Ну почему он не верил моим чувствам? Почему не понимал, что я действительно ни дня без него не проживу? Я надеялась, что до отплытия, которое должно было состояться на днях, у меня начнутся месячные, но они пока не торопились приходить. А погода между тем испортилась, и я сидела на мокрой палубе под отяжелевшим одеялом, понимая, что через пару часов продрогну до костей. Мне хотелось вернуться домой, обнять любимого, прижаться к его горячему телу… Но тогда он бы победил, а эту победу я ему позволить не могла. Всё внутри меня внятно говорило, что если Влас отправится к ведьме один — погибнет.

Меня разбудили встревоженные голоса, и я разлепила глаза: к кораблю шли Влас, Элик и Эльта. Было ещё темно, но чувствовалось, что ночь близится к завершению. Дождь продолжался, я почти не чувствовала затёкших ног, и была хотя и тёплой, но мокрой до самого нижнего платья.

— Веда! — воскликнула Эльта. — Боги, да ты там промокла насквозь!

Я пожала плечами и отвернулась.

— Идите спать.

— Сестра… — начал было Элик строго, но замолк, когда я гневно глянула на него из-под намокших волос.

— Что? Тоже дурой меня считаешь? Думаешь, зря всё это затеяла? Я вовсе с этого места не сдвинусь, так и знайте! Может, тогда до вас до всех дойдёт, что предчувствия меня никогда не подводят! Кто про меч подумал? — решительно напомнила я. — Кто о грозе вспомнил? А тогда, перед нападением разбойников, почему мне, по-твоему, не спалось? А вспомни ночь накануне сватовства этого болвана из Красной деревни! И перед приездом Люсьен сердце болело… А сейчас оно разрывается на части, бьётся так, что мне больно дышать!..

Я поднялась, и, шатаясь, пошла на нос корабля.

— Ступайте, — донёсся до меня приказ Власа. — Я сам.

Он взошёл на палубу, что дрожала в руках волн.

— Веда, вернись в замок.

— Не пойду. Никуда отсюда не уйду, пока ты мне не пообещаешь.

Он молча смотрел на меня, капли с волос стекали на тёмную рубашку. Сейчас Влас выглядел намного старше своих лет, и сумрак делал его немного похожим на дракона.

— Ну как, как мне доказать тебе, что это не наивное упрямство?! — воскликнула я. — Хочешь, на колени встану? Хочешь? Хочешь, на лодке за вами следом, или по суше — хоть пешком, хоть ползком!

— Я хочу, чтобы ты пошла со мной в постель, и перестала мёрзнуть на стылом ветру.

— Обещаешь взять с собой?

Всего миг — и он схватил меня, перекинул через плечо, не заботясь об упавшем одеяле, и потащил в крепость. Я брыкалась молча, отчаянно, и извивалась, и даже стукнула мужчину пару раз по спине. Ему было всё равно. Он поставил меня только в спальне, захлопнул дверь и молча начал раздеваться.

— Я через окно сбегу!

— Ты никуда отсюда не уйдёшь, маленькая.

Он подошел, и я отпрянула, врезаясь в стену. Власу так было даже удобнее, пальцы его коснулись завязок плаща… Я разозлилась. По-настоящему. Так, как никогда в жизни не гневалась. Отпихнула его руки, прыгнула в сторону и схватилась за ручку двери.

— Муж ты мне или нет, я не давала слова идти против сердца! Либо ты пообещаешь, либо ухожу.

— Куда на сей раз?

— К Ратхе. Она обещала помочь, если вдруг мне помощь потребуется. У неё есть друг — дракон-летун. Я отдам ему всё своё серебро, а он донесёт меня до Ненастья… Или попрошу морских драконов… Или ещё кого-нибудь.

— Веда, я не хочу делать тебе больно. Иди сюда, пожалуйста.

— Нет. Я прежде во всём тебе доверяла, и ты готов был выслушать и попробовать понять. А теперь что за зверь в тебя вселился?

— Я боюсь потерять тебя, глупая женщина! — вдруг рявкнул Влас, и рука моя упала. — Боюсь снова во тьме оказаться, слепым, беспомощным, бесполезным! Ну, скажи, носишь дитя? Когда поймёшь это, признавайся? — шагнул он ко мне, схватив за плечи.

— В конце недели, — произнесла я, глотая слёзы. — Тогда ясно станет.

— Если нет ребёнка, я клянусь взять тебя с собой в Ведьмино Ненастье, — вдруг тихо, тяжело произнёс он.

