Я крепко сжала её ладонь.

— Что она взяла, Эльта?

— Наше время. Мгновения жизни. Не взяла, нет. Хотела взять. Но Влас, он… Ты ведь поняла уже, каков мой брат? Он отдал ей свои годы, а нам настрого запретил ввязываться в это чёрное колдовство. Она забрала у него саму прекрасную зрелость, предрекая, что доживёт он ровно до тридцати трёх лет. Минует срок — и просто упадёт, потеряв силы, а через пару дней угаснет. Она убила его заранее, понимаешь? Прокляла так, как только тёмные колдуньи умеют! И только за то, что мы на «её» берег ступили…

— И что дальше? — прошептала я.

— Эрх сглупил. Сама видела, порывистый он, да больно яр. Прыгнул, чуть голову ведьме не срубил. За это она ещё муки старшему добавила…

Я чувствовала, как в горле дрожит тугой ком.

— Год ему остался, Веда, — едва слышно сказала Эльта. — Не о чем мечтать, когда срок свой отпущенный знаешь. Вот и про Слава говорят, что не просто нездоров, а проклят.

— И ничем помочь нельзя? Светлую магию положить взамен? — прошептала я. — Драконов просить, природные стихии… тот же меч, что Элик создал…

— На Власе слишком сильное проклятие. Сколько колдунов у нас бывало — никто не справился.

И снова мы надолго замолчали. Так и сидели, держась за руки, и тихо всхлипывали. Не знаю, что поняла про меня Эльта, я поняла, что девушка мне доверяет.

— Я всё думаю — любовь сильнее прочего, ведь она — сама жизнь, — сказала сестра вожака. — А потом смотрю на брата, и понимаю, что всё бесполезно.

Я сглотнула.

— А что Слав? Можешь ты уговорить его?

— Мы толком и не общались… Не знаю, Веда, мне кажется, он мной никогда не заинтересуется. Да и шанс я свой однажды упустила. Как теперь поймать подходящее мгновение?

— На празднике Лета, когда девушки будут выбирать себе партнера! — осенило меня. — Пригласи его на танец, он не откажется!

— Думаешь?

— Что думать-то! Сделать нужно, чтобы потом не жалеть! Вряд ли кто-то его решится пригласить.

— Но чтобы первой выбрать, нужно в хвосте оказаться!

— Даже если не окажешься, всё равно подойди к нему. Что тебе терять? Вы ведь редко видитесь, так?

Она кивнула и задумалась.

— А знаешь, ты права. Я сделаю это ради нас обоих! Вот только ты погляди ещё, платье хорошо получилось? Мне кажется, здесь криво…

Я вернулась в комнату поздно ночью, и застала там Элика.

— Решил тут переночевать, — улыбнулся брат. — Тебя ждал. Что вы там так долго делали?

— Шили, конечно. Я и тебе новую рубашку приготовила. Вот, держи!

— Красота какая! — широко улыбнулся Элик. — Я примерю?

— Конечно.

Рубашка была серо-голубой, с чёрными грозовыми драконами, вившимися у шеи. По низу шли маленькие скрещенные мечи, темнели знаки нашего рода.

— Прекрасная вещь, сестра, — сказал Элик, выравнивая ткань на груди. — Я себя прямо главой поселения почувствовал! В Вихреградье ни у кого такой нет, — подмигнул он мне, и я рассмеялась.

— Я бы и раньше тебя нарядила, но как-то боязно было. Сам знаешь, сколько в людях зависти. Вон и разбойники откуда-то узнали, что я вышивать умею…

— Ну, сюда они не сунутся. Кстати, тех злодеев и правда в тюрьму отправили. На их же корабле, который возглавил Храги, один из командиров. Он всё тобой интересуется.

Я поджала губы, краснея.

— Понятно.

— Веда, что с тобой происходит? — прямо спросил брат.

Элик должен был знать. С кем, если не с ним, поделиться? Вот только поймёт ли…

— Воины что про меня говорят?

— Что ты гордая и непреклонная. Что к тебе подход найти сложно. А я удивляюсь — когда это ты такой стать успела? Да и эта твоя загадка про избранника… Признавайся, нарочно сказала, чтобы отстали?

— Я сказала это сгоряча, хотя и правда кое о ком всё время думаю.

— О! — оживился брат, садясь рядом со мной на постель. — О ком же? Подожди, дай угадаю! Это Фурги? Нет, не он. Тогда, наверное, Хват? Арти? Егор? Илья, что ли?

— Нет.

— Кто тогда?

Я вздохнула. Сейчас будет смеяться.

— Это Влас.

— Влас который? — тупо переспросил брат, а потом нахмурился: — Вихрь? Старший? Вожак, что ли? Ничего себе, Веда!

