В коридоре послышались шаги. В двери комнаты с противоположной стороны, где до сих пор было тихо, щелкнул ключ.

– Спасибо, – послышался голос портье. – Большое спасибо.

– А что ты мне подаришь, дорогой? – спросил через какое-то время женский скучающий голос.

– Много я тебе дать не смогу, – ответил мужчина. – Как ты смотришь на пятьдесят?

– Ты с ума сошел! Меньше чем за сто я не расстегну ни одной пуговицы!

– Но, крошка… – Голос перешел в гортанный шепот.

– У нас сейчас каникулы и мы отдыхаем на озере, – тихо и настойчиво продолжал Керн. – Ты только что выкупалась и заснула на горячем песке. Море отливает синевой, а на горизонте виднеется белый парус. Кричат чайки и слышится дыхание ветра…

В стену что-то стукнуло. Рут вздрогнула.

– Что это? – спросила она в полусне.

– Ничего, ничего, спи спокойно, Рут.

– Ты здесь, да?

– Я все время здесь… И я люблю тебя.

– Да, да, люби… – В следующее мгновение она снова уснула.

– Ты со мной, а я рядом с тобой, и вся эта грязь, вся эта грязь, по которой они гоняют нас, не сможет к нам прилипнуть, – прошептал Керн. – Мы

– одни, мы молоды, и сон наш чист. Спи спокойно, Рут, моя любимая…

Керн вышел из комитета помощи беженцам. Другого ответа он и не ожидал там услышать. О том, чтобы получить вид на жительство, нечего было и думать. На материальную поддержку можно было надеяться только в крайнем случае. Работать вообще было запрещено, даже если у тебя и был вид на жительство. Тем не менее Керн не особенно огорчился. Такая картина – во всех странах, однако тысячи эмигрантов, которые по всем законам должны были умереть с голода, продолжали существовать.

Какое-то время Керн постоял в вестибюле. В помещении было очень много людей. Керн внимательно рассматривал их, всех по очереди. А потом подошел к мужчине, который сидел немного в сторонке и производил впечатление человека спокойного и рассудительного.

– Извините, – сказал Керн. – Но мне хотелось бы у вас спросить кое о чем. Вы не можете мне сказать, где я бы мог ночевать нелегальным путем? Я только вчера приехал в Париж.

– У вас есть деньги? – спросил человек, нисколько не удивившись вопросу Керна.

– Немного.

– Вы можете платить за комнату шесть франков в день?

– Сейчас – да.

– В таком случае отправляйтесь в отель «Верден», что на улице Тюренн. Хозяйке скажете, что вас прислал я. Моя фамилия Классман. Доктор Классман,

– добавил мужчина с угрюмой усмешкой.

– А «Верден» надежен в отношении полиции?

– Надежного нет ничего. Там заполняют формуляр, не проставляя даты; эти формуляры должны сдаваться в полицию. Если нагрянет полиция, надо сказать, что вы прибыли только сегодня, поскольку хозяйка должна сдавать формуляры на следующий день, понимаете? Самое главное – не попасться им прямо в лапы. А для этого там имеется чудесный подземный ход. Вы его увидите. «Верден» – это не отель, а нечто, будто бы предназначенное для эмигрантов и созданное полвека назад по мудрому предвидению бога. Вы уже прочли газету?

– Да.

– Тогда отдайте ее мне, и мы будем квиты.

– Пожалуйста. И большое спасибо за совет.

Керн зашел за Рут, которая ждала его в кафе на ближайшем углу. Перед ней на столе лежали план города и грамматика французского языка.

– Вот, – сказала она. – Пока ты бегал, я купила это в книжном магазине. Дешево. У букиниста. Я думаю, что только эти две вещи нам и нужны для того, чтобы завоевать Париж.

– Согласен! Сейчас мы их и используем. Давай посмотрим по карте, где находится улица Тюренн.

Отель «Верден» оказался старым, полуразрушившимся домом с выщербленной штукатуркой. За маленькой входной дверью находилось бюро, в котором сидела хозяйка – худощавая женщина, одетая в черное. Керн, запинаясь, изложил ей по-французски свою просьбу. Хозяйка смерила обоих сверху донизу своими блестящими черными птичьими глазками.

– С питанием или без питания? – спросила она.

– А сколько будет стоить с питанием?

