— Но это же север.

Ирит пренебрежительно хмыкнула:

— Ты, однако, глупый. Граница Пустыни — не прямая. Она выступом вдается на запад, а Шан находится аккурат посередине этого выступа. Мы на его южном краю.

— Понятно. — Келдер вновь оглядел песчаное море.

Далеко-далеко, на самом горизонте, что-то сверкало. «Не Шан ли это», — подумал Келдер.

Неужели они действительно пойдут туда? Неужели он собственными глазами увидит это экзотическое место?

Бескрайние равнины, великие города, рядом с ним красавица, на которой он собрался жениться, — даже если пророчество и не реализуется полностью, он уже стоит поблагодарить Зиндре. Ее слова подтолкнули его к этому путешествию, и, несмотря на сбитые ноги и пустой кошелек, он ничуточки не жалел, что отправился в путь.

Особенно после того, как компанию ему составила Ирит.

— И далеко она вдается на запад? — спросил Келдер. — Наверное, далеко, раз края мы не видим.

Ирит пожала плечами:

— Лиг на десять.

— Ты считаешь, что десять лиг не так уж и много? — удивился Келдер.

— В сравнении со всей пустыней — нет. Ее не зря назвали Великой, Келдер. Она занимает немалую часть Мира.

— А что находится по другую сторону?

— Мира? — Ирит вытаращилась на него, как на сумасшедшего.

— Нет, нет, — поспешил объясниться Келдер. — На другой стороне этих десяти лиг.

Ирит опять пожала плечами:

— Степь. Бескрайняя степь.

Он кивнул:

— И Шан в трех или четырех лигах отсюда?

— Около того, — согласилась она.

Келдер посмотрел на обрыв, на песок внизу.

— Как мы туда попадем?

— Ножками, — улыбнулась Ирит и показала, куда надо смотреть.

Дорога, оказывается, не обрывалась, как Келдеру поначалу показалось, а резко поворачивала и пологой диагональю прочерчивала отвесную стену, чтобы исчезнуть в песке у ее подножия.

— Песок задувает Тракт, но каждые полмили на нем установлены маркеры, — объяснила Летунья. — Дорога-то вымощена, но сверху всегда лежит слой песка.

Келдер вздохнул, поднял голову. Солнце уже миновало зенит.

— Пожалуй, не будем терять времени.

Ирит кивнула.

— Аша, — повернулась она к девочке, — ты сможешь идти пешком? Лошадям не так-то легко ходить по наклонной плоскости, да и надоело мне быть лошадью.

— Конечно. — И девочка двинулась к тому месту, где дорога уходила вниз.

Келдер и Ирит последовали за ней.

— Не очень-то приятно быть лошадью? — полюбопытствовал Келдер, когда они уже шли вдоль отвесной стены.

— Я бы так не сказала. — Ирит рассмеялась. — Наоборот, хорошо ощущать себя большой и сильной. Но когда не различаешь цветов и не можешь разговаривать, это быстро надоедает. И затекают пальцы ног.

— Не различаешь цветов? — удивленно повторил Келдер.

— Совершенно верно, — кивнула Ирит. — Лошади видят только белое, серое и черное. — Она помолчала. — Во всяком случае, я, становясь лошадью, цветов не различаю. Насчет настоящих лошадей ничего сказать не могу.

— Понятно, — протянул Келдер и тут же добавил: — А ты не можешь их спросить?

— Спросить кого?

— Настоящих лошадей. Ты можешь говорить с ними, когда принимаешь облик лошади?

— Нет, глупый! Лошади не разговаривают!

— Даже между собой? Я понимаю, они не говорят на наших языках, но разве у них нет своего?

Ирит только рассмеялась.

— Но ведь в сказках они разговаривают, — оправдывался юноша.

— Келдер, это же сказки! Вымысел!

— Кто знает.

— Не говори ерунды. Разговаривать могут только лошади, созданные магией. Боги научили говорить людей, но не животных!

Несколько минут Келдер молчал.

— А как насчет других твоих превращений?

— Каких превращений? — спросила Ирит, не поворачиваясь к нему.

— Ты же сказала, что можешь превращаться в семь существ. В других обликах ты различаешь цвета? Говоришь?