— Что, дурой меня считаешь? Говори как есть, хуже всё равно не будет.

— Да нет, я не стану ругаться. Просто неожиданно так! Но ты не отчаивайся, мне кажется, у вас вполне может всё получиться. Он к тебе ласков, и заботиться искренне…

— Ничего у нас не будет, — выговорила я. — Никогда. Не знаю, имею ли право… Но скрывать от тебя не могу. Ты только дай мне слово, что никому больше не расскажешь.

— О чём?

И я рассказала ему о проклятии, чувствуя, как слова связывают нас крепче прежнего, словно невидимые нити. Мы долго сидели с Эликом бок о бок, и думали, и пытались что-то решить, но так ни к чему и не пришли. Было понятно, что обычным кузнецовым детям с тьмой не справиться.

Я нарочно не наряжалась до последнего момента. Радостное время легко тянется, и его приятно длить. Эльта поглаживала расшитые одежды, улыбаясь. Наверное, представляла, как будет танцевать вместе с возлюбленным. Мне надеяться было не на что, и я не позволяла себе мечтать.

Вскоре в дверь постучали.

— Ну, вы что там, уснули? — раздался весёлый голос Эрха.

— Небось, красоту наводят, — хмыкнул ему вслед Элик. — Выходите уже, пора!

— Не вздумай торопить девушек, — со смехом отозвалась Эльта. — Нам нужно ещё раз всё перепроверить и убедиться, что кругом красиво.

Мы надели, наконец, платья, над которыми так долго трудились. Моё было из нежного, зелёно-голубого полотна, по вороту и подолу расшитое синими цветами и обережными орнаментами. Сколько сил я на него положила — только солнце ведало. Такая густая, мелкая вышивка всегда самая сложная. Рукава почти доставали до кончиков пальцев, широко и красиво струились, а верхняя туника была из более плотного материала, ярко-синяя. Её особенностью были вышитые морские драконы, которые обвивались вокруг меня, словно спящие кошки. Я покрепче затянула шнуровку на спине, повязала мягкий плетёный пояс из светлой кожи, поправила завязки на вороте. И посмотрела на Эльту.

— Ну, я готова. Что скажешь?

— Прекрасно! Я обязательно должна научиться вышивать зверей!

— Ты отлично их рисуешь, и непременно научишься.

— Надеюсь. Почему-то рисовать гораздо проще. А вообще, что скажешь? Заинтересую я Слава?

На подруге было светло-бежевое платье, расшитое золотыми нитями, и голубая туника из узорчатой ткани. Золотые солнца Эльта делала сама, а вот колокольчики на тунике я ей вышивать помогала, уж больно их было много.

— Ты выглядишь замечательно! Даже не сомневайся, Слав непременно обратит на тебя внимание.

Девушка улыбнулась.

— Когда нужно, я умею быть настойчивой. Правда, это не исключает страха. Если увидишь, что я на него рухнула — знай, это не нарочно, а от волнения.

Я улыбнулась.

— Ты, главное, будь собой.

Эльта кивнула и надела тяжёлое серебряное ожерелье с голубыми самоцветами.

— Вот так. Теперь я почти готова.

Обе по обычаю заплели косы, но на концах оставили пряди свободными. Эльта избрала синие ленты, а я — зелёные. Мы для храбрости взялись за руки, и вышли к братьям.

Элик и Эрх раскрыли рты.

— О!

— Ого!

Я не выдержала и прыснула, и Эльта рассмеялась следом.

— Эрх, ты опять не причесался.

— Такие уж у меня волосы, — фыркнул парень, разглядывая меня. Элик ткнул его локтем, и младший Вихрь перестал пялиться.

Брат подал мне венок из белых звёздных тюльпанов — нежных цветочков, что росли по склонам у самой воды. Эрх вручил сестре яркие колокольчики:

— Как ты и просила, кроха.

Пока мы шли к поляне над морем, Эльта всё оглядывалась. Я лишь по её глазам поняла: корабль причалил, и скоро следовало ждать Огней. Я слышала о роде пламенных людей, и было интересно, каков окажется Слав и будет ли он внешне похож на Власа.

Праздник урожая всегда начинали девичьими танцами. Деревенские должны были пожаловать чуть позднее, а пока что я с жарко колотящимся сердцем поправила косы. Уже пришли многие воины, собрались старейшины из Совета. Был здесь и Илья, и другие старшие наставники. И ещё десятка три незамужних девушек, солнечных невест, как их называли. Мы с Эльтой отошли к ним, поздоровались. Я обрадовалась, увидев на одной платье, что расшивала. Приятно, когда твою работу ценят.