После ухода короля зал загудел. Бароны и военные тоже поспешили уйти. Глава Содружества торговых гильдий чуть ли не выбежал из зала, тряся толстыми щеками. Видимо, торопился поделиться новостями с торговым людом. Придворные и чиновная братия запорхали, словно разноцветные пташки, готовые усесться на любую ладонь, где насыпан корм. Регент, подобно наседке, собирала под крыло глав Орденов. Вид у каждого из них был оторопелый. Тасгалл хотел присоединиться, но передумал.

Ригисвальд сунул под мышку книгу и двинулся к выходу.

— Мне надо поговорить с вами, — догнал его Тасгалл. — Куда вы идете?

— Обедать, — ответил Ригисвальд.

— Но мы же еще не закончили, — возразил Тасгалл.

— Закончили, — сказал старик. — Просто ты и другие пока еще не знаете об этом.

Не обращая внимания на Тасгалла, призывавшего его вернуться, Ригисвальд вышел из зала, потом из дворца и зашагал по хмурым и мокрым улицам Нового Виннингэля.

Ригисвальд обедал в одиночестве и ел без всякого аппетита. Серая мгла постепенно темнела. Значит, скоро наступит вечер. За все время солнце так и не выглянуло. Тяжелые облака давили на город и поливали его дождем.

Разумеется, главная новость дня не осталась дворцовым секретом. Бароны и военные отправились в близлежащую таверну обсуждать невероятный поворот событий. Хотя они и потребовали себе отдельное помещение, их громкие голоса были слышны всякому, кто терся возле двери в ожидании новостей. Председатель Содружества торговых гильдий спешно вызвал наиболее уважаемых и влиятельных лиц торгового сословия. Заседание происходило в Собрании гильдий — помпезном деревянном строении, что стояло в конце улицы с одноименным названием. Двери не запирали, а потому слуги и кучера, толпившиеся у входа, слышали почти всё и как умели пересказывали солдатам городской стражи, которые якобы следили за порядком на улицах.

Ригисвальд стоял на ступенях Храма и смотрел, как перед дворцом начинают собираться толпы горожан. О комендантском часе дружно забыли. Стражники, которые должны были бы разгонять эти толпы, наравне со всеми напирали на чугунную ограду и вытягивали шеи. Каждому не терпелось увидеть человека, объявившего себя сыном давным-давно умершего короля Тамароса.

Баронам и военным было никак не пробиться во дворец. Толпа окружила их и требовала известий. Увещевания и угрозы не действовали. Решив, что простой люд тоже должен знать правду, один из баронов, отличавшийся красноречием, согласился рассказать о появлении Дагнаруса. Откуда-то прикатили телегу, на каких возят пивные бочки. Барон вскарабкался наверх. Толпа обратилась в слух.

Барон почти дословно повторил все, о чем говорил Дагнарус. Он не скрывал своих симпатий к принцу. Вскоре и толпа, еще не видя Дагнаруса, прониклась к нему симпатией. Люди горячо кивали, отовсюду слышались одобрительные возгласы. Слова «виннингэльские солдаты — самые лучшие, самые храбрые и самые преданные солдаты в мире!» были встречены восторженным ревом. Многие когда-то сами служили в городском ополчении, у кого-то родные и друзья и сейчас несли дозор на крепостных стенах.

Когда барон заговорил о юном короле, его голос потеплел. Толпа сочувственно зашепталась, в особенности женщины.

— Как бы мы ни любили нашего юного короля, — продолжал барон, — нельзя забывать, что он — еще ребенок. Пройдет немало лет, пока он достигнет зрелого возраста. Но нам всем хорошо известно, кто сейчас является истинным правителем, заслоняясь этим ребенком.

Барон хмуро поглядел в сторону Храма. Все, словно по команде, повернулись туда же. По толпе побежал глухой ропот, становящийся все более явственным.

— Лицемеры! — прокричал им со ступеней Храма Ригисвальд. — А скольким из вас Церковь помогла, и, наверное, не один раз? Забыли, с каким смирением вы подымались по этим ступеням? Вы умоляли Церковь спасти вас от болезней. Вам было не под силу самим построить дом, и вы звали на помощь магов-строителей. Вы искали у Церкви защиту и находили ее. Да, мы совершали ошибки и за них ответим перед богами. Но вы сейчас можете совершить такую чудовищную ошибку, перед которой померкнут все наши. Одумайтесь, пока еще есть время!

— Мы поддерживаем принца Дагнаруса! — крикнул в ответ барон.