– Двадцать франков с человека. Питание трехразовое. Завтрак – у себя в комнате, остальное – в столовой.

– Я думаю, что на первый день мы возьмем с питанием, – сказал Керн по-немецки, обращаясь к Рут. – Потом мы всегда сможем переиграть. Сейчас самое важное для нас – найти где-нибудь прибежище.

Рут кивнула.

– Пока с питанием, – сказал Керн хозяйке. – А разница в оплате будет, если мы возьмем одну комнату?

Та покачала головой.

– Остались смежные комнаты. У вас будут номера 141 и 142. – Она бросила на стол два ключа. – Платить за день вперед.

– Хорошо. – Керн заполнил формуляр, не проставив в нем даты. Затем заплатил, взял ключи с привешенными к ним деревянными бирками, на которых были выжжены номера комнат.

Комнаты находились рядом – маленькие узкие клетушки с окнами, выходящими во двор. В каждой из них стояло только по одной кровати. Комнаты в отеле «Гавана» казались настоящими хоромами по сравнению с этими.

Керн огляделся.

– Настоящие клоповники для эмигрантов, – наконец сказал он. – Печальные, но уютные. Но они на большее и не претендуют, не так ли?

– А я нахожу их великолепными, – ответила Рут. – У каждого из нас будет комната и кровать. Вспомни, как было в Праге! Там в каждой комнате жили по три-четыре человека.

– Да, ты права. Я совсем забыл об этом. Зато я вспомнил квартиру семьи Нойман в Цюрихе.

Рут рассмеялась.

– А я – о сарае, где мы спали, промокшие до нитки.

– Твои мысли умнее моих. Но ты, наверное, понимал ешь, почему я об этом вспомнил?

– Да, – ответила Рут, – понимаю. Но это все не так, и ты оскорбляешь меня этим. Мы купим немного шелковистой бумаги и сделаем из нее прекрасные абажуры. Вот за этим столом мы будем заниматься французским языком и любоваться кусочком неба над крышами. Мы будем спать и встречать рассветы на этих кроватях, лучших в мире. Мы будем стоять у окна и любоваться этим грязным двором, полным романтики, так как двор этот – парижский двор!

– Хорошо, – согласился Керн. – Ну, а сейчас пойдем в столовую. Там нас накормят французским обедом. Он тоже наверняка лучший в мире.

Столовая отеля «Верден» размещалась в подвальном помещении, и постояльцы называли ее «катакомбой». Чтобы добраться до нее, нужно было пройти длинный и извилистый путь: по каким-то лестницам, переходам и странным, уже десятилетиями пустующим комнатам, в которых воздух был неподвижен, как вода в заросшем пруду.

Столовая оказалась довольно большой: она одновременно была и столовой отеля «Интернасьональ», который принадлежал сестре хозяйки отеля «Верден».

Эта общая столовая стала магнитом обоих полуразвалившихся отелей. Для эмигрантов она означала то же самое, что и катакомбы древнего Рима для христиан. Если полиция появлялась в отеле «Интернасьональ», все убегали через столовую в отель «Верден», и наоборот. Такая общая столовая была спасением для всех.

На мгновение Керн и Рут остановились перед дверью в нерешительности. Дело было днем, но столовая, не имеющая окон, была освещена. Электрический свет в этот час казался тусклым и каким-то неуместным – казалось, что здесь еще господствует вчерашний вечер.

– Да ведь это же Марилл! – внезапно воскликнул Керн.

– Где?

– Вон на той стороне, неподалеку от лампы! Чудесно! Теперь мы не будем чувствовать себя такими одинокими в Париже.

Марилл в свою очередь тоже их увидел. Минуту он недоверчиво поправлял свои очки, потом поднялся, подошел к ним и пожал им руки.

– Что я вижу! Ребятки – в Париже! Как же вы обнаружили этот старый «Верден»?

– Нам о нем рассказал доктор Классман.

– Ах, Классман! Ну, хорошо, что вы здесь. «Верден» отличный отель. Вы – с содержанием?

– Да. Но только на один день.

– Правильно. Завтра измените условия. Платите только за комнату, а остальное покупайте. Будет намного дешевле. Изредка питайтесь и здесь, чтобы не обижать хозяйку… И вы правильно сделали, что смылись из Вены. Там сейчас происходит что-то непонятное…