— Есть у меня крылья или нет, это не важно. Я остаюсь сама собой, различаю цвета и говорю.

— А насчет остальных?

— Каких остальных?

— Еще четырех.

— Говорить я не могу ни в одном. В двух различаю цвета.

— Каких именно?

— Не твое дело.

На том разговор оборвался.

Они молча дошли до конца спуска и молча углубились в пустыню. Келдер просто не знал, о чем говорить: в голове вертелись вопросы, на которые Ирит не желала отвечать. Аша не отрывала глаз от дороги. Летунья погрузилась в собственные мысли.

Первой не выдержала Аша:

— Этот песок проникает всюду. Ирит, ты не можешь снова стать лошадью?

— Нет, — резко бросила Ирит.

— Слушай, я могу понести тебя на плечах, — предложил Келдер.

Аша посмотрела на него, потом покачала головой:

— Спасибо, Келдер, я пойду сама.

Келдер пожал плечами:

— Как хочешь. — В голосе проскользнули нотки раздражения. Разве так униженные и оскорбленные должны говорить со своим защитником?

Он последовал за девушками, надувшись, как ребенок. С этим пророчеством одни неприятности!

Искоса он взглянул на Ирит, ее золотые волосы, округлости фигуры.

"С другой стороны, — отметил Келдер. — есть в нем и свои плюсы”.

И продолжил путь, думая о будущем.

Последнюю милю они прошли, ориентируясь на сияние, поднимающееся над стенами Шана. Солнце уже зашло, большая луна еще не поднялась, от малой толку не было никакого.

Шан, однако, сверкал перед ними, как огромный костер, окрашивая полнеба в оранжевый цвет.

Ашу шатало от усталости. В конце концов она сдалась и позволила Келдеру посадить ее на плечи. Так она въехала в городские ворота и на Рынок.

Караван они не догнали. Келдер очень на это надеялся, но по пути увидеть его не удалось.

Впрочем, особых волнений юноша не испытывал: если караван не остановился на день в Дверре, они наверняка найдут его в Шане. Дальше-то дороги не было.

На Рынке Аша начала вертеться, то и дело оглядываться по сторонам, и Келдер опустил ее на землю.

Они стояли на центральной площади Рынка и от удивления не могли сдвинуться с места. Ирит нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, ожидая, когда схлынет первый восторг.

Рынок разительно отличался от всех рыночных площадей, которые когда-либо видел Келдер. Прежде всего этажностью: занимал он два яруса, а может, и больше. Открытую площадь окружали не таверны или лавки, а аркады и галереи, ярко освещенные факелами и фонарями, где многочисленные купцы предлагали свой товар ордам покупателей.

На плоских крышах аркад и галерей тоже сидели купцы. Путь туда лежал по приставным лесенкам. Товар укрывали от непогоды тентами и навесами, но кое-где стояли более существенные сооружения. Келдер не видел, но подозревал, что на их крышах тоже велась торговля. Если постоянных прилавков не было, товар выкладывался на одеяла и укрывался ими, в случае если продавец куда-то отходил. Целые караваны стояли под колоннадами, окружавшими площадь, многие, судя по всему, достаточно давно.

А ведь состоял Рынок не из одной площади. Да, эта площадь была центральной, и ее размеры впечатляли, но колоннады, аркады и галереи тянулись вдоль отходящих от площади улиц, и Келдер не видел конца лабиринту, заполненному торговцами, покупателями и товарами.

Он даже подумал, что Рынок занимает всю территорию, огороженную стенами. Абсурд?

А может, и нет?

— Ничего не понимаю. — Келдер покачал головой. — Откуда они здесь взялись?

— Взялся кто? — Вопрос, похоже, удивил Ирит.

— Купцы. — Келдер обвел площадь рукой. — Посмотри на них! Где они живут? А откуда столько покупателей? На дороге я что-то не заметил такой прорвы народа. Мы же посреди пустыни, фермеров тут нет... Что они едят? Откуда берут товары на продажу?

— Разве ты не знаешь? — Брови Ирит взлетели вверх, она рассмеялась. — Келдер, иной раз мне кажется, что ты вообще ничего не знаешь.

Келдер, все еще пораженный увиденным, даже не рассердился.

— О чем это ты?