Я не успела пикнуть, как он толкнул меня на постель, принялся срывать мокрый лёд одежд. А когда обнял, накрывая своим горячим телом, я разрыдалась.

— А если я беременна?! Не останусь!

— Останешься, — прошептал мужчина, склоняясь и жадно целуя меня в шею. — Останешься, любимая.

— Ты слышал, что я сказала про смерть? — выговорила я. — Ребёнку нужен отец! Даже нося дитя, я должна уметь защитить тебя, Влас. Я поеду в любом случае. Поеду… Я с тобой!

— Ты всегда со мной, Веда. Без тебя жизни не мыслю. Но давай ты теперь отдохнёшь, наберёшься сил, и ни о чём плохом не будешь думать. Нам в любом случае нужно ещё многое обсудить. В том числе, я расскажу, почему сразу не поведал тебе об угрозе, исходящей от тёмной ведьмы, а ты расскажешь, когда впервые начала чувствовать приближающуюся беду…

Утром у меня начал болеть живот: началось. Я сказала об этом мужу, и Влас спокойно кивнул.

— Я сдержу слово, Веда, но ты должна будешь беспрекословно мне подчиняться — как на корабле, так и на суше.

— Я выполню любой твой приказ, но буду всегда говорить правду о своих чувствах и предчувствиях.

Мужчина усмехнулся, обнял меня за плечо и привлёк к груди.

— Только так, и никак иначе. Ты правильно сделала, что не смолчала. Расскажи-ка, маленькая, что за история приключилась с вами в Красной деревне?

— Сын старейшины мне предлагал его женой стать, — отозвалась я, целуя его в грудь и поглаживая тёплую кожу. — Точнее, угрожал. Ему наши мечи понравились, вот он и решил, что Элик, едва мы поженимся, всем таких понаделает.

— Угрожал? — нахмурился мужчина. — Моей жене угрожал?

— Мы тогда с тобой не были знакомы, — напомнила я, погладив его по щеке.

— Он нарушил закон.

— И уже за это поплатился — Элик вызвал его на поединок и победил. Сам понимаешь, после такого нам пришлось быстренько уносить оттуда ноги… Мы вообще только и делали, что откуда-нибудь себя уносили.

Влас улыбнулся было, но потом нахмурился.

— Нелегко вам пришлось.

— Также как в своё время нашим родителям. Они ведь Грозовой остров не сразу нашли, тоже успели по свету побродить. — Мужчина с тихим вздохом сжал мои пальцы, и я сказала: — Влас, ты не обижайся на меня, пожалуйста! То есть не сердись. Мои предчувствия реальны, и они всегда сбываются.

— И ты не обижайся, Веда. Я тебе верю, и пришёл в ярость только потому, что испугался. Прежде-то знал, что вскоре всё потеряю, а теперь, начав новую жизнь, отвык остерегаться худшего — и проглядел опасность.

— А вдруг Люсьен врёт? — всё-таки не выдержала я. — Что, если нет на мне никакого проклятия? Поплывём в ловушку, ещё и умолять её мать будем о помиловании…

— Не в этот раз, — отозвался мужчина. — Со Славом так не выйдет. Он всегда жалел, что не был тогда рядом, чтобы магией огня предотвратить соглашение и раздобыть воду самостоятельно. Ты ведь знаешь, что ведьмы из Ненастья боятся именно стихии пламени?

— Знаю. Почему же тогда Слав не пробовал тебя от проклятия избавить?

— Кто сказал, что не пробовал? — невесело усмехнулся Влас. — Просто мы никому об этом не говорили. Он приходил ко мне в хижину пару лет назад, колдовал, пытаясь зверя вразумить. В итоге мы подрались, и у обоих шрамы остались после этой встречи. Одно дело — не допустить проклятия, и совсем другое — его, уже наложенное, снять. Тут не хватит одного лишь желания и жалости. — Он коротко и мягко поцеловал меня в губы и продолжил: — Твой же случай особенный, странный. Я не чистокровный маг, не могу точно сказать, как именно тёмная магия навредила тебе.

— Я читала, что проклятие можно наложить лишь в том случае, если ты хоть раз встречался с человеком лично.

— Верно, но ещё можно действовать через того, кто хорошо знает человека. Хотя ведьма и не касалась тебя, она могла что-то предпринять через меня. В тёмной магии очень важен физический контакт, присутствие, и, будучи зверем, я вполне мог что-то нехорошее вытворить.