— За восемьдесят лет моих гаданий такого я еще не встречал, — сказал он Вольфраму. — А ты, господин, знаком с гаданием?

Вольфрам был хорошо знаком с гаданием, но сделал вид, будто не расслышал вопроса.

— Чтобы погадать, я должен разжечь огонь там, где он горел в прошлом. На месте старого костра я зажигаю новый и в пламени вижу происходившие события. По вечерам Дети Даннера часто грелись в шатре у очага, и он, как говорят, не успел выстудиться. Я отправился в шатер, развел там огонь и стал вглядываться в пламя. Вскоре я увидел Детей. Они сидели возле очага. Я ясно видел их лица. Потом один из них сказал, что слышит шум. Он встал, подошел к пологу и…

Маг развел руками.

— … и это все.

— Что значит «все»? — спросил Вольфрам.

— У меня перед глазами стало черным-черно, как будто шатер наполнился густым и едким дымом. Завеса мешала мне что-либо видеть и слышать. Она скрыла даже огонь в очаге. Мне почудилось, что я задыхаюсь от дыма. Я испугался: ощущение было очень правдоподобным. Потом я сбился, и гадание рассыпалось.

— Ты его повторял?

— И не собирался, — сердито пробормотал маг Огня. — Я вернул той женщине деньги и сказал, чтобы больше не приходила. Ей я не стал говорить, но тебе скажу. Это было проклятие.

— Какое еще проклятие? — насторожился Колост, — В прошлый раз ты мне ничего про это не сказал.

— Спроси его, — отрезал маг, кивнув на Вольфрама, и захлопнул перед ними дверь.

Вольфраму ничего не оставалось, как пойти к Колосту обедать.

— А ты не пытался найти другого мага? — спросил он Колоста после их скромной трапезы.

— Старик успел им всем рассказать. Едва они слышали от меня слово «шатер», как тут же начинали махать руками и отказываться. Это и заставило меня отправиться на Драконью Гору.

Вольфрам отодвинул от себя миску и потянулся к кружке. Ему нестерпимо хотелось пить, но аппетит куда-то пропал. В жилище Колоста, как и у всех дворфов, было лишь кое-что из одежды, предметы конской упряжи да немного кухонной утвари. Есть приходилось, сидя на корточках. Огонь очага давал и тепло, и свет.

— Что это за проклятие, о котором сказал старик? — спросил гостя Колост. — И с чего он решил, что ты об этом знаешь?

Вольфрам залпом допил эль и налил себе еще.

— Скорее всего, он говорил о проклятии Тамароса, — ответил Вольфрам, обтирая пену с губ. — Ты слыхал о таком?

Колост покачал головой.

— Не знаю, правда или нет, но когда король Тамарос разделил Камень Владычества на четыре части, он взял с тех, кому их вручал, особую клятву. Если какой-то из народов окажется в беде, остальные должны будут прийти ему на помощь и отдать свои части Камня. Скажи, ты слышал о падении Старого Виннингэля?

Колост кивнул.

— Но ты вряд ли знаешь про один случай. Когда Владыка Пустоты собирал силы, чтобы напасть на Виннингэль, король Хельмос — Тамарос к тому времени умер — послал гонца к Даннеру и попросил вернуть нашу часть Камня. Рассказывают, что Дети Даннера наотрез отказались отдать Камень. Дворфам нет дела до войн между людьми — так они ответили посланцу Хельмоса.

— Правильно ответили. Нам тоже нет дела до их войн, — хмуро сказал Колост.

— Дела-то нет, но ведь все поклялись. И все нарушили клятву. Не только дворфы — эльфы и орки тоже не захотели отдать Хельмосу свои части Камня. Поэтому Старый Виннингэль пал. Многие верят, что Тамарос из могилы проклял клятвопреступников и пообещал, что им все равно придется держать ответ.

Колост нахмурился. Дворфы не были столь же суеверными, как орки, а в вопросах чести не отличались щепетильностью эльфов. Однако и у них существовал свод достаточно строгих нравственных заповедей, где нарушение клятвы считалось очень серьезным проступком. Виновного нередко изгоняли из клана.

— Если человеческий король проклял нас, он был прав, — заключил Колост.

— Вероятно, да, — без особой уверенности сказал Вольфрам и снова приложился к элю.

— Значит, мы прокляты? — опять спросил Колост.

