— Хорошо… но… — волшебник не мог найти слов.

— То-то. Вот и все так: мычат, что хорошо, да не послушались и сняли меня! Постой, постой, а ты кто такой? Голос вроде бы знакомый, только какая-то отвратительная борода!.. Я — человек серьезный, и то бороду не отпускаю… Будь я все еще общественным регулировщиком, составил бы сейчас на тебя протокол!

Ластик-Перышкин обеими руками прикрыл бороду и задал стрекача, как обыкновенный мальчишка.

А Колобок и Колышек тащили свою ношу, все чаще останавливаясь. Иногда апельсин улыбался, словно внутри у него зажигалась лампочка, но от этого не становился легче. После встречи с глупцом, он стал еще тяжелее — как будто в него переместилась вся глупость глупца!

— Давай сделаем носилки! — предложил Колышек, который был создан руками мастера и кое-что смыслил в плотницком деле.

Нашли палки, сложили, переплели их травинками— и готовы носилки, хоть принцессу на них сажай, а друзья вкатили капризный, порядком надоевший апельсин. Теперь нести было легче.

И снова они могли выбирать, нет ли кого-нибудь, кто был бы достоин подарка. А южный фрукт покоился на носилках, развалившись, как барин.

Торжественно, словно в сопровождении свиты, апельсин прибыл в опытный плодово-ягодный участок. Какие только кусты ни росли здесь! Ощетинившиеся, колючие и вечнозеленые с нежными, как шелк, листьями!

— Давай отдадим этому бедняге! — воскликнул Колышек. Ему нетерпелось отделаться от апельсина. — Он сам хочет! Тянет ветку, как руку…

Тут и Колобок заметил длинную узловатую ветку. Ее протянул куст, который резко отличался от остальных. Так бедная падчерица в сказочной стране отличается от избалованной дочки.

Соседние кусты красовались сочной зеленью, покачивали густыми, раскидистыми ветками, а этот рос у них под боком какой-то голый, скрюченный, с единственной сморщенной ягодой на макушке.

— Нет, сперва узнаем, кто его так обидел! — Колобок не привык что-либо решать с кондачка.

— Мне! Мне! — кричал куст, размахивая веткой под носом Колышка.

Уже и Колышку не понравилось, что куст так и рвет добычу из рук. Поэтому, прижав апельсин покрепче, отошел в сторонку.

— Может быть, тебя глупец обобрал? — поинтересовался деревянный человечек.

— Меня обобрать? Ха-ха! Я не такой дурак! — весело захрустел куст сухими ветками, словно пальцами.

— А куда же исчезли все твои ягоды?

— У меня их больше и не было! — горделиво заявил длиннорукий куст, — Только одна-единственная ягодка.

Друзья не могли поверить.

— Такой большой куст — и всего одна ягода? Столько веток, сучков — и всего одна ягода? Не может быть!

Куст снисходительно улыбнулся.

— Конечно, я мог бы вырастить и больше, но тогда у меня все отнимут. Зачем мне мучиться ради других? И эту-то, единственную, смогут сорвать только поздней осенью.

— А зачем тебе одна? — недоумевал Колобок. — Лучше уж совсем ни одной.

— Hy, и скажешь. Если бы на мне ничего не выросло, то за мной не ухаживали бы, не удобряли, не поливали. Я и вовсе захирел бы под забором!

— Но стоит ли ради одной ягоды поливать тебя, удобрять, подрезать?

— Ради одной, конечно, не стоит, но он-то надеется получить от меня много.

— Кто он?

— Ну, старикашка в белом халате и с белой бородой. Разве вы не видите?

Неподалеку белый старик обрезал большими ножницами сухие ветки. Он с трудом поднимал свои огромные ножницы. Казалось, ими не то что куст — облако разрезать можно. Лезвия сверкали на солнце, как молнии, но никто их не боялся. Старик не столько обрезал сухие ветки, сколько ласково гладил кусты. Одного хвалит за вкусные ягоды, давно уже собранные и проданные, другого — за красивые цветы, что цвели весной, хотя уже все забыли про весну и с тревогой ждали зимы. Щелкая своими ножницами, старик рассказывал шепотом, что предсказатели погоды, метеорологи, обещают мягкую зиму, без морозов.

