— Эй, детки!

Эстер и Блэр отозвались сразу, но Джени, разгоряченной сражением, пришлось крикнуть еще два или три раза. Когда все были в сборе, «новая сестра» заявила:

— Итак, у нас теперь новая игра. Она называется «Рабы и надсмотрщик».

Надсмотрщиком была Аманда. Она сняла поясок и привязала его к палке, сделав что-то вроде кнута, а потом заставила малышей полоть сорняки и ходила взад-вперед, покрикивая: «Быстрее! Быстрее!»

На какое-то время это сработало. Все как сумасшедшие принялись выдергивать траву, а у Джени появилась великолепная возможность изображать стоны и страдания от побоев плетью, что она и делала. Пояс от платья не мог причинить никакой ощутимой боли, но изображать боль было довольно легко, поскольку Аманда взмахивала «кнутом» так, словно хотела ударить по-настоящему. Новая игра надолго увлекла детей, и к тому моменту, когда Джени начала требовать своей очереди стать надсмотрщиком, значительная часть клумб была прополота.

Внезапно открылась входная дверь, и на крыльцо вышла Молли. Аманда тут же отдала Джени плеть и снова уселась на скамью.

Дэвид подошел к мачехе. Молли явно была изумлена тем, как много дети успели сделать.

— Да, — сказал Дэвид, — папа удивится.

— Он будет очень рад. Аманда вам помогала?

— Конечно, — ответил Дэвид, — еще как помогала.

Моли подошла к скамье, что-то сказала Аманде и потрепала ее по плечу. С крыльца было как следует не разобрать, но Дэвиду показалось, что девочка ничего не ответила.

Потом Джени стала играть в «Рабов и надсмотрщика» с Блэром и Тессер в качестве рабов, а Дэвид решил устроить Аманде экскурсию по саду. Они увидели и небольшую рощицу очень старых деревьев позади дома, и высохший ручей в самом конце участка. В гараже-конюшне он показал ей старые ясли, из которых ели лошади, и сеновал с остатками сена под крышей. Там Дэвид наконец смог поговорить с сестрой.

— Почему ты сказал моей маме, что я вам помогала? — спросила Аманда.

— Потому что ты действительно помогала, — ответил Дэвид. — Мы бы и половины не сделали, если бы ты не придумала эту игру про рабов и надсмотрщика.

Аманда хмыкнула:

— Скажешь тоже! Я и не собиралась ничего пропалывать. Я просто практиковалась. Важной частью оккультных практик является проявление власти над другими людьми. Мне просто было интересно посмотреть, смогу ли я их заставить работать, вот и все.

— Ну что ж, у тебя получилось.

Аманда пожала плечами:

— В этом нет ничего особенного, когда уже умеешь подчинять других людей своей воле.

— А что такого в том, что я сказал твоей маме? — спросил Дэвид. — Она ведь очень рассердится, если узнает, что ты ничего не делала.

— Мне все равно, — сказала Аманда.

Дэвид внимательно посмотрел на нее:

— Но почему?

— Потому что я ее ненавижу. Вот почему.

— Ты ненавидишь Молли? — Дэвид не мог поверить в то, что слышал. Молли в принципе не походила на человека, которого можно ненавидеть. Можно было вовсе не испытывать к ней никаких чувств, но ненавидеть…

— Я ненавижу ее, — повторила Аманда, — за то, что она развелась с отцом.

— Папа говорит, что они развелись по обоюдному согласию, — сказал Дэвид. — Ну, как бы согласились разойтись.

— Ну так вот, мой папа говорит по-другому, а уж он-то знает наверняка. Это она развелась с ним, и, когда я уже почти привыкла жить с мамой в нашей квартире и у меня появилась подруга и все такое, она взяла и вышла замуж за твоего отца, который вообще бедный и у которого полно детей, о которых ей теперь надо заботиться, а ведь это даже не ее дети, и нам пришлось переехать в эту глушь, и я больше не могу видеться с Леей, и мне теперь придется ходить в какую-то дурацкую сельскую школу, где мне не с кем будет общаться и где все будут меня ненавидеть!

— Ух ты! — только и смог сказать Дэвид. Но через минуту заметил: — Но мой отец не бедный.

— Ну да, если не сравнивать его с моим отцом.

