— Ты держишь свое слово, Эмма, — произнесла она. — Иди сюда.

Я приблизилась, про себя удивляясь, что ее голос не изменился. Мне представлялось, что я найду ее в слезах, в отчаянии. Но я ошиблась: она была холодна и полна решимости.

Взяв у меня ларец и открыв его ключом, который был у нее наготове, она вынула из-за корсажа прядь волос и сказала:

— Видишь, это все, что от него осталось.

Она крепко прижала прядь к губам, потом заперла в тот же ларец, присоединив этот сувенир смерти к сувенирам любви.

Потом, спрятав ларец под подушку, на которую она тотчас уронила голову, королева закрыла глаза и прошептала фразу, что я однажды уже слышала из ее уст:

— Это кара Небес!

К несчастью, события внешней политики вскоре вернули эту бурную душу, не умевшую жить без страстей и пожираемую жаждой любви или ненависти, к тому ожесточенному состоянию, которое так ненадолго оставило ее под влиянием пережитых скорбей.

Термидорианский переворот, обрушив возмездие на головы тех, кто был наиболее причастен к казни короля Людовика XVI и королевы Марии Антуанетты, принес Каролине мимолетное облегчение. Однако для революционной армии этот переворот стал чем-то вроде боевого сигнала, сразу удвоив ее рвение. Мои старые таблички для письма поныне хранят даты побед генералов-республиканцев, которые я записывала по мере поступления все новых вестей об этих ошеломлявших нас военных успехах. Ведь Франция, со всех сторон окруженная противником, как нам казалось, должна была неизбежно покориться.

Австрийцы, проникнув было на французскую землю, стали отступать и 16 августа сдали Ле-Кенуа генералу Шереру, а 28-го генерал Пишегрю вынудил их покинуть Валансьен. 30-го форт Конде открыл свои ворота перед французской армией. Наконец, 30 апреля был отбит Ландреси — таким образом, из четырех городов, захваченных войсками императора, ему не удалось удержать ни одного.

Не лучше шли дела и на испанской границе: Фонтараби и Сан-Себастьян были в руках генерала Монсея, а крепость Бельгард только что занял генерал Дюгомье.

Генерал Журдан, командующий армией Самбры-и-Мёзы, делал успехи, внушавшие нам немалое беспокойство: завладев Ахеном, он 2 октября выиграл бой при Альденховене, 3-го взял Юлих, а далее последовательно Андернах, Кобленц, Маастрихт, Кёльн, и это в то самое время, когда Пишегрю, сломив оборону Нимвегена, затем занял и Амстердам, обратив в бегство штатгальтера, и захватил голландский флот, не сумевший выбраться из ледовой западни у острова Тексел.

Наконец 9 февраля был заключен мирный договор между Францией и Тосканой, который ввел Французскую республику в политическую систему Европы.

Мария Каролина заставила генерала Актона подробно описать состояние войск и вооружений Франции к началу 1795 года. Из его разъяснений следовало, что на 1 марта Франция располагала восемью действующими армиями: Северной под командованием генерала Моро; той, что стояла на Самбре и Мёзе, под началом генерала Журдана; войсками на Рейне и Мозеле под командованием Пишегрю; армиями Келлермана в Италии и Альпах, Шерера — в Восточных Пиренеях, Монсея — в Западных Пиренеях, Канкло — на Западном побережье и, наконец, стоявшей на побережье у Бреста и Шербура, — ею руководил генерал Гош.

Столь блестящее положение французов произвело на испанский двор еще более сильное впечатление, чем на неаполитанской, а потому король Карл IV, брат нашего короля Фердинанда, решился заключить с Францией мир, что и свершилось 22 июля 1795 года.

За месяц до того, предупрежденный королевой об этом малодушном намерении Карла IV, сэр Уильям Гамильтон в свою очередь оповестил о нем английское правительство, и оно могло теперь заблаговременно принять свои меры в предвидении скорого разлада отношений с Испанией.

Внезапно весть о событиях 13 вандемьера — я использую это революционное наименование, ибо оно освящено историей, — достигла Неаполя, и снова, уже во второй раз, имя Бонапарта оказалось у всех на устах.