— Значит, ты обманываешь этого заботливого старика? — возмутился Колобок.

— Я его не обманываю, я за собой смотрю. Надо в первую голову за собой смотреть.

— И откуда ты взялся такой хитрый? Может быть, из-за моря-океана? — поинтересовался Колышек.

— Нет, я здешний, — серьезно ответил куст. — Только мне здесь все не нравится, потому я и не хочу плодоносить. Пусть подают мне стеклянный дом с центральным отоплением, в котором вечно светит солнце и никогда нет ветра, да еще искусственное питание. Вот тогда я, может, и подумаю…

— Знаешь, кто ты? — не выдержал Колобок. — Настоящий тунеядец!

Куст довольно засмеялся.

— Не тунеядец, милые детки, а хитрец. Можете и вы последовать моему примеру! А за то, что я вас уму-разуму научил, попрошу вознаградить меня. Дайте мне этот оранжевый орех! Надену его на ветку, а старик подумает, что это я вырастил. Хи-хи! То-то будет плясать вокруг меня!

Колобок молчал, задохнувшись от возмущения, а Колышек воскликнул:

— Выходит, хитрец ничем не отличается от глупца?

Куст перестал весело похрустывать и сердито ощетинился, выставив острые шипы.

— Как вы смеете меня, самое хитрое растение, равнять с каким-то безмозглым глупцом? Я вам покажу!

Колобок попятился от опасных шипов, а Колышек закричал своим тонким голосом:

— Дедушка, дедушка! Бессовестный куст обманывает тебя! Не ухаживай за ним, не заботься! Он нарочно не заводит ягод!

Старик был глуховат и плохо видел. Он осмотрелся, чтобы узнать, кто это кричит, но никого не увидел. Колобок и Колышек с апельсином уже удирали из сада. Садовнику показалось, будто это ветер что-то прошептал.

— Эх, жаль, у меня ног нету! — надрывался куст. — Всеми иглами исколол бы их! До крови бы проткнул негодников!

Это старичок услышал, он подкрался, схватил извивающуюся ветку сухими, но еще сильными руками:

— А ты, оказывается, и говорить умеешь? Ну-ка выкладывай, почему всего одну ягоду вырастил?

Как уж там выкручивался хитрец — неизвестно. Но хитрецы и тунеядцы очень изобретательны — их не так-то просто одолеть.

Вполне возможно, он и по сей день обманывает белого садовника…

А апельсин, которого не отдали и хитрецу, снова улегся на плечи друзей. И давил так, что они едва его тащили даже на носилках. Душистый мячик, казалось, превратился в камень. Как будто бы в него забралась вся хитрость хитреца!

— Стой! Руки вверх! — вдруг раздались грозные окрики.

За друзьями гнались какие-то озорники, в ярко-желтых рубашках-ковбойках и в больших темных очках.

Если бы не тяжелый, как камень, апельсин. Колобок и Колышек давно удрали бы, но разве убежишь с такой ношей!? Поэтому Рыжий, — помните, тот самый, которого они поймали на воровстве? — быстро догнал их.

— Ага, попались! — схватил Рыжий обоих беглецов, а его дружки, гнусно ухмыляясь, окружили человечков, чтобы те не убежали. — Тот, кто выдал ковбоя Джимми, не дождется пощады!

— Не дождется! Нет! Нет! — заорали его сообщники.

— Сначала вы украли мой мотороллер, а потом выдали меня, — приговаривал Рыжий, наделяя пленников щелчками. Только звон стоял от этих щелчков. — Какая казнь ждет негодяев, осмелившихся выдать ковбоя Джимми, а?

Колобок и Колышек стояли ни живы, ни мертвы, а подростки в желтых ковбойках и в больших черных очках вопили:

— Пуля! Нож! Яд!

Один из мальчуганов вытащил финский нож.

— Спрячь! — приказал Рыжий. — На сей раз я буду милостив.

— Вот тебе и на!.. А еще ковбой… — заворчали сообщники, явно недовольные намерениями своего атамана Джимми.

— Заткнитесь! — Рыжий топнул блестящим остроносым ботинком. — Я делаю то, чего моя левая нога захочет. А она захотела этих человечков… подвесить к столбу! Пускай покачаются на ветру!