Темная масса дубовых деревьев уже была видна между стволов олив, и я начал притормаживать, выбирая лучшую ветку, чтобы нырнуть в древесную крону, когда второй отряд всадников выскочил из засады и двинулся мне наперерез. Понимая, что не смогу их обогнать, я решил вернуться к горе в надежде спрятаться между скал.

Если я смогу забраться на большой валун, а у них не окажется арбалетов, или боги заколдуют их оружие, я смогу уйти или, по крайне мере, не буду убит в горячке преследования.

Я летел по пыльной земле под оливами, а какая-то часть меня, наиболее разумная, наверное, успела отметить, что силы вернулись ко мне после царской тюрьмы. Я успел сделать это приятное открытие, когда всадники догнали меня, прежде чем я добрался до скалы.

Лошади мчались прямо на меня, и мне приходилось крутиться волчком, чтобы не попасть под их копыта. Лошади были везде, они визжали. Казалось, весь мир с визгом мчится на меня.

Глава 11

Вор (ЛП) - i_002.png

Я услышал, как повернулся ключ в дверном замке, охранники открыли дверь камеры и втолкнули внутрь халдея. Не поворачивая головы, я заметил в дверном проеме его силуэт и Софоса рядом с ним. После того, как дверь была закрыта и заперта, в камере опять стало темно. Я лежал спокойно и надеялся, что он не увидит меня.

— Учитель? — прошептал Софос.

— Да, вижу, — ответил халдей, и мои надежды увяли.

Я слышал, как он приближается ко мне короткими осторожными шагами. Подойдя близко, он присел на корточки и протянул руки вперед. Одна из них коснулась моей ноги, затем рукава и спустилась к запястью; наконец он быстро коснулся моей руки, чтобы проверить, был ли я живым и теплым или мертвым и остывшим.

— Он жив, — сказал халдей Софосу, положив ладонь на мои пальцы и сжимая их.

Кажется, он пытался меня утешить.

— Ген, ты меня слышишь? — прошептал он.

— Отойди.

В темноте он нашел мое лицо и откинул волосы со лба. Очень нежный жест.

— Ген, я должен перед тобой извиниться. Прости меня.

Я не ответил. Только несколько минут назад я вынырнул из омута боли, полностью поглотившего меня. Мне не нужны были его извинения.

Софос преклонил колени рядом со мной в темноте.

— Как ты сюда попал? — прошептал он, словно охранники спрятались за дверью и подслушивали разговоры заключенных.

— В телеге.

Халдей фыркнул. Его пальцы оставили в покое мое лицо, и я почувствовал, как они легким движением ощупывают мою рубашку на груди, где она стала жесткой от засохшей крови.

— Не надо, — сказал я. Мой голос был тихим и слабым. Я попытался взять себя в руки и повторил: — Просто оставьте меня в покое. Я в порядке. Отойди.

— Ген, я думаю, кровотечение остановилось. Мне оставили мой плащ. Посмотрим, получится ли завернуть тебя в него.

— Нет, — сказал я, — нет, нет, нет.

Я не смел покачать головой, но я отчаянно не хотел, чтобы меня заворачивали в плащ. Мне не нужен был его плащ. Я не хотел, чтобы он клал руку мне под голову и приподнимал ее, чтобы подложить полу плаща, а потом с помощью Софоса проделывал то же самое с нижней частью моего тела. Когда он не заметил у меня под волосами на затылке шишку, я застонал в знак протеста. Боль нахлынула на меня черной волной, и я снова погрузился в нее.

Последнее, что я услышал, был спор халдея с охранником, он требовал воду и чистые бинты.

* * *

Когда я снова очнулся, серенький свет сочился между прутьями решетки в окне, и я разглядел сидящего в углу Софоса. Моя рубашка была расстегнута, а грудь перевязана белыми бинтами. Должно быть, халдей сумел привести убедительные доводы. Софос заметил, как я скосил глаза на свою грудь и сообщил:

— Он сказал стражнику, что тебя всегда можно убить позже, но если ты умрешь сам, то тебя не сможет судить никто, кроме богов.

Спасибо, утешил.

— Где все? — спросил я.

Он подошел ближе и, скрестив ноги, уселся рядом со мной. Я лежал на плаще халдея, прикрытый его полами.

