

Все были слишком заняты собой, чтобы обратить на него внимание. Болотники хорошо ориентировались в топях, но не могли сравниться в этом с Терном. Укромных мест, через которые можно бежать и не снижать скорости, здесь не счесть.

Перемахнув через стену и приземлившись среди могил во дворе Праведного дома, Терн обнаружил людей и коней. Шарумы зорко следили за болотниками, которые, потупив взгляд, складировали в стороне их добычу – в основном продовольствие – да сгоняли туда же скот.

Из дома донесся грохот, двое шарумов вынесли жертвенник и бросили его в кучу других изломанных предметов – символов Создателя. Похоже, что Праведный дом собрались опустошить полностью, сохранив только бочки с элем Вереска. Их аккуратно составили в сторонке, откупорили, и воины пили без продыху, присматривая за тем, как побежденные болотники сдают свое имущество.

Один шарум вытянул Арика Болотника по хребтине копьем:

– Шевелись, чин, иначе тоже пойдешь на костер!

Другие шарумы расхохотались. Терн уже много лет не слышал родного, отцовского языка, но понял достаточно, чтобы прийти в ужас.

Не дожидаясь, когда его заметят, Терн метнулся через кладбище к стене Праведного дома и стремительно вскарабкался на крышу. В сигнальной башне засел красиец, он приставил копье и щит к перилам и рассматривал поселок в тонкую трубу.

Дозорный не увидел и не услышал, как Терн перелез за его спиной через перила, но запахи, которые скрывали и защищали мальчика на болоте, здесь вызвали противоположный эффект. Воин принюхался и повернулся как раз вовремя, чтобы получить промеж глаз навершием собственного копья.

Подзорная труба со стуком упала, но воин перекатился, управляя своим падением. Не успел он опомниться, как Терн нанес новый удар. Орудуя копьем, словно дубинкой, он колотил воина по голове, пока тот не затих.

Терн замер, прислушиваясь, но их, похоже, не услышали. Сняв грязные, вонючие лохмотья, он переоделся в черные одежды шарума и осторожно спустился в Праведный дом.

Хотел прикрыть лицо покрывалом, но в памяти всплыли рассказы отца о легендарных шарумах.

«Воин никогда не прячет лицо при свете дня».

Он оставил покрывало опущенным и просто отвернулся к стене, когда мимо проковылял шарум, тащивший кресло с узорной резьбой. Тот едва удостоил Терна взгляда, кивнув и буркнув что-то невразумительное.

В помещении находились и другие воины, но Терн, который годами прятался от рачителя в ходе охоты за Даянием, знал закутки Праведного дома не хуже, чем свой Терновник. Оставшись невидимкой, он искал, пока из ризницы не донесся крик боли.

Заглянув туда, он увидел, что рачитель Вереск привязан к стулу, а над ним нависают два шарума. Оба в черном, но у одного на шее белое покрывало, а у другого – красное. Кай и наставник. Командиры.

Лицо Вереска распухло, его заливали пот и кровь. Голова склонилась набок, глаза были закрыты, он тяжело дышал. Нога так и осталась в гипсе после падения на болоте.

Наставник вытер окровавленный кулак о рясу рачителя:

– Отведем его к дама?

Кай покачал головой:

– Он ничего не знает. Убей его, а тело выставим во дворе в назидание чинам.

Наставник кивнул, вытаскивая кривой нож, но Терн уже пришел в движение. Шарум не успел пройти и двух шагов, как он вонзил ему в спину украденное копье.

Второй воин с криком бросился на него, но Терн швырнул ему в лицо горсть порошка свиного корня. На людей это действовало не так разрушительно, как на подземников, но Терн по себе знал, сколь сильно раздражают глаза эти крошечные частицы.