— Да. — Вольфрам немного подумал и махнул рукой. — Правда, я не верю в эти россказни с проклятием Тамароса. Насколько я знаю, он был добрым человеком, который и мухи не обидит. Просто беды Хельмоса перешли к нам. Тогда ни мы, ни эльфы, ни орки не захотели ему помочь. И что же? Прошло более двухсот лет, и теперь Владыка Пустоты угрожает нам. А три месяца назад история повторилась, — с горечью добавил он. — Я говорю про Детей Даннера. Дворфы наверняка слышали их крики, но поленились выбраться из теплых постелей и узнать, в чем дело. Сон был важнее. Вот и проспали…

— Так этот Дагнарус, король Нового Виннингэля, и есть Владыка Пустоты?

Вольфрам кивнул.

— Но какое ему дело до нас?

— Большое. Ему нужна наша часть Камня Владычества, — ответил Вольфрам.

Глаза Колоста изумленно расширились и тут же превратились в две гневные щелочки.

— Он… украл наш Камень?

— Не сам, а его подручные, — ответил Вольфрам. — Они же убили Детей Даннера.

— Ты уверен?

— Нет, — без обиняков сказал Вольфрам. — Просто мне так кажется.

— Но как нам вернуть Камень?

— Ты его не вернешь. — Вольфрам допил остатки эля. — Можешь называть это проклятием Тамароса. Или проклятием дворфов, если такое название тебе больше по вкусу. Думаю, так будет правильнее. О Камне надо было заботиться, пока он лежал в шатре. А теперь что толку?

Вольфрам встал.

— Спасибо за гостеприимство. Спокойной тебе ночи, Колост, и удачи во всем.

— Решил покинуть Сомель?

— Да. Утром.

— И ты не хочешь нам помочь?

— Мне нечем вам помочь, так чего путаться под ногами?

Колост проводил его до порога и открыл дверь.

— Жаль, что…

Он не договорил и посмотрел куда-то поверх Вольфрама.

— Ты о чем? — насторожился Вольфрам, озираясь по сторонам. — Увидел кого-то?

— Нет. Подумал о другом, вот и забыл, о чем хотел сказать. Счастливого тебе пути.

— Я тоже на это надеюсь, — признался Вольфрам.

Он пристально вглядывался в темноту улицы, но час был поздний и почти все дворфы уже спали. Вольфрам обернулся и подозрительно посмотрел на Колоста. Предводитель предводителей кланов стоял в дверях и молча глядел на него.

Вольфраму вовсе не улыбалось провести ночь в шатре с окровавленными стенами, но это было все, что он мог сделать для убитых Детей Даннера. Пусть проведенная там ночь станет и его наказанием, и его покаянием. Махнув на прощание Колосту, Вольфрам скрылся во тьме.

Колост молча улыбнулся собственным мыслям.

За Вольфрамом по темным городским улицам неотступно следовал… громадный светящийся зверь. То был серебристо-серый волк.

Вольфрам вернулся в шатер и приготовился провести в нем долгую ночь. Было довольно холодно, но огня разводить он не стал. Не хотел нарушать темноту. Он повидал сегодня достаточно, чтобы беспокоиться о каких-то там удобствах. Прежде чем уснуть, Вольфрам сел на пол и собрал вокруг себя души убитых Детей Даннера. Поскольку он никогда не видел их, то мысленно придал им черты тех, своих друзей детства. Где-то они теперь? Кого-то, подобно Гильде, уже нет в живых. А кого-то, подобно ему, вина гонит по свету.

— Вы не виноваты в случившемся, — сказал Вольфрам, обращаясь к душам Детей. — Сегодня маг Огня рассказал мне про тьму. Она чуть не задушила его. Эта тьма называется Пустотой. Похитившие Камень Владычества были порождениями Пустоты. Есть такие страшные и отвратительные существа. Их называют врикилями. Двоих мне пришлось видеть собственными глазами, и мне этого хватило. Ими движет сила Пустоты. Даже если бы все дворфы Сомеля вышли против них… и то не знаю, удалось бы дворфам помешать им. Может, да, а может, и нет. Вам не удалось.

Вольфрам вздохнул. Какое-то время он сидел молча, потом сказал:

— Вы не сумели уберечь Камень Владычества, зато уберегли более драгоценные сокровища. Вы сохранили свои души. Вы встали против врикилей, сражались с ними, и потому Пустота была не в силах захватить вас. Мы сможем обойтись и без Камня. Двести лет он лежал здесь, и никто даже не замечал этого. Пройдет еще двести лет, и дворфы забудут, что у них когда-то был Камень Владычества. А теперь спите спокойно. И не бойтесь: вам не приснятся страшные сны. Обещаю. Засыпайте, и вы проснетесь на солнечной равнине и побежите по ней. Ваш бег будет длиться вечно. И Волк будет бежать рядом с вами.