Хищники. Что-то тут определенно не так.

Янтарка неожиданно перепугалась. Снаружи послышалось эхо дальнего крика, хотя это мог быть и просто ветер… или голоса мертвых.

Она кинулась через туннель обратно к друзьям.

Все мирно спали.

Оставалось исследовать последний коридор — небольшую трещину в камне слева. Янтарка сунула туда нос — и увидела пару отразивших свет ее факела глаз.

— Кто тут? — крикнула она.

Светоч вспыхнул ярче и выхватил из тьмы очертания мыши. Или чего-то, похожего на мышь. У нее были громадные глаза, сероватый мех на спинке и белые ноги.

— Т-т-т-т-тут я, — ответило создание, в ужасе отступая назад.

Оно отбежало буквально на несколько шагов и село там, дрожа и утратив от ужаса способность говорить. По запаху Янтарка решила, что это все-таки мышь, но какая-то необычная, каких ей до сих пор не приходилось встречать.

— Кто ты такой? — спросила Янтарка. Зверек не ответил. — Иди сюда, — продолжала она. — Я тебя не трону.

— Что? — Тот наклонил голову набок, чтобы лучше слышать. — Говори громче!

В зоомагазине был глухой котенок, вспомнила Янтарка. Она прислушалась к тому, как странно мышь произносила слова, и поняла, что и она тоже ничего не слышит.

Починить это было легче легкого. Маленькое заклинание — и готово.

— Кто ты такой? — спросила она еще раз.

Мышь подпрыгнула до потолка: звук оказался неожиданно громким.

— Я слышу! — закричал зверек. — Я тебя слышу! Я слышу ветер снаружи норы! — Он кинулся к Янтарке: — И тех мышей я слышу тоже! Они дышат!

— Я волшебница, — сообщила ему Янтарка. — Я навела чары, чтобы ты мог меня слышать.

— О, нет, — простонал мыш. — Теперь я тоже услышу песню, как и все остальные.

Янтарка поглядела на него: она внезапно поняла, что только глухота спасла ему жизнь, не дала устремиться на восток навстречу неминуемой гибели.

— Ты не услышишь ее, пока остаешься тут, в норе, — заверила его Янтарка. — Меня зовут Янтарка, а ты…

— Голод.

Мыш еще посидел в темноте, дрожа, а потом выбежал наконец-то на свет. Мех у него оказался короткий и блестящий, а лапы — очень большими. Он восхищенно уставился на пылающий колосок, зажженный Янтаркой: зернышки светились, как золотые лампочки.

— Ты и вправду волшебница! — воскликнул он.

Янтарка тем временем всполошилась, что вторгаться в чужую нору было не очень-то вежливо.

— Ты сам выкопал эту нору? — уважительно спросила она.

— Что ты, не я, — возразил Голод. — Ее выкопал горный кролик.

— Кролик? — не поняла Янтарка.

— Не кролик, а горный кролик. Ну, пищуха, сеноставка, они еще выглядят как большие мыши, только совсем без хвоста.

— А что с ним случилось? — поинтересовалась Янтарка.

— Не знаю, — отвечал мыш. — Я забрался сюда всего несколько дней назад. Все остальные мыши пошли за песней, ну и я с ними. Но я всегда был почти глухой, поэтому песню я не слышал. Я дошел до гор, потом нашел эту нору и застрял здесь. Я тут, наверное, с неделю.

— А ты вообще что за мышь? — не удержалась Янтарка.

— Мы из перонатов, — гордо ответил тот и, убедившись, что Янтарка все равно не понимает, пояснил: — Ну, еще мешотчатыми прыгунами зовут.

Янтарка с понимающим видом покивала. Вроде бы она что-то слышала о таких грызунах раньше.

— Ты тут надолго? — спросил Голод.

— На одну ночь вообще-то.

— Чувствуй себя как дома, — прошептал Голод. Он снова нервно задрожал. — Можешь остаться надолго. Можешь остаться даже навсегда, если хочешь. Я не возражаю. Мне даже нравится компания.

— Спасибо, — поблагодарила его Янтарка.

