В понедельник на большой перемене часть школьников разбрелась по коридорам, остальные остались в своих классах. Дождя не было, но не было и желающих переобуваться и брать пальто из гардероба. Все уличные прогулки на переменах закончились до мая. Я тоже вышел в коридор, подошел к стоявшим особняком Люсе с Леной и пригласил их на день рождения.

– А кто еще будет? – спросила Лена.

– Из девочек думаю пригласить Иру со Светой, а из ребят только Сергея с Игорем.

– Мы придем, – кивнула Люся. – Когда день рождения?

– Еще не скоро, – ответил я, уточнил дату и вернулся в класс, где за своей партой сидела Зимина.

– Света, – обратился я к ней. – Приглашаю на день рождения. Еще больше месяца, но я решил сказать заранее.

К моему удивлению, она отрицательно покачала головой.

– Я бы хотела прийти, но не приду. Ты ведь приглашаешь не из-за того, что действительно хочешь меня видеть на своем празднике. Не беспокойся, я не обижусь.

Я хотел посмотреть ей в глаза, но девочка успела отвернуться, а я вернулся и сел за свою парту. Я действительно не горел желанием ее приглашать, но как она об этом догадалась? Почему-то сразу испортилось настроение. Вот надо было мне к ней подходить? Решил сделать как лучше, а только расстроил и ее, и себя. Лучше нам с ней вообще не общаться. Я попытался остаток перемены заняться медитацией, чтобы успокоить нервы, но из коридора в класс вернулись почти все мальчишки, и сразу стало шумно. После уроков я сбегал в магазин за тетрадкой и купил заодно чернила. Прибежав домой, немного пописал повесть, потом сделал перерыв и выполнил асаны, после чего занялся мордобоем. Я разучивал всего три простые связки блок-удар и пару ударов ногами. Неправы те, кто говорят, что от занятий без спарринга нет никакой пользы. Надо быть идиотом, чтобы отрицать пользу учебных схваток с партнером, но без нее нельзя обойтись тогда, когда вы ведете бой с профессионально подготовленным противником. В большинстве драк все решает один единственный пропущенный удар. Поэтому я и поставил своей задачей отбить удар, нанесенный по любому уровню и тут же самому ударить противника. Не получится отбиться, придется положиться на ноги. Зря я их, что ли, тренирую? Первые же упражнения показали, что у меня недостаточно растянуты связки. Выполнить удары с нужной скоростью не получалось, а после их выполнения начали болеть руки. Решив, что на сегодня достаточно, я занялся писательским трудом, пока мама не позвала на ужин. После ужина почти час описывал девяносто девятый год, закончив его записью об уходе в отставку Ельцина. Пальцы правой руки уже почти не уставали, и на них начали образовываться мозоли.

Я не уложился в неделю, мне их понадобилось две, причем пришлось покупать еще две общие тетради. Я пронумеровал исписанные тетради и отдал их маме.

– Старался писать разборчиво, – сказал я ей. – И прямую речь оформлял так, как в книгах, чтобы удобней было читать. Отдаю на твой суд.

Маме понадобилось чуть больше трех часов, чтобы прочитать сто сорок тетрадных страниц, после чего она, вся заплаканная, обняла меня и сказала, что ничего лучше в своей жизни не читала.

– Если не напечатать это, – говорила она, бережно держа в руках тетради. – То что тогда вообще печатать? Только я там многих слов не поняла.

– Я же давал объяснения в сносках, – удивился я. – Покажи хоть одно непонятное слово.

– Вот! – она перевернула несколько страниц. – Субквантовый уровень. А в сноске у тебя написано, что это уровень ниже мира элементарных частиц. А я и частиц-то тех уже не помню.

– Вредно читать одни детективы, – сказал я. – Ты когда-нибудь читала фантастику?

– Что-то было в университете, но уже не помню. И одну вещь Беляева прочитала, когда нечего было читать. Про отрезанные головы.

– Ладно, – обнял я ее. – Не бери в голову. Если рукопись заинтересует издательство, они по ней еще пройдутся с ручкой. Что не нужно – уберут, что неясно – дополнят.