Шарум впился ногтями в свое лицо, и Терн, прикрывшись щитом, рванулся вперед и впечатал его в стену. Тот застонал и оттолкнулся; Терн быстро отступил и снова ринулся вперед. Он возобновил натиск, ударяя кай в горло краем щита. Воин рухнул на колени, хватая ртом воздух, и Терн, подняв тяжелый щит обеими руками, опустил его на затылок шарума.

Кай повалился на пол; Терн схватил его нож и перерезал веревки, освободив рачителя.

– Кто это? – спросил Вереск. У него полностью заплыл один глаз, и ему пришлось повернуть голову, чтобы рассмотреть лучше. – Терн?

Тот кивнул:

– Нужно на болото. Остальные прячутся там. Красийцы не пойдут.

Рачитель Вереск позволил поднять себя на ноги. Терн дал ему под костыль одно из копий поверженных воинов, и они устремились к заднему входу.

– А как же демоны? – спросил рачитель. – Как нам выжить, когда падет ночь?

– От недрил легко спрятаться, – улыбнулся Терн.

– Смотрите! Рачитель идет! – крикнула женщина.

Раген увидел рачителя Вереска, ковылявшего к лагерю. Его лицо представляло собой сплошной синяк, и он всем весом опирался на Терна. Мальчуган переоделся в красийское черное платье, но бросил тюрбан, и его юное чумазое лицо безошибочно узнавалось.

Для Рагена.

– А с ним проклятая пустынная крыса! – завопил Мейсен Тюк.

Он и оставшийся с ним брат вскинули тяжелые лопаты со свежими метками Арлена, начертанными Элиссой.

– Он не с ними! – крикнул Вереск, воздевая руку и прикрывая собою Терна, когда на них двинулись болотники с Мейсеном во главе. – Это Терн Дамадж! Он спас меня из Праведного дома!

– Отойди, рачитель, – процедил Мейсен. – Все знают, что эти черномазые шпионили и готовили вторжение.

– Знают, потому что ты твердил это каждому, кто может минуту постоять и послушать, – ответил Вереск. – И совершенно бездоказательно, должен добавить.

Раген протолкнулся через ораву и встал рядом:

– Терн не имеет ни малейшего отношения ко вторжению, Мейсен. Он был с нами, когда оно началось, а ушел, только когда узнал, что схватили рачителя.

– Тогда почему он одет как они? – осведомился кто-то, и остальные отозвались дружным гулом.

Терн напрягся, готовый либо драться, либо бежать. Раген подумал, что Мейсен быстро пожалеет, если сунется, но болотников было слишком много даже притом, что им противостояли Дерек, Элисса и уцелевшие члены отряда.

– Украл одежду, – просипел Терн. – Прокрасться.

Мейсен повернулся и повысил голос, обращаясь к толпе:

– Не слушайте вранье Черныша! Это все он подготовил, со своею родней! Это кара Создателя за то, что мы приняли язычника Релана!

– Что за ахинея! – воскликнул Вереск.

– Ахинея? – ощерился Мейсен. – Когда появилась пустынная крыса, целый город отправился в Недра! А теперь они носятся здесь и творят Создатель знает что!

В толпе закивали и загалдели, соглашаясь. Мейсен наставил на Терна острый штык лопаты, и Раген стиснул копье.

– С дороги, ребята! – приказал Мейсен. – Дайте нам содрать шкуру с мелкого предателя.

Его сторонники подобрались, готовые вмешаться.

– Опомнитесь, во имя Создателя! – раздался тонкий голос, прорезавшийся сквозь гам.

Все взгляды обратились к Тами Тюк, которая встала между отцом и Терном.

Мейсен сжал кулак:

– А ну-ка прочь отсюда, девка…

Не обращая на него внимания, Тами воззвала к болотникам:

– Стыдитесь! Дамаджи, будь вы прокляты, ни разу не пошли против нашего поселка, а мы отвечали им скотством! А теперь вы хотите разделаться с вестником, который собрался вызволить нас из беды, – и только потому, что вам охота отведать пустынной крови?