Славка молчал, заталкивая игрушки в огромные прочные пакеты. Прежних переездов он не помнил, а этот, наверное, не забудет ещё долго… Ненавидела себя за это…

Игрушки вынести на помойку рука не поднялась. Я потом их заберу… Тоха поймёт… Должен…

Позвонила Антону уже от подъезда…

Сквозь слёзы прошептала что-то о том, что очень сожалею, но мы со Славкой уехали… Попросила прощения, ощущая, как земля уходит из-под ног…

Он промолчал в ответ. Через минуту моих всхлипываний повесил трубку…

Жирная точка оказалась кляксой…

Господи, я всё-таки окончательно и бесповоротно сошла с ума…

— Мам, пошли, — Славка сжал мою руку, потянул к ожидающей нас машине. — Я же не плачу. А ты большая, и ноешь… А мороженое когда купишь? Ты обещала…

Вытерла слёзы. Обняла сына…

— Как только вещи в номер занесём — сразу в кафе пойдём, договорились? — я провела ладонью по мягким детским волосам, ощущая себя последней тварью на планете…

Господи, ну пусть я всё делаю правильно… Ну пожалуйста…

Я сделала глоток кофе, поставила чашку на видавший виды щербатый кухонный стол, поплотнее запахнулась в кофту. Тихо всхлипнула, проводя пальцем по экрану мобильника и перечитывая последние сообщения от Тохи… За сегодняшний вечер их уже два — "Славку пожалей, Аня!", отправленное два часа назад, и "Ответь хотя бы, квартиру сняла? Помощь нужна?", пиликнувшее вот буквально пять минут назад. Вытерла слёзы…

Быстро напечатала ответ: "Антош, всё хорошо, жильё конечно сняла, на работу устроюсь на днях, не переживай. Если понадобится помощь — я попрошу". Отогнала от себя всплывшую в памяти родную квартиру, в которой мы со Славкой оставили порядочный бардак, когда уходили… Господи, я никогда больше не встану у большого окна, не посмотрю вниз на город с семнадцатого этажа…

Тохе там сейчас, наверное, бесконечно одиноко одному… Надеюсь, ему хватает ума приглашать почаще Ольгу…

Я не отвечала ему уже два дня. Просто в один прекрасный момент осознала, что теряю невероятное количество сил на бесполезные попытки объяснить Антону тот факт, что я банально не хочу жить как прежде и сама вполне могу позаботиться о собственном сыне. Да, не так хорошо, как мы заботились с ним вдвоём, но тем не менее могу…

Квартиру я сняла три дня назад, через день после ухода. Крошечная мрачная однушка, но это первое, что папалось под руку. Славка здесь очень плохо спит — слишком непривычное место и неудобный диван…

Конечно, теперь я найду что-то получше и поуютнее. Обязательно с красивым видом из окна…

…Телефон неожиданно ожил в руке, нервно завибрировал, напоминая о том, что звук я так и не включила, опасаясь случайного звонка в то время, пока засыпал Славик.

Скользнула взглядом по экрану. Замерла, оглушённая тишиной между двумя короткими сигналами, ощущая, как сердце ухает в пятки…

Денис.

Чёрт, я же знаю, что он скажет! Но проигнорировать его звонок не могу при всём желании…

— Да… — я нервно облизала губы, поднося мобильник к лицу.

— Ань… Я не поздно?! Привет… — на заднем фоне на этот раз стояла тишина, благодаря которой родной голос звучал чисто и отчётливо, в полной мере передавая эмоции лёгкой растерянности и неуверенности…

— Привет… — я счастливо улыбнулась. — Не поздно конечно! Опять ругаться звонишь?

Денис глубоко вздохнул.

— Да нет… — он неловко усмехнулся. — Я вообще спросить хотел… Правда, что ты ушла от Антона, Ань?!

Ну вот знала же…

Закусила губу, раздумывая над ответом. Точнее, над возможной реакцией бывшего мужа на подтверждение этой новости.

— Правда.

Послышалось шипение в трубке, щелчок зажигалки…

— Почему, Анют?

Потому что хочу к тебе…

— Просто поняла, что нам обоим так будет лучше.

— М-м-м… А о сыне ты подумала? — мелодичный мягкий голос стал жёстче, в нём появились начальственные ноты.

