– Что? – Мама непонимающе смотрела то на меня, то на сестру Игнатиус. – Кто такой Маркус?

– Не твое дело, – отрезала я. – Сообщу тебе лет через двадцать.

– Пожалуйста, Тамара, – взмолилась она.

– Его могли засадить в тюрьму, – со злостью проговорила я, глядя на сестру Игнатиус.

В ответ сестра Игнатиус быстро-быстро замотала головой:

– Нет. Я все время просила Розалин, чтобы она сказала тебе. Пусть даже не тебе, а хотя бы полицейским. Она же отвечала, мол, все устроится. В конце концов я не выдержала и сама сообщила полицейским. Тамара, я поехала в Дублин к полицейскому Фицгиббону и собственноручно дала ему прочитать свидетельство о крещении. Конечно, мальчика обвиняли еще во взломе и проникновении в чужое жилище, но, учитывая обстоятельства, дело было прекращено.

– Что прекращено? О чем вы говорите? – спросила мама, с беспокойством глядя на сестру Игнатиус.

«Боже мой, если ты еще ничего не знаешь, значит, у тебя больше проблем, нежели я думал, Тамара. Послушай, я желаю тебе всего самого хорошего, только… не звони мне больше».

Тогда мы говорили с ним в последний раз. И к тому времени он уже знал, почему с него сняли обвинения. До чего же все казалось ужасным, если я не знала даже собственного возраста. Однако теперь мне хотя бы было известно, что с Маркусом все в порядке, и от моего гнева не осталось и следа. От гнева действительно не осталось и следа, зато волнение никуда не делось. В голове словно гремел набат. Я приложила ладонь к ране. Меня кормили лживыми россказнями, оставляя тропинку из хлебных крошек, которой я должна была следовать до поры до времени, а потом собственными силами разбираться в чужих хитросплетениях.

– Давайте по порядку. Розалин не солгала. Лори – мой отец. Урод… с фотографиями? – И я перешла на крик: – Почему же никто мне ничего не сказал? Почему вы позволили мне верить, что я потеряла своего отца?

– Ну же, Тамара, Джордж был твоим отцом. Он любил тебя больше всех на свете. Он растил тебя как собственную дочь. Он…

– ОН УМЕР! – крикнула я. – И все говорили, что я потеряла отца. Он тоже лгал мне. И ты лгала мне. Не могу поверить!

Я села на кровати, и у меня опять закружилась голова.

– Твоя мама считала, что Лори умер. Тамара, тебе тогда был всего годик. И у нее появился шанс начать новую жизнь. Джордж любил ее. Он любил тебя. Твоя мама решила начать все заново. У нее не было желания причинять тебе боль.

– Значит, все в порядке? – спросила я маму, хотя защищала ее сестра Игнатиус.

– Нет, нет, конечно же нет. И все же она заслуживала счастья. Когда Лори умер, твоя мама совсем растерялась, – продолжала сестра Игнатиус.

– Но он не умер, – возразила я на повышенных тонах. – Он живет в бунгало и каждый чертов день ест сэндвичи и яблочный пирог. Розалин знала, что он выжил.

При этих словах мама, наверное, упала бы, не поддержи ее сестра Игнатиус, и по ее лицу было видно, какое она переживает горе. Тут я замерла, понимая, что лгали не только мне. Только что мама узнала, что человек, которого она любила, не умер. В какую же ужасную игру они все тут играли?

– Мамочка, прости, – тихонько проговорила я.

– Ах, дорогая, – всхлипнула она, – наверно, я заслужила все это тем, как поступила с тобой.

– Нет. Нет, ты не заслужила. Это он не заслуживал тебя. Каким нужно быть идиотом, чтобы объявить себя мертвым?

– Думаю, он пытался защитить ее, – заявила сестра Игнатиус. – Он пытался дать вам обеим лучшую жизнь, какую сам не мог дать ни твоей маме, ни тебе.

– Артур сказал, что его ужасно покалечило. – Мама вопросительно посмотрела на меня: – Как… как он выглядит? Он был добр к тебе?

– Артур? – Я насторожилась. – Артур Килсани? Он – брат Лори? Мама кивнула и опять залилась слезами.

– С вами со всеми не соскучишься, – произнесла я, однако куда менее сердито. У меня просто не осталось сил.

– Он не хотел лгать, – сказала она, тоже как будто обессиленная. – Теперь понятно, почему он был против. Он говорил, что хочет быть твоим дядей, но никогда не говорил, будто он мой брат. А потом ты сама сделала неправильный вывод, и он смирился…

Мама махнула рукой, осознавая нелепость своих слов. В это время пришел Уэсли.