С той только разницей, что этот батальонный командир между 19 декабря 1793 и 4 ноября 1795 года стал генералом.

Бонапарт спас Конвент, разметав картечью взбунтовавшиеся секции на ступенях церкви святого Рока.

Эта победа, покончившая с гражданской войной, а также покровительство генерала Барраса вскоре после этого обеспечили ему звание командующего Итальянской армией.

При венском дворе говорили, что Франция сошла с ума, если доверяет свою судьбу молодому человеку двадцати шести лет, известному лишь благодаря двум победам, к тому же одержанным над французами.

Королева получила от своего племянника письмо, где говорилось, что все старые австрийские генералы смеются до слез от жалости при виде этого мальчишки, которого посылают воевать с ними, стратегами в полном смысле этого слова!

И действительно, чего стоила известность Бонапарта в сравнении со славой таких знаменитостей, как Больё, Вурмзер, Альвинци и принц Карл!

Мы с нетерпением ожидали начала кампании. Австрия набрала пять армий, общей сложностью примерно около ста восьмидесяти тысяч человек. Бонапарт с тридцатью шестью тысячами войска двинулся через Савону наперерез Больё, который со своей стороны отправился ему навстречу со своими пятьюдесятью тысячами австрийцев.

Почти в то же время до нас дошли вести о битвах при Монтенотте, а также при Миллезимо и Дего.

Велико было наше изумление, когда Больё оказался разбит в трех схватках, потерял шесть тысяч убитыми, восемь тысяч пленными и вдобавок лишился десяти или двенадцати пушек.

Но потом все обернулось и того хуже. Как стало известно, сардинская армия была отрезана от австрийской и в свою очередь разгромлена при Мондови, а десятитысячное войско австрийцев, имевшее восемнадцать пушек, было атаковано у моста Лоди и обращено вспять двумя тысячами французов под командованием все того же генерала Бонапарта. Мало того: генерал Массена вошел в Милан, после чего в Париже был заключен мирный договор между Французской республикой и королем Сардинии. По условиям этого договора король уступал французам Савойю, Ниццу и Тенде, обеспечивал их войскам беспрепятственное прохождение через свои владения и предоставлял в их распоряжение свои форты и крепости, а также соглашался срыть укрепления у Брунетты и Сузы.

Как легко догадаться, в мои намерения не входит подробное описание всей этой кампании, я хочу лишь отметить главные события и поведать о впечатлении, какое они на меня произвели. Вурмзер, разгромленный вслед за Больё, после поражений под Кастильоне, Ровередо и Бассано был вынужден укрыться за крепостными укреплениями Мантуи. Альвинци, посланный ему в помощь, потерпел поражение при Арколе и у Риволи. И наконец, принц Карл, поторопившийся им на помощь, был бит везде, где натыкался на противника.

И все это за один год!

Тоскана и Сардиния уже заключили мир с Францией, герцог Моденский и папа тоже вступили в переговоры. Венеция, увидев французов у себя на пороге, приказала Месье, брату короля, после смерти дофина называвшему себя Людовиком XVIII, покинуть Верону и вообще удалиться из пределов Республики.

После этого события стали развиваться с ужасающей быстротой: генерал Массена взял Клагенфурт, столицу Каринтии, Бернадот занял Лайбах, столицу Карниолы, наконец, генерал Ожеро, войдя в Венецию, низложил прежнее правительство, заменив его выборной муниципальной властью.

Положение оказалось для нас тем более серьезным — я говорю для нас, настолько я не могла отделить своей судьбы от судьбы королевы, а сэр Уильям привык действовать заодно с королем, — итак, для нас все было тем серьезнее, что неаполитанский двор не переставал раздражать победоносного противника, посылая Австрии подкрепления, от которых не было ровным счетом никакого толку, а также составляя и распространяя угрожающие манифесты против Франции.

Король, собственно, не имел к этим манифестам никакого отношения, если не считать его подписи, да и она зачастую заменялась грифом. Все подобные сочинения составлялись генералом Актоном, князем Кастельчикалой и королевой, причем из-за того, что почерк королевы был довольно некрасив, браться за перо почти всегда приходилось мне.