Голоса стали стихать, превращаясь в жужжание, жужжание утихало, выливаясь в тишину, но вот опять заговорило нечто неизвестное:

Путь обратно появится, но только единожды. Будь стойкой.

Есть цена за то, чтобы стать Айз Седай.

Черные Айя ждут.

С криком досады и ярости, уже осознавая свершающуюся потерю, Эгвейн бросилась в сторону сияющей арки, из которой навстречу ей мерцало жаркое марево света. Она почти что желала уже промахнуться, сорваться с крыши и устремиться к своей смерти.

Свет раздирал ее на части, разделял на отдельные волокна, распускал волокна по волоску, расщеплял волоски, обращая их в клочки пустоты. Все сущее растекалось по свечению, удаляясь и уносясь вдаль. Навсегда.

Свет разрывал Эгвейн, разделял на волокна, распускал волокна на волоски, отделяя волосок от волоска, которые, сгорая, уносились вдаль. Разлетались и сгорали навсегда. Навсегда!

Из-под серебряной арки Эгвейн вышла вся холодная и заледенелая, скованная гневом. Гневная замороженность была ей необходима для того, чтобы противостоять ожогам своей памяти. Тело ее еще ощущало свое горение, но иные воспоминания выжгли в ней куда более глубокий след, продолжая терзать ее. Над всем господствовал гнев, холодный, как смерть.

— Надеюсь, теперь для меня здесь все кончено? — спросила она требовательно. — Бросать его раз за разом! Предавать его, подводить его снова и снова? Неужели судьба моя навсегда такова?

Вдруг она ощутила, что все происходит не так, как должно было идти. Амерлин была здесь, как Эгвейн и объясняли, как и полагалось, согласно церемонии. Были здесь и сестры в шалях, представлявшие каждую Айя, но все с тревогой смотрели на Эгвейн. На местах вокруг тер'ангриала сидело теперь по две Айз Седай, и по щекам их скатывался пот. Тер'ангриал гудел, словно бы вибрируя, и белый свет внутри арок взрывали яростные сполохи разноцветных высверков. Свечение саидар, коротко вспыхнув, окутало Шириам, когда она положила руку на голову Эгвейн, обдав девушку новым холодком.

— Она жива и невредима. — В голосе Наставницы послушниц слышалось облегчение. — Никаких повреждений не получила. — Шириам словно не ожидала столь удачного исхода.

Казалось, и других Айз Седай, стоящих рядом с Эгвейн, покинуло долгое напряжение. Элайда глубоко вздохнула и поспешила за последней чашей. По-прежнему в напряженных позах оставались Айз Седай, сидевшие вокруг тер'ангриала. Гудение становилось тише, свет внутри него начал мерцать, а значит, тер'ангриал стремился к покою, однако Айз Седай выглядели так, будто они сражались с ним как с врагом и отвоевывали у него дюйм за дюймом путь к его же успокоению.

— Что... Что случилось? — спросила Эгвейн.

— Помолчи, — приказала ей Шириам, но приказала ласково. — Сейчас, пожалуйста, помолчи. С тобой все в порядке, а это главное, и значит, пришла пора завершить церемонию.

В это время подошла, чуть ли не бегом, Элайда, она вручила Амерлин серебряную чашу торжественного финала. Перед тем как встать на колени, Эгвейн несколько мгновений колебалась. Все-таки что же стряслось?

Амерлин медленно наклонила чашу над головой Эгвейн, произнося слово за словом:

— Ты омыта от той, что была Эгвейн ал'Вир из Эмондова Луга. Ты омыта от всех уз, что связывали тебя с миром. Ты явилась к нам омытая, чистая сердцем и душой. Отныне ты — Эгвейн ал'Вир, Принятая в Белую Башню. — Последняя капля влаги скатилась по волосам Эгвейн. — Отныне судьба твоя — быть с нами.

Последние слова, как показалось девушке, имели особое значение для нее самой и для Амерлин. Амерлин передала чашу одной из Айз Седай и достала золотое кольцо в виде змея, кусающего себя за хвост. Эгвейн не сдержала дрожи, когда поднимала левую руку, и она вздрогнула снова, когда Амерлин надевала на ее средний палец кольцо Великого Змея. Став полноправной Айз Седай, Эгвейн сможет носить это кольцо на том пальце, на каком захочет, или же вообще не носить его, если возникнет необходимость скрыть свою принадлежность к Айз Седай. Принятые же носили кольцо на среднем пальце.