— Они пришли час назад и забрали халдея, — сказал он. — Пол и Амбиадес умерли. Солдаты ждали нас на вершине скалы. Это Амбиадес рассказал им о тропе. — он подождал, но так как я не придумал ничего в ответ, сказал: — Мы видели все сверху.

Вот за что халдей извинялся. Капитан царской гвардии и его люди ждали нас на склоне горы. Я не сомневался, что на главном пути нас тоже ожидала засада, но капитан сделал ставку на то, что халдей покинет Аттолию тем же путем, которым пришел. Когда Пол с халдеем подтолкнули Софоса на скалу, он увидел солдатские сапоги, но его втащили наверх прежде, чем он успел крикнуть. Халдей с Полом ничего не подозревали и вместе с Амбиадесом последовали за ним. Когда капитан, командир телохранителей спросил, где я, халдей, все еще сердясь на меня, сказал:

— Спасает свою шкуру.

Распластавшийся на вершине валуна, я был хорошо виден сверху.

— Он планирует засаду, — сказал один из солдат и поднял арбалет.

— Царица хотела получить всех живыми, — напомнил ему капитан.

— Не трудитесь убивать его, — с горечью сказал халдей. — Он просто прячется. Когда он спустится, вы его арестуете.

— Он вооружен, — возразил капитан и приложил руки ко рту рупором, чтобы криком предупредить своих людей, но опустил их, когда халдей пренебрежительно пожал плечами.

— Единственное, что он может сделать с мечом, это украсть и продать его.

Вот почему они стояли смотрели, как я превращаю организованную погоню в сумятицу кричащих людей и лошадей. Разъяренный капитан повернулся в сторону халдея, который выглядел настолько ошеломленным, что капитан, вероятно, изменил свое мнение о сговоре пленников:

— Не то, что вы ожидали? — спросил он с кривой усмешкой. Халдей покачал головой, глядя, как я бегу в укрытие. — Мои люди перехватят его, — пообещал капитан, когда я исчез под оливами.

— Готов, — сказал Амбиадес, когда всадники погнали меня обратно. — Туда ему и дорога, — добавил он, когда они набросились на меня.

— Заткнись, Амбиадес, — сказал халдей.

— Им придется избить его, чтобы арестовать, — заметил капитан.

— Они справятся без проблем, — печально ответил халдей, не зная, как сильно мой отец желал, чтобы я стал солдатом, а не вором.

* * *

— Я еще никогда не видел, чтобы кто-то мог победить стольких солдат, — сказал Софос, сидя на холодном полу рядом со мной.

— Да ты вообще еще ничего толком не видел, — заметил я. — Расскажи мне об Амбиадесе.

Мне не хотелось говорить о схватке в горах. Там случилось что-то нехорошее. Я не мог вспомнить, что именно. И не хотел вспоминать. Но Софоса трудно было отвлечь от этой темы.

— Наверное, ты прав. Но ты ранил двоих и, думаю, убил одного.

Я закрыл глаза. Вот о чем я не хотел думать. Я вообще не собирался никого убивать, но я запаниковал, когда над моей головой со всех сторон поднялись мечи.

— Мы видели, как ты бежал обратно к горе, — продолжал беспощадный Софос. — Почему они тебя догнали?

— Слишком много камней, — прошептал я. Усталость наваливалась каменной плитой. — А они ехали на свежих лошадях.

* * *

Сначала спешились только четверо солдат. Я ранил одного из них в предплечье, затем разоружил другого, но мой клинок зацепился за его рукоять. Я не смог бы освободить большой меч, но игрушку Софоса я разблокировал как раз вовремя, чтобы отбить новый выпад. Навыки, о которых я, казалось, позабыл, неожиданно вернулись ко мне; я перевел блок в выпад и вонзил клинок в противника, конечно, убив его. Это ощущение практически не отличалось от рубки манекена.

Я был в таком ужасе, что когда он стал валиться мне под ноги, я позволил мечу выскользнуть у меня из рук. Я не хотел быть солдатом. Я стал вором, именно для того, чтобы избежать убийства. И вот к чему это привело.

Легкий толчок заставил меня отступить на полшага. Я опустил глаза вниз: моя рубашка вздулась на груди шатром, вокруг прорехи в ткани расползалась кровь, и из этой дыры торчала рукоять меча. Острие должно было пронзить меня насквозь, но клинок скользнул вдоль ребер, чтобы выйти где-то под мышкой. Я очень ясно запомнил, что на стали был виден только короткий мазок крови.