— Откуда ты это знаешь? — спросил он.

— Потому что мне так папа сказал.

— А-а, — Дэвид даже не удивился. — А всё остальное тоже он тебе сказал?

— А ему и не надо было мне ничего говорить. Я сама это знала. Но мы говорили об этом. Мой папа понимает, что я чувствую. И он не винит меня за то, что я злюсь.

На это мальчик уж и вовсе не знал, что ответить, поэтому только кивнул. Впрочем, Аманда на этом не остановилась:

— Спорим, твой отец тоже не любит сверхъестественное! Спорим, он просто ненавидит всё это! Ведь так?

— Нет, — отозвался Дэвид. — Я не думаю, что он ненавидит сверхъестественное. Просто обычно, когда речь о чем-нибудь таком заходит, он улыбается.

— Вот видишь! — яростно прошипела Аманда. — Как раз то, о чем я говорю.

— А моей маме все это очень нравилось, — помолчав, заметил мальчик. — На самом деле, — он посмотрел на Аманду, — она сама отчасти была такой же. Ну, я имею в виду сверхъестественной.

— Серьезно? — спросила Аманда. — Это как?

Дэвид ответил не сразу.

— Ну, она верила в существование духов и привидений, еще она разговаривала с животными, и ей нравилось все необычное и сказочное. Мне кажется, она даже умела предвидеть будущее. По крайней мере, иногда.

— Что, твоя мама в самом деле верила в такие вещи?

Дэвид кивнул.

— Странно, — заметила Аманда.

Но он уже не слышал ее, обдумывая сказанное только что — о том, что его мама имела отношение к миру сверхъестественного. Он помнил, что она верила в хорошие приметы, такие как радуга или колокольный звон. И то, что она всегда находила мистический смысл в обычных явлениях. Он вспомнил и о ее даре предчувствия — как она иногда знала заранее о том, что еще не произошло. После ее смерти Дэвид понял, что она, вероятно, предчувствовала свой уход задолго до того, как остальные сообразили, что с ней происходит. Оглядываясь назад, мальчик только теперь понимал, что она начала учить его помогать отцу заботиться о младших задолго до того, как стало известно о ее тяжелой болезни.

Внезапно до Дэвида вдруг дошел смысл только что произнесенного Амандой слова.

— Странно? — переспросил он. — Что странного в том, чтобы быть сверхъестественным? Я думал, что ты и сама такая.

— Я-то да, — ответила девочка. — Просто как-то необычно, что твоя мама тоже была такой.

Пока что Дэвид твердо знал лишь одно: никогда невозможно понять, что у Аманды на уме. После беседы на сеновале в гараже, когда они поговорили о родителях и прочих важных темах, мальчик решил, что теперь он хоть немного нашел с «новой сестрой» общий язык. Но стоило ему заговорить с ней в следующий раз, Аманда сделала такое лицо, как будто ее сейчас стошнит, и нарочито медленно развернулась к нему спиной. Дэвид так и не смог понять, в чем было дело. Он совершенно не мог взять в толк, почему девочка так себя ведет, за единственным исключением: в комнату как раз входила Молли. Возможно, именно этим объяснялась странная реакция Аманды.

Позже, вечером того же дня, Дэвид сидел на крыльце и смотрел на газон, ставший положенного ему цвета — зеленого, когда из дома вышла Аманда и встала прямо перед ним.

Мальчик осторожно поднял на нее глаза, опасаясь увидеть «фирменный взгляд», но девочка неожиданно улыбнулась:

— Я отправляюсь собирать травы. Хочешь присоединиться?

И тут же развернулась и пошла прочь так быстро, что Дэвиду пришлось почти бежать, чтобы догнать ее.

— Травы? — переспросил он. — А какие травы?

— Да самые обыкновенные.

— В смысле, для готовки?

— Фу, нет, конечно. Для магии. Некоторые растения обладают магическими свойствами. И поэтому их используют почти в каждом заклинании, зелье или приворотном напитке. Лея покупает все необходимое в фитомагазине, но здесь, за городом, можно насобирать травы самостоятельно, если знаешь, что брать.

— А какие тебе нужны?

— Аконит и бледная поганка, а еще лапчатка — что-то типа этого.

— И где ты собираешься их искать?