Вторым читателем был отец. Несмотря на головную боль, он осилил мое произведение за один вечер и забрал его утром на работу.

– Отдам его в штабе нашей машинистке, – сказал он мне. – Она в свободное время отпечатает. Так будет гораздо лучше читать, чем разбирать, что ты там написал.

Через три дня он принес домой две не очень толстые стопки листов.

– Сначала прочитала сама, а потом все распечатала под копирку, – сказал он. – Завтра четверг, пусть мама съездит в Минск и попробует это куда-нибудь пристроить.

Первая поездка окончилась неудачно. Мама нашла редакцию издательства «Беларусь», но ей сказали, что в ближайшее время по плану никакой фантастики печататься не будет и посоветовали обратиться в отделение издательства «Молодая гвардия».

– У них есть серия «Научная фантастика и приключения», так что там у вас рукопись скорее возьмут, – сказал ей один из сотрудников. – Они и сборники печатают, а у вас, я смотрю, рукопись на полноценную книгу не набирается. Мой вам совет, если с ними ничего не получится, отдайте в редакцию любого журнала, где печатают фантастику. Если вещь стоящая, они возьмут. В деньгах, может быть, проиграете, но на вашем счету будет публикация, а иные журналы читает гораздо больше людей, чем прочтет изданную книгу.

Нужное издательство находилось недалеко, не пришлось даже пользоваться транспортом. Но четверг у них оказался неприемным днем.

– Отправьте по почте, – посоветовал ей вахтер. – А хотите отдать лично, приезжайте завтра.

Мама поехала на следующий день, выстояла небольшую очередь и отдала один отпечатанный экземпляр, положив рядом и общие тетради.

– Сын проверил текст на листах и не нашел ошибок, – сказала она редактору. – Но, может быть, возьмете и рукописный текст?

– При чем здесь сын? – не понял редактор. – Это не ваша вещь?

– Повесть написал мой сын! – сказала она. – Он учится, поэтому ее вам привезла я. Честно скажу, что не люблю фантастику, но его книгу прочла с интересом. И вовсе не из-за того, что писал сын. Эту вещь уже прочитали несколько человек, и всем понравилось. Не понравится вам, я ее повезу другим.

– Оставьте ваш адрес, – сказал редактор. – В месячный срок мы вас уведомим о результатах.

Это было шестого ноября, а двенадцатого пришло письмо из издательства, где сообщалось, что рукопись они берут, опубликуют в ближайшее время в составе сборника, а нам нужно подъехать в редакцию для оформления договора. Там же сообщалось, что оплата рукописи в пять авторских листов составит ориентировочно семьсот пятьдесят рублей.

– Ты ее сколько писал? – спросил удивленный отец. – Две недели? За две недели почти четыре моих зарплаты!

– Я ее две недели переписывал начисто, – сказал я ему. – А придумывал больше двух месяцев.

Хоть семья из-за моей писанины получала большие деньги, я видел, что отец ушел на службу расстроенный. Я его понимал. Когда сам тяжелым трудом зарабатываешь небольшую, в общем-то, зарплату и видишь, что кто-то другой гребет деньги лопатой, это огорчает. То, что этот кто-то его сын, большой роли не играло. Не скажешь же, что это чужая книга, что писалась она дольше, а писателю тоже нужно на что-то жить. И сюжеты ему на голову с дерева не падают, их еще нужно придумать. Впрочем, вечером он уже был прежним, шутил и прикидывал, что бы мне купить на день рождения.

Как я потом корил себя за то, что вовремя не предупредил мать не распускать язык при подругах о моем писательстве! Когда я узнал, что она им все рассказала, встал раньше и смог перехватить Игоря и договориться, что он будет нем как рыба. Толку-то! Все всем раззвонил Витька Платонов. Я попросил сестру с ним поговорить, но она опоздала. Кто-то из десятиклассников успел спросить у Валерки Дегтярева, что он знает о моих книгах, поэтому первое, что я услышал, зайдя в класс, был радостный вопль Ромки: – Писатель пришел!

– Вам что, больше нечем заняться? – недовольно спросил я обступивших меня одноклассников. – Ребята, будьте людьми! Вы же видите, что я не хочу об этом говорить!