– Полицейские уже в пути. Ты как? – Он поглядел на меня. – Он был груб с тобой?

– Нет-нет, ничего подобного. – Я потерла глаза. – Он спас меня от Розалин.

– А я думал, что он…

– Нет, – сказала я и для пущей убедительности замотала головой.

– Я запер его в спальне, – виновато произнес Уэсли, вынимая из кармана ключ. – Мне показалось, что он хотел напасть на тебя.

– О нет.

Мой гнев улетучился. Мне стало жалко Лори. Ведь он пытался защитить меня. И он вручил мне подарок. Значит, он помнил о моем дне рождения. О моем восемнадцатом дне рождения. Конечно же помнил. И как я отблагодарила его? Заперла на ключ.

– Где Артур? – спросила сестра Игнатиус.

– Пошел в бунгало за Розалин.

И тут я вспомнила. Дневник.

– Нет!

Я напрягла все силы, стараясь встать.

– Дорогая, тебе нельзя, – сказала мама, пытаясь уложить меня обратно. Но я не поддалась.

– Его надо выпустить. – Я запаниковала. – Что я тут делаю столько времени? Уэсли, быстрее, вызывай пожарных.

– Зачем?

– Дорогая, успокойся, – встревоженно произнесла мама. – Лежи и…

– Да нет же. Послушайте. Уэсли, в дневнике все есть. Надо что-то делать. Вызывай пожарных.

– Тамара, это всего лишь книга, всего лишь… – Но до сих пор абсолютно все сбывалось, – отозвалась я. Уэсли кивнул.

– О чем вы говорите? – подходя к окну, неожиданно спросила мама.

Вдалеке, над деревьями, в небо поднимались клубы дыма.

– Розалин, – с такой злобой произнесла сестра Игнатиус, что я похолодела. – Вызывай пожарных, – приказала она Уэсли.

– Дай мне ключ! – крикнула я, забирая ключ у Уэсли и выбегая из комнаты. – Я должна спасти его. Еще раз я его не потеряю.

Мне было слышно, как они кричали, но я не остановилась. Я не слушала их криков. Я мчалась между деревьями на запах горелого дерева, мчалась прямо к бунгало. Совсем недавно я потеряла отца, который вырастил меня, и не собиралась терять своего другого отца.

Когда я прибежала к бунгало, там уже стояла полицейская машина. Розалин, насколько мне было видно, стояла вместе со своей матерью на заросшем травой месте. С ней разговаривал довольно нетерпеливый полицейский, который снова и снова спрашивал, не остался ли кто внутри. Закрывая лицо руками, Розалин громко рыдала и время от времени оглядывалась на дом, словно не могла решить, что сказать. Артур тоже был там, он орал на Розалин, тряс ее за плечи и требовал ответа.

– Он в мастерской! – не выдержав, пронзительно взвизгнула Розалин.

– Его там нет, я смотрел! – крикнул Артур.

– Он должен быть там! – визжала Розалин. – Он должен быть там. Он всегда запирает спальню, когда идет туда.

– Кто? – неутомимо допытывался полицейский. – Кто еще есть в доме?

– Его там нет, – хрипло отозвался Артур. – Господи, что ты сделала, женщина?

– Боже мой, – громко повторяла Розалин, а ее мать тихонько плакала, стоя рядом с ней.

Вдалеке послышался вой сирен.

Не обращая ни на кого внимания, я незаметно промчалась по боковой тропинке в сторону задней двери бунгало. Повсюду был дым, он заполнил весь коридор, такой черный и густой, что вскоре я наглоталась его и он стал меня душить. Пришлось опуститься на колени, меня стало тошнить, я не могла дышать, у меня ужасно болели глаза, и я терла и терла, делая себе только хуже. Тогда я обернула лицо кардиганом. Но сначала намочила кардиган снаружи в холодной воде, прежде чем закрыть им рот и нос. Зажмурив один глаз, я стала продвигаться параллельно стене. Линолеум на полу стремительно нагревался, и мои шлепанцы стали к нему прилипать. Пришлось держаться поближе к стенам, где была уложена плитка, и в конце концов я все же добралась до нужной спальни. Тут я неосторожно положила ладонь на металлическую ручку и, естественно, обожглась, так что отпустила ее и вся съежилась, маша рукой, кашляя, стараясь не тереть глаза, борясь с тошнотой и ожогом. Открытая дверь в конце коридора пропускала воздух, и помещение немного проветривалось, поэтому я знала, что мое положение не смертельно опасно. В любую минуту я могла воспользоваться этой дверью.