— Тут везде еда, — продолжал Голод. — Нора тянется до бесконечности. Тут жила дюжина горных кроликов, и все лето они делали запасы — сено, грибы, зерно. Мы можем прожить тут годы и все равно не съедим все подчистую.

— Ага, я вижу, — пробормотала Янтарка.

Голод протянул лапку и робко потрогал ее за локоть, словно умоляя:

— Я отдам тебе лучшие комнаты тут, в норе. Я так обрадовался компании. Тут довольно одиноко.

Янтарке стало его ужасно жалко. Он и вправду выглядел ужасно одиноким. Интересно, через какие кошмары ему пришлось пройти? Родные и все, кого он знал, бросили его на произвол судьбы. И ведь это, наверное, совершенно ужасно — не иметь возможности слышать и жить тут одному, не ведая, что, быть может, лиса как раз сейчас раскапывает устье норы.

— Мы останемся на ночь, — успокоила его Янтарка, — а утром, когда нам будет пора уходить, возьмем тебя с собой, если захочешь.

Голод так изумился подобному предложению, что отпрыгнул назад и споткнулся о собственный хвост.

— Правда? — Он, похоже, не поверил своим ушам. — Ты действительно возьмешь меня с собой?

— Конечно, — пообещала Янтарка.

Мыш кругами забегал вокруг спящих гостей, внимательно разглядывая их своими блестящими глазками и шевеля усами. Выглядел он совершенно счастливым.

— Получилось, получилось! — пискнул он. — Наверное, мне даже понравится. — Тут он обернулся к ней, и голос его снова стал холодным и далеким. — Если ты устала, ложись там, в пещере, где остальные. Я спать не буду. Я могу посторожить. Я буду очень хорошо сторожить.

— Отлично, — сказала Янтарка, которая уже спала стоя и не была уверена, что успеет дойти до остальных, прежде чем свалится.

Тем не менее она дошла и свернулась подле Бена, глядя сквозь подступающий сон, как Голод рыщет по комнате. Он копался в кучках соломы, выискивая цветочные семена и кусочки коры. Вот он нашел личинку какого-то жука, похожую на маленькую восковую куколку, и тут же сжевал ее. Он не столько ел, сколько пытался набить себе до отказа защечные мешки. Вскоре они уже начали перевешивать его голову вперед. И все равно он продолжал, заметно потяжелев, носиться по норе и хватать все больше и больше еды.

Это было последнее, что увидела Янтарка перед тем, как закрыла глаза и провалилась в сон, глубокий и беспробудный, как смерть.

А тем временем на участке Латонии Пумперникель Таволга и ее небольшой отряд под дулами автоматов понуро ковыляли прочь от дома.

Люди размахивали своим оружием и что-то им командовали, но мыши в упор не понимали, чего от них хотят.

Единственное, что понимала лично Таволга, — это что она до смерти перепугана и что единственное существо, способное сейчас помочь ей, это та жутковатая землеройка, леди Чернопруд.

Тем не менее сейчас ей ничего другого не оставалось, кроме как пробираться между стеблями травы, чувствуя спиной, как дюжина человек держат ее на мушке.

«Только бы они не поняли, что я собираюсь сделать, — думала Таволга. — Только бы они меня не убили».

Она притормозила, так испугавшись этой мысли, что у нее едва не отнялись лапы, и тут же раздался рев этого ужасного существа в золотых доспехах:

— Двигай ногами, а то я в тебе такую дыру прострелю, что туда танковый взвод пройдет.

В своих снах Бенджамин Чаровран был прикован цепью к Янтарке. Кругом были только острые скалы, снег и лед. Где-то вдалеке пели койоты, и их голоса страшно взлетали и падали в ночи. Янтарка пыталась бросить его, убежать от койотов, а Бен держал ее, держал, сжимал в объятиях, моля остаться тут, в безопасности.

Тут он понял, что это за ним гонятся койоты, что это ему грозит опасность, и, разжав лапы, сам попытался убежать. Но уже Янтарка повисла на его цепях.

— Пусти меня! Пусти меня, Янтарка! — закричал он и, обернувшись, увидел громадного, как гора, койота, вздымающегося из тьмы у нее за спиной: клыки у него были больше Бена, а алый жаркий язык жадно вываливался из пасти.