Я тяжело вздохнула. Он просто неисправим…

— Подумала, Денис. Не беспокойся.

— У тебя потрясающий талант всё портить, Анют…

По щеке прокатилась слеза…

— Знаю. Если это всё, что ты хотел мне сказать…

— Ань, подожди! — голос Дениса резко стал нервным и недовольным. — Я мог бы помочь, только скажи, где вы…

— Спокойной ночи, Денис Юрьевич.

— Аня! Давай поговорим нормально…

Я нажала отбой. На всякий случай выключила телефон. Сердито стёрла со щёк слёзы.

Мать его… Мне не нужны разговоры! Я сыта ими по горло. Ну почему Денис такой… трудный?!

Нет, наверное, если бы я попросила приехать, он бы приехал. И даже помог бы… Но я не хочу больше просить. Он уже отказался взять меня с собой, почему-то решив, что так будет лучше для всех. И смысла навязываться я не вижу.

Может быть, если он позвонит через пару дней, мы сможем нормально пообщаться. Но не сейчас…

Денис позвонил утром.

Я бы обязательно взяла трубку, если бы снова не забыла включить звук… Но я забыла, а вибрацию я опять прозевала, пока мы со Славкой собирались в садик.

Горько вздохнула, глядя на два пропущенных вызова от него — не судьба, да?

Сегодня после обеда я должна подъехать в свой магазин — меня готовы взять обратно на работу. Сначала просто на кассу, а через пару недель обещали вернуть должность старшего кассира… Интересно, если Денис узнает об этом, то будет ходить к нам за продуктами? Было бы забавно снова встретиться вот так, почти случайно…

Я замерла, так и глотнув кофе из чашки. А почему бы и нет, собственно? Все эти телефонные звонки и недосказанность, какое-то натянутое сожаление, попытки нормально поговорить, будто одолжение с его стороны… Бесит невероятно.

Мне нужно глаза в глаза. Мне необходима его настоящая реакция. Я хочу знать, что он чувствует на самом деле…

Усмехнулась, снова придвигая к себе телефон. Боясь передумать, торопливо отыскала номер Галины Фёдоровны — уж она должна знать наверняка… Чёрт, безумная идея, но от её осознания неожиданно на душе стало тепло и щекотно, а по венам лениво заструились колкие адреналиновые мурашки…

Я окинула взглядом высокое полукруглое здание, стоявшее на отшибе. Уже привычно зашагала вместе с остальными к открытым откатным воротам, служившим здесь в качестве входа на территорию…

Когда-то крупное деревообрабатывающее предприятие, занимающееся производством слоистой клееной древесины, древесно-стружечных и древесно-волокнистых плит, также имеющее цеха для производства корпусной мебели — моё новое место работы.

И не только моё, конечно…

Меня определили в цех сушки шпона — беспрерывная обработка, весь день на ногах. Основная задача — укладывать готовый высушенный шпон, проходящий через длинную газово-сушильную машину, в пачки для отправки на сортировку и в клеевой цех. Зарплата пока смешная, но в ближайшем будущем обещают едва ли не в два раза больше…

В смену я не могла выйти из-за Славика, поэтому работала на пятидневке — привычный график. С той лишь разницей, что добираться сюда из города приходится в два раза дольше, чем на стекольный завод, и я постоянно опаздываю и отпрашиваюсь пораньше…

Наверное, я просто изначально рассматривала работу в цеху как временную, и мне не было тут сложно или неуютно. Интересно, по-своему любопытно, действительно легко. Наставница, худощавая женщина, более двадцати лет отдавшая этому комбинату, оказалась бойкой и болтливой, с жаром уверяя меня в том, что я очень вовремя устроилась сюда работать, ибо с приходом нового начальства наше производство, пережившее за много лет своего существования все круги ада, обязательно ждут большие перемены к лучшему… Это повторяли все, кто хоть сколько-нибудь долго трудился на этом заводе. И меня эта уверенность с одной стороны забавляла, а с другой… я почему-то тоже верила в то, что Денис обязательно справится…

За эти две недели мы так и не встретились, хотя раз в пару дней я непременно брала трубку и отвечала на его многочисленные звонки. Старательно уверяла, что у нас со Славкой всё хорошо, но адрес упорно не давала. И до сих пор не призналась в том, что пришла работать сюда, к нему…