Клендист тихо выругался и поскакал прочь. Он не собирался возвращаться в это змеиное гнездо. Чем он поможет пленным, если у него не осталось боеспособных солдат? Жалкая горстка прорвавшихся вместе с ним не в счет. Эти сами едва держались в седле — того и гляди свалятся по дороге. Клендист пришпорил лошадь и помчался к месту встречи. Быть может, второй половине его отряда улыбнулась удача. Тогда вместе с ними он вернется сюда, и они добьют этих вонючих рылоносых.

— Командир! Смотри! — крикнул ему один из солдат.

Клендист повернулся в седле. На севере, над вторым таанским лагерем поднималось оранжевое зарево. Клендист мрачно усмехнулся и направился в сторону пожара. Ему хотелось поспеть вовремя, пока солдаты не перебили всех тамошних таанов. В это время скакавший рядом солдат, обессилев, рухнул с лошади вниз. Клендист, не обращая внимания на его крики, поехал дальше.

Он был уже совсем близко. Клендист с мстительным наслаждением смотрел на языки пламени. Это горели шатры. Возле них суетились черные фигурки таанов. Похоже, с одним из них он расправится прямо сейчас, на подступах к лагерю. Клендист замахнулся и приготовился ударить.

— Стой, командир! Это же я, Хонсен!

Клендист опустил меч и туго натянул поводья.

— А вы тут без меня славно повеселились! — крикнул он.

Подъехав ближе, он наконец-то увидел лицо своего помощника.

— Повеселились, — отрешенно повторил Хонсен.

Он был смертельно бледен. Выпученные глаза блуждали по сторонам, готовые вылезти из орбит. Лицо и руки покрывали пятна крови. Половина волос на голове выгорела.

— Еще одно змеиное гнездо? — спросил Клендист.

— Хуже, командир. Мы попали в логово магов Пустоты. Я такого еще не видел и молю богов, чтобы никогда не увидеть снова. Со мной рядом ехал Дек Мартол… ты знаешь его, парень не из робких. Какой-то таан… он был весь в черном… протянул к нему руку, и Дек… он…

Хонсен перегнулся через седло и его вывернуло.

— Что случилось с Деком? — угрюмо спросил Клендист.

— Он превратился в живой труп. Прямо в седле. Они лишили его жизни и даже тела. Я едва успел увидеть его оскаленный череп и… все. От Дека осталась горка дымящегося пепла… Это было жутко… Командир… это было…

Хонсен не договорил. Его снова вытошнило.

— Так кто поджег лагерь? Разве не вы?

— Они сами, — содрогаясь, ответил Хонсен. — Никому и в голову не приходило, что рылоносые подожгут собственный лагерь. Зачем? До сих пор не пойму. Чтобы светлее было убивать? Ты слышишь крики, командир?

— Слышу, — нехотя ответил Клендист, изо всех сил старавшийся их не слышать.

— Они швыряют наших людей в огонь. Живьем. Жарят их, как свиней.

— Скольким удалось выбраться?

— Не знаю, командир. — честно ответил Хонсен. — У меня была только одна забота: самому унести ноги из ямы Пустоты. В том пекле мне было не до счета.

К ним начали подтягиваться уцелевшие солдаты. Наемники Клендиста потеряли в «ночной прогулке» не только людей, и на многих лошадях сидело по двое всадников. Клендист быстро пересчитал уцелевших. Набралось не более трех десятков. Тридцать человек из двухсот. Надо было что-то решать.

Клендист плевать хотел на доблесть и героизм, но ему не хотелось оставаться побежденным. Его подмывало вернуться в лагерь и хорошенько отомстить рылоносым. Часть солдат, разгоряченных битвой, настойчиво убеждали его расправиться с таанами. Но таких было немного. Остальным вдоволь хватило перенесенных ужасов. Их бледные, обескровленные лица говорили лучше всяких слов. Эти солдаты оцепенело смотрели на Клендиста и молчали.

Клендист понял, что ему придется смириться с поражением. Шакур и так будет зол. Впрочем, для пленения Владык люди у него остались.

Во тьме тревожно заржала лошадь, кто-то из солдат закричал, но было слишком поздно. Клендист вдруг почувствовал, что ночная тьма ожила. Она стала приобретать очертания. В него вцепились чьи-то сильные руки и выдернули из седла.

