– Она не тварь! – вдруг осмелел Витюля. – Ты ничего не знаешь!
– Знаю... Ее привезли сюда по личному заказу этого... Каймака. Чтоб ублажить...
– По заказу?! Кто сказал?
– Стерва эта, их сутенерша...
– Н-ну, падла!.. – Герой выскочил в тамбур, но Ражный остановил.
– Ты как его назвал?
– Кого?
– Зверя!
Тот посмотрел на волчонка, пожал плечами:
– Никак... А зачем? Он же не собака...
– Ну тогда все, беги. – Он посадил безропотного звереныша в рюкзак и понес в «шайбу».
Прежде чем выпустить, осмотрел забитую камнем яму у стены: конечно, недурно бы залить бетоном – крысы снова нарыли нор, поскольку летом в мясном складе хранился фураж для подкормочных площадок. Но сейчас некогда, в крысиный ход не протиснется, а своего до утра не пророет...
– Ты понял, что сказано? Не смей трогать человека! Никогда! – И еще раз швырнул на пол.
Волчонок преклонил голову перед ним, поджал хвост. Ражный пошел к двери, повесил рюкзак, хотел выйти, однако вернулся, сказал примирительно:
– Как назвать-то тебя?.. Чего молчишь?
Волчонок вскинул голову, посмотрел ему в глаза. И взгляд был не звериный – человечий, от которого продирал озноб.
– Хорошо, молчи, – согласился он. – Тогда и имя тебе будет – Молчун.
Оставив свет, запер двери на замок.
Встревоженные гости колготились возле костра на берегу, забыв о стройотряде. Девушки сидели у воды, плели венки из кувшинок. Уродливые подруги Каймака купались в реке обнаженными и бесполезно зазывали к себе парней, изображая в воде лесбийскую любовь. Юбилейное празднество было окончательно испорчено, никто не пил, не ел, а на хозяина базы посмотрели, как на врага, и готовы были наброситься на сей раз без шуток.
– Завтра в полдень у шефа самолет в Нью-Йорк, – заявил начальник службы безопасности. – Он не может опоздать. Врубился в ситуацию, или объяснить? Ты представляешь, что будет с тобой и твоим бизнесом, если он не сможет присутствовать на важной встрече в Штатах?
Поджаров в тот же миг оказался рядом, отмахнулся от начальника службы безопасности и повлек Ражного в сторону.
– Все, я вспомнил тебя! – сказал таким тоном, будто приговор выносил. – Ты был в Гудауте на чемпионате! Это ты же тогда грузина сделал?! Как его фамилия была? На «или»...
– Я не был в Гудауте, – перебил его Ражный.
– Ну как же? С Кормалевым боролся в полуфинале!
– Кормалев был чистый самбист. И я с ним никогда не боролся.
– Слушай, не пойму, ты чего темнишь? Я же отлично помню!
– С кем-то спутал. – Он высвободился, давно заметив, что старший егерь Карпенко делает ему знаки, зовет к себе, не смея встрять в разговор. Ражный подошел к егерю, и тот повлек его подальше от гостей.
– Сергеич, ты Героя посылал куда-нибудь? – встревоженно спросил он.
– Посылал...
– С ружьем посылал?
– Нет, присмотреть за этой... сучкой, которая тонула...
– А он схватил ружье, патроны и побежал вниз по реке. Рожа свирепая... Полчаса назад...
– Почему сразу не доложил?
– Да тебя этот... все за рукав таскает, – кивнул на фигуру Поджарова.
Оставив Карпенко, Ражный незаметно спустился под берег и стал отвязывать свою лодку.
– Эй, ты куда? – спохватился финансист.
Уйти из-под его ока было невозможно и послать подальше – тоже, поскольку хотелось сначала выяснить, что стоит за пристальным интересом к нему.
– Скоро стемнеет, – президент запустил мотор. – Ему же завтра в Нью-Йорк...
– Я с тобой! – Финансист вскочил в лодку.
«Горгона» тоже что-то закричала, замахала руками, но Ражный выехал на плес и помчался вниз. Река крутилась между холмов, выписывая большие меандры, размывала берега, и стройный сосновый лес рушился в воду, захламляя фарватер. Даже зная его, ездить на скоростной технике здесь было опасно, тем более в сумерках или ночью.