Толпа завопила приветствия, потрясая кулаками и топая ногами. В небо взвилась стая перепуганных голубей. Бароны и военные взгромоздились на телегу, и ликующая толпа покатила их к воротам дворца.

Ригисвальд поморщился и вернулся в храм. В вестибюле стояло несколько послушников и послушниц. Чувствовалось, что от безумия толпы им было не по себе.

— Так это правда, Почтенный Брат? — спросила бойкая курносая послушница. — Народ и в самом деле готов признать Владыку Пустоты?

— Чем торчать здесь, возвращайся-ка лучше к своим занятиям, — посоветовал ей Ригисвальд. — Думаю, скоро ты убедишься, что не зря училась магии.

— Дагнарус! Дагнарус! — вопила толпа у ворот дворца.

Кто-то раздобыл литавры, и собравшиеся придумали новое развлечение. Теперь они произносили имя принца по слогам, а в паузах ударяли в литавры.

— Даг-на-рус! — Бумм! — Даг-на-рус! — Бумм!

— Почти родная стихия для принца, — ворчал Ригисвальд, идя к себе. — Как будто и не расставался со своими дикарями.

Добравшись до помещения, служившего ему временным пристанищем, Ригисвальд с шумом захлопнул дверь и закрыл ее на засов. Стало тихо. Тишина несколько успокоила его, и он начал раздумывать над своими дальнейшими действиями. Надо сообщить о происходящем Шадамеру. Но когда? Сейчас? Или все-таки дождаться окончания этого позорного балагана? Ригисвальд решил не торопиться. Барон, к счастью для него, нынче далеко от Нового Виннингэля. Пусть наслаждается морским простором. Коронация Дагнаруса представлялась Ригисвальду делом решенным. Любопытно, конечно, как новый король мыслит избавиться от десяти тысяч кровожадных чудовищ, которых он собрал под стенами Нового Виннингэля? Наверняка он пообещал им город на разграбление.

Еще один, не менее любопытный вопрос: как поведет себя Дагнарус в отношении Церкви? Вряд ли он может рассчитывать на ее поддержку. Или может?

«Он обхитрит и Церковь, — решил старик, укладываясь на койку и пытаясь стряхнуть с себя заботы и тревоги этого сумасшедшего дня. — У Дагнаруса хватит обаяния, чтобы и в Церкви перетянуть многих на свою сторону. А от упрямцев он попросту избавится. Так что на твоем месте, Кловис, я бы поспешил вовремя убраться с дороги новоявленного короля».

Ригисвальд погружался в сон. В мозгу промелькнуло: ему и самому не помешает вовремя убраться с дороги новоявленного короля. И что его дернуло влезть с этим дурацким вопросом о врикиле? Вопрос очень и очень не понравился Дагнарусу. У него был такой взгляд… Ригисвальд вспомнил глаза принца и вскочил с постели. Сна как не бывало.

Старик порылся в карманах сутаны и достал пузырек с землей. Насыпав несколько щепоток под дверь, он пробормотал слова заклинания. Владыку Пустоты оно едва ли остановит. Но Дагнарусу сейчас не до излишне любопытного старика. Да и вряд ли принц станет марать руки сам. Пошлет кого-нибудь из приспешников. А вот их-то заклинание непременно остановит. Во всяком случае, врасплох его не застигнут.

Сжимая в руке пузырек, Ригисвальд снова лег и заставил себя заснуть.

Все это время принц Дагнарус оставался во дворце. Ему отвели уютное помещение. Стол был уставлен закусками и винами. В пище Дагнарус не нуждался — его кормила Пустота. Он не мог без отвращения смотреть даже на самые изысканные кушанья. Однако, чтобы не будить лишних подозрений у окружавших его людей, Дагнарус научился делать вид, будто ест. Иногда ему приходилось проглатывать один или два кусочка, но чаще он просто размазывал еду по тарелке. Зато пить он мог и пил постоянно, нередко сверх всякой меры.

Вино помогало ему избавиться от пристальных, упрекающих взглядов Гарета, Шакура и всех тех, кого он убил. Вино вновь делало прекрасной эльфийку Вэлуру: в прошлом — его страстную любовь, а теперь (вот уже двести лет подряд) — отвратительную женщину-врикиля, которую он ненавидел наравне с собой. Вино позволяло терпеливо сносить промахи Шакура, хотя Дагнарус не раз порывался отправить его в Пустоту. Наконец, вино давало принцу возможность жить бок о бок с таанами. Он собственными руками выковал это смертоносное оружие, ставшее ему ненавистным. С недавних пор Дагнарус начал опасаться, как бы оно не оказалось приставленным к его горлу.