Клендист рухнул, приземлившись на собственный зад. Меч он выронил, но у него оставались кулаки и смекалка. Он сразу понял: затаиться в траве не удастся, иначе здешняя земля станет ему могилой. Клендист встал и с размаху ударил по первой вражьей морде, появившейся перед ним. Хрустнула сломанная кость. «Они меня запомнят», — подумал Клендист.

Его окружала смерть. Он увидел, как полетел с коня Хонсен, которому пробили череп. Самого Клендиста тоже ударили по голове. Перед глазами замелькали разноцветные пятна. Он пошатнулся и снова оказался в чьих-то сильных руках.

— Я могу тебя спасти, — раздался у самого его уха шепот. Голос, произнесший эти слова на эльдерском языке, был явно человеческим. — Но ты должен молчать и делать то, что я велю.

Клендист тупо кивнул.

Рука незнакомца стальным обручем обвилась вокруг его груди. Клендист ощутил лезвие ножа, приставленного к горлу, и отбросил всякие мысли о сопротивлении.

— Этот мой! — резко крикнул человек. — Он — мой пленник.

Нападавшие были полутаанами — отвратительной помесью людей и таанов. Эти чудовища обступили Клендиста. В их лицах и телах человеческое сочеталось со звериным. Клендист ненавидел их сильнее, чем таанов — по крайней мере, те хоть были чистопородным зверьем.

Полутааны смотрели на него. Их морды сияли от радости. Руки у всех были густо перепачканы кровью.

— Рейвен, я сумела убить вон того, — крикнула полутаанка, возбужденная своей победой.

Клендист заметил, что на этой самке почти не было одежды, а ее голая грудь вымазана глиной.

— Я убила его так, как ты меня учил.

— Они все мертвы, Рейвен, — сказал другой полутаан. — Мы выполнили твой приказ.

— Вы храбро сражались, — похвалил их человек, удерживавший Клендиста. — А теперь перетащите их тела в наш лагерь. Мы покажем таанам, что умеем воевать не хуже их. Пусть убедятся, что мы — воины!

Полутааны ликующе загалдели и замахали своим уродливым оружием.

— Но лучше бы мы сделали их своими рабами, — сказал кто-то из полутаанов. — Тогда тааны больше бы нас уважали.

— Нет! — резко ответил человек, и у Клендиста зазвенело в ухе. — В нашем лагере не будет рабов. Довольно того, что ваши матери были рабынями. Вы сами до недавнего времени были рабами. Вас мучили, над вами издевались. Неужели после всего этого у вас поднимется рука издеваться над другими? Кто так думает, пусть уходит из моего племени. Немедленно. Такими вы мне не нужны.

Полутааны опустили головы.

— Прости нас, Рейвен, — виновато сказала одна из самок. — Мы не подумали. Ты, конечно же, прав.

— Мы убивали честно, — суровым голосом продолжал Рейвен. — Эти люди явились сюда с оружием. Значит, они были готовы сражаться и умереть. Мы — тоже. Мы не знаем, почему они напали на нас, но война есть война. Удел воина — слава или смерть, а не рабство. Ни один погибший воин не заслуживает того, чтобы вы набивали животы его мясом. Когда мы покажем таанам тела убитых, я научу вас хоронить погибших и отдавать им последние почести.

Сказанное немало удивило полутаанов. Они сопели, чесали затылки, но никто не возражал.

— А как быть с тем, кого ты захватил в плен, Рейвен? — спросила самка, которая все время крутилась возле него. — Что ты собираешься с ним делать?

— Дур-зор, это их главный, их низам. Я хочу допросить его.

Полутааны усмехались. Похоже, они знали, что ожидает пленного.

— А нам можно посмотреть? — с любопытством спросил кто-то.

— Нет. Когда мы останемся с ним вдвоем, он мне больше расскажет.

Полутаанов это огорчило, но человек тут же добавил:

— Оружие и доспехи убитых вы можете взять себе. Это почетное право каждого воина. И лошадей мы тоже оставим у себя. Я научу вас на них ездить. Мы больше не будем ходить пешком. Пусть пешком ходят тааны, — усмехнулся человек. — Теперь они будут глотать нашу пыль!

Тааны снова радостно загалдели, но уже не так громко. Они были рады заполучить оружие и доспехи убитых наемников, однако на лошадей поглядывали искоса. Их явно не прельщало учиться езде на этих громадных животных.