Случилось то, чего ожидал Ражный: телохранитель сидел на берегу мокрый сразу же за третьим поворотом, умудрившись наскочить на топляк еще при свете. Увидев лодку, зачем-то начал палить из пистолета в воздух. Мотоцикл у него опрокинулся и уплыл, а сам он едва добрался до берега, поскольку был в кожаных брюках и такой же куртке. Каймака он так и не догнал, хотя все время видел впереди, пока тот не скрылся за поворотом.
Ражный уже едва скрывал тревогу: если его не подстрелит Герой – а берегом, срезая длинные речные меандры, он может и обогнать его, – то налетит вот так же на корягу, вышибет мозги или просто на дно уйдет, раков кормить...
Подсадив телохранителя, поехали дальше. А Поджарову было на все наплевать, тем более на своего шефа. Перескочив к Ражному на корму и перекрикивая вой мотора, он спросил:
– Послушай, а ты Пашу Диева знаешь? Вольник из Мурманска?
– Знаю, – без интереса сказал Ражный, не желая продолжать эту тему.
– Ага, значит, ты был в Минске! На Кубке, в восемьдесят седьмом! Вот откуда я тебя знаю!.. Но что я фамилию твою никак не вспомню? Ражный... Убей бог... – И видя, что разговаривать с ним не желают, презрительно махнул рукой. – Ну его на хрен, брось ты переживать! Успокойся, все нормально. Знаешь, откровенно сказать, капризы надоели! Если жрать, то подавай всякую падаль. Сам подумай, нормальные люди едят такую гниль?.. И баб своих привез! Ты посмотри на них! В голодный год за мешок картошки бы не стал, а ему самое то... Или мужиков подавай.
– Мне наплевать на твоего шефа, – отозвался президент. – Но он мой гость, и я получил предоплату.
– Бизнес, конечно, святое дело, – согласился Поджаров. – Да мы русские люди или уже нет?
– Новые русские...
– Нет, это я к тому, что нечего выдрючиваться. На природе и в бане все равны. Не бойся, получишь расчет, – как-то многозначительно пообещал Поджаров. – Моя гарантия. Я финансовый директор.
– Утешил...
В это время телохранитель, рыщущий взглядом по берегам, закричал, заблистал глазами, указывая рукой на берег. Там, у песчаной косы, на отмели, стоял водный мотоцикл.
Ражный заложил крутой вираж и причалил рядом, выключил двигатель. Японское чудо техники оказалось привязанным за специальный штырь, вонзенный в песок. Размазанные по сырой глине следы вели на берег – Каймак гулял где-то по суше.
Поджаров облегченно вздохнул, однако с прежним воинственным видом сказал полушепотом:
– Ну, что я говорил? Да с ним никогда ничего не случится!
В сумерках эхо было звучным и многократным из-за пересеченной местности. Что-то зашуршало в угнетенных, изуродованных ветром соснах, и телохранитель, легко выпрыгнув из лодки, понесся в гору.
Ражный чуял, что поблизости никого нет, по крайней мере, на полкилометра в округе. Он не мог объяснить этой своей способности – чувствовать человеческое присутствие, но такая интуиция еще ни разу не подводила.
– Ты еще не устал от хлопотных гостей, Вячеслав Сергеевич? – вдруг спросил финансист.
Они не знакомились, хотя имя Поджаров мог узнать и от егерей, и это обращение еще больше насторожило его: он был для финансового директора «Горгоны» если не слугой, то чем-то вроде официанта, которого величать не принято.
– Это мой бизнес, – сказал в сторону Ражный.
– Какой это, на хрен, бизнес?! – Он натянуто засмеялся. – Вячеслав Ражный лесник! Бизнес нашел – всякой шпане прислуживать!
– И шеф ваш – шпана?
– Ну, шеф с закидонами, но не шпана. А остальные – шушера! Одни понты! Они в спорте больше пивной кружки веса не брали!.. А ты – Ражный! Ладно, не буду темнить. Я тебя сразу же узнал. Вернее, можно сказать, по моей инициативе отмечаем юбилей на твоей базе. Это я вышел на твоего приятеля, заплатил ему бабки и заставил устроить отдых на базе.
С этого момента Ражный определил для себя, что вступил в поединок, и начавшаяся схватка потому вялая, что Поджаров не приступил к активным действиям, а пока прощупывает соперника, ищет уязвимые места и, возможно, ждет подкрепления.
И вот уже пробует пойти на обострение...
– А что было сразу-то не сказать? Крутил, вертел...