Амерлин, не улыбаясь, помогла ей подняться.

— Добро пожаловать, дочь моя, — сказала она, целуя Эгвейн в щеку. Девушка была очень удивлена и взволнована. Не «дитя мое» обратилась к ней Амерлин, а «дочь моя». Прежде Эгвейн всегда была «дитя». Амерлин поцеловала ее в другую щеку. — Добро пожаловать!

Отступив на шаг, Амерлин рассматривала Эгвейн критически, но заговорила не с ней, а с Шириам:

— Помоги ей осушить свое тело и одень Эгвейн, затем убедись в том, что она действительно здорова. Ты должна знать это наверняка, тебе ясен смысл моих слов.

— Но я в этом убеждена, матушка! — Голос Шириам прозвучал удивленно. — Вы сами видели, я проверила ее состояние.

Амерлин заворчала, указывая взглядом на тер'ангриал:

— Я хотела бы знать, что сегодня происходило не так. Амерлин направилась к тер'ангриалу, наряд ее развевался в такт решительным шагам. Остальные Айз Седай пошли за ней вслед и окружили тер'ангриал — теперь простую серебряную конструкцию из арок, расположенных на кольце.

— Матушка обеспокоена твоим состоянием, — проговорила Шириам, отведя Эгвейн в сторону, где лежало толстое полотенце для волос и второе — для тела.

— Какие причины заставили ее беспокоиться? — спросила Эгвейн. Амерлин желает, чтобы с ее ищейкой ничего не случилось, пока не загнан олень.

Шириам ей не ответила. Она только немного нахмурилась и ждала, пока Эгвейн смахнет с себя влагу, чтобы вручить ей белое платье, по подолу которого шла семицветная кайма.

Испытав легкое разочарование, Эгвейн нырнула в это платье. Теперь она была настоящей Принятой, на пальце ее блестело кольцо, а платье было украшено цветными полосами. Почему я не чувствую никакой разницы между собой прежней и нынешней?

К ней подошла Элайда, держа в руках платье и туфли Эгвейн, которые она носила, еще будучи послушницей, а кроме того, ее пояс и сумку-кошель. А еще — бумаги, которые Эгвейн получила от Верин. Да, те самые записи — и в руках Элайды.

Эгвейн заставила себя терпеливо обождать, пока Айз Седай не вручит ей весь ворох вещей, хотя ее подмывало выхватить все самой.

— Благодарю вас, Айз Седай! — Она пыталась украдкой осмотреть бумаги; она не могла определить, прикасался ли к ним кто-то из посторонних. Страницы было по-прежнему перевязаны бечевкой. Как смогу я узнать, не прочитала ли Элайда все тайные записи? Прижимая к себе поясную сумку, прикрытую платьем послушницы, Эгвейн ощутила в ней то необыкновенное кольцо, тер'ангриал.По крайней мере кольцо все еще на месте. О Свет, она могла забрать его, и не знаю, заметила бы я пропажу. Да нет, сумела бы заметить. Наверное, заметила бы.

Лицо Элайды было таким же холодным, как и ее голос.

— Я не хотела, чтобы сегодня тебя посвятили. Не потому, что я опасалась того, что произошло, ибо никто не мог предвидеть все случившееся. Мне не нравишься ты сама, какая ты есть. Дичок! — Эгвейн пыталась протестовать, но Элайда продолжала свою речь, надвигаясь на девушку неумолимо, точно горный ледник. — О, я знаю, направлять Силу ты научилась под руководством Айз Седай, но и при этом ты остаешься дичком. Ты дика по своему духу, да и вообще ты дикарка. Потенциал твой огромен, иначе ты не смогла бы выжить сегодня, но потенциал ничего не решает окончательно. Мне не верится, что когда-нибудь ты станешь частью Белой Башни, так, как все остальные из нас составляют целое, и для меня неважно, на каком пальце ты будешь носить полученное сегодня кольцо. Для тебя самой было бы лучше, если бы ты задалась целью познать достаточно для того, чтобы остаться живой, а после возвратилась в свою глухую деревушку. Намного лучше! — Повернувшись на каблуках, Элайда продефилировала прочь из зала.

Если она пока что и не стала Черной Айя, безрадостно раздумывала Эгвейн, то уже очень близка к этому. Вслух она сказала Шириам: