Уже неторопким шагом он вышел на опушку и только сейчас, совсем рядом, увидел бренку, стоявшего у края ристалища. Опираясь на посох, он озирал своим бесцветным взглядом истоптанный, окровавленный снег…

А рядом с ним, прижавшись по-собачьи к ноге, сидел волк!

Помедлив секунду, Ражный приблизился к нему, окликнул тихо:

— Молчун?

Волк не шелохнулся. Единственный живой глаз рыскал по ристалищу. Бренка обернулся на голос и снова уставился на место схватки. Будучи сам в прошлом поединщиком, он наверняка сразу все понял, и скрывать какие-либо следы не имело смысла, тем паче как-то оправдываться.

— Молчун? — громче позвал Ражный.

Волк насторожил уши, но не на его голос, а угадал следующее движение бренки. Скрипящей заторможенной походкой старец прошёлся по выбитой до земли поляне, постоял возле кровавых следов — Молчун неотступно следовал за ним, словно привязанный к ноге.

— Другого места не нашли, — проворчал бренка. — Всю мою поляну испохабили. Я тут на солнце грелся… Где камень?

— Скатился…

— Теперь и присесть негде…

— Откуда у тебя волк? — спросил Ражный.

— Твой, что ли?

Молчун присел возле старца и опустил голову.

— Да он вольный… Ничей.

— Прибился и ходит, — проскрипел бренка, — жмётся ко мне… Кто его молиться научил?

— Не знаю… Давно прибился?

— А вместе с тобой, — не сразу проронил старец и замолчал.

— Я ухожу в свою вотчину, — сказал Ражный. — Пойдём со мной, Молчун?

Волк посмотрел на него пустой, заросшей шерстью глазницей и отвернулся.

— Пусть идёт, я не держу, — бренка опёрся на посох и тоже превратился в изваяние. — Я никого не держу…

Ражный постоял и побрёл своим утренним следом…

Избранная и названая, как и подобает невесте аракса, ждала его у окна с догорающей свечой, хотя давно уже было светло.

Рядом стояла медная чаша, вровень с краями наполненная водой…

Ожидающие араксов жены, независимо, с победой или поражением пришёл муж с ристалища, обычно выбегали навстречу, дабы разделить с ним радость или горечь; невестам этого не полагалось, ибо они не знали ещё, кого ждать после поединка, тем паче турнирного. Могло получиться и так, что на заимку пришёл бы Сыч с её плащом, но у Дарьи и в этом случае оставался выбор — признать наречённого за жениха или вновь обратиться в кукушку…

Она не скрывала радости, когда Ражный не спеша раскрутил пояс бродяги и положил к её ногам.

— Я молилась за тебя, — избранная и названая подняла добычу и, опоясавшись, прислонилась к его груди. — И все видела на воде…

— Сейчас мы уйдём из Вещерских лесов, — сообщил Ражный. — И никто не посмеет осудить нас.

Она как-то обессиленно присела к окну, и наконец-то угасла свеча ожидания…

Розыском сбежавшего Твистера занималось ФСБ с привлечением местной милиции, роты ДПС, вызванной из области для контроля за дорогами, и батальона краповых беретов внутренних войск, которых бросили прочёсывать территорию в пять тысяч квадратных километров. С самого начала этой войсковой операции стало понятно, что ничего полезного она не принесёт, поскольку сразу же выявилась полная дезорганизация. Ловили в потёмках и пугали в основном друг друга, но более всего одни мешали вторым, те третьим и все вместе, хорошо оснащённые радиосвязью, так забили эфир, что оставшийся в лесу Варан с группой выл от бессилия и негодования. Он вёл радиоперехват и ещё в день побега засёк четырехсекундную работу «чужого» космического телефона, использующего кодированную связь, — вероятно, ФБРовец доложил о выходе на оперативный простор. Даже без дешифровки его сообщения стало понятно, что побег — заранее спланированная операция, домашняя заготовка американца на тот случай, если останки Каймака найдут раньше, чем Твистер выполнит свою, пока что ему одному известную задачу. Тут бы замереть, затаиться и слушать, но руководство, и так перепуганное смертью борца за права человека, переполошилось, перестраховалось, как бы и этого гражданина США не пришлось потом добывать из-под земли, поэтому не принимало никаких доводов. Американцам пока не докладывали, что их засланный казачок исчез при странных обстоятельствах, но буквально на следующий день консул сделал официальный запрос — сообщить о местонахождении мистера Твистера.

Схему дальнейших шагов американских коллег можно было уже рассчитать: обеспокоенные судьбой своего дорогого гражданина, они подождут несколько дней и потребуют теперь обязательного участия в поисковой операции если не роты, то взвода таких же начинённых электроникой «ФБРовцев». По тому, как Твистер сбежал вместе со своим чемоданом, можно было предположить, что задача у него довольно простая — отобрать пробы и сделать предварительную разведку местности. А вот пришедший на его поиски хорошо вооружённый ограниченный контингент узких специалистов постарается уже «прозвонить» интересующую его территорию на предмет обнаружения неких подземных бункеров с энергетическими установками, где производятся «шаровые молнии», или расставить какие-то датчики, которые бы отслеживали это производство. То есть сбежавшему «засланцу» надо как можно дольше продержаться в списке без вести пропавшего, чтобы подключить к операции своих товарищей.

О своих соображениях Савватеев сразу же доложил руководству, но оно, замордованное последними событиями, то ли не вняло, то ли имело на этот счёт собственные соображения, и потому ответ был обтекаемый — оставаться на базе в качестве наблюдателя. А группу Варана, о которой не знали даже представители ФСБ, незаметно вывести из зоны поисков, сосредоточить в безопасном месте и заниматься только розыском оперативника Филина.

Первых три дня Варан метался по охотничьим угодьям, избегая встреч с контрразведчиками, милицией и спецназом внутренних войск, и это ему удавалось, пока краповые береты, как и положено войсковым подразделениям в боевой обстановке, не опутали лес армейской сигнализацией. Разведчики засекли установку, однако ночью два офицера по неосторожности порвали паутинку, отчего под носом у них залетали сигнальные ракеты, и группа захвата спецназа из четырех человек начала преследование, призывая по радио подкрепление. Самоуверенные диверсанты вначале решили поиграть с пацанами, поводить их по ночному лесу, однако когда в небе появился вертолёт с прожектором, стало ясно, что в районе сыграли общую тревогу и обнаруженных нарушителей обложили со всех сторон. Офицерам пришлось нейтрализовать группу захвата, испортить их радиостанцию и пробираться к своим поодиночке. Эта ночная погоня привела поиски Твистера к полной бестолковщине, никто уже ничего не понимал, а вину валили друг на друга.

Группа Варана просочилась сквозь засады, секреты и посты на дорогах в район полузаброшенной деревни Зелёный Берег, где обитал фермер Трапезников — отец двух мужей Милитины Львовны Скоблиной, и поселилась в сенном сарае. Искать оттуда Филина и старух, с которыми он сбежал, оказалось почти нереально: во-первых, из-за расстояния — до жилых деревень и дороги было полсотни километров, во-вторых, из-за слабого, неорганизованного прикрытия разведчиков, которым даже не во что было переодеться. А всякого спрашивающего здесь бы сразу приняли за милиционера, поскольку в непосредственной близости день и ночь суетились военные машины и люди из органов, приводя местное население в полное недоумение и вызывая брезгливое недоверие. Диверсантом оставалось развернуть аппаратуру и сканировать эфир, в надежде засечь ещё раз космический аппарат Твистера.

На четвёртый день руководство уже подбрасывало, ибо на сей раз о местонахождении ФБРовца запросил сам посол США, обеспокоенный отсутствием связи с ним. Не отвечать ему или откровенно врать уже было нельзя, и американскую сторону поставили в известность, почти правдиво обрисовав случившееся. Упор был сделан на то, что мистер Твистер незаметно покинул гостиницу, будучи в сильной степени опьянения, таким образом как бы намекая на бытовую причину исчезновения. Верить в неё никто не собирался, поскольку теперь было ясно, что вот-вот начнётся следующий этап операции — заброска в район охотничьей базы специалистов по